Куклы во время шторма

– Ладно, только потом не забыть бы, – пробормотал он, но при этом у меня создалось впечатление, что он не то что не забудет, а станет думать об этом каждую секунду.

Такие излишества в отношении к себе меня всегда пугали и отталкивали, однако в связи с Геной я пока ощущала только насмешливое любопытство. Гнать его как-то не хотелось. Он был милым и к тому же симпатичным: неплохая фигура, довольно приятное лицо, да еще эти огромные глаза…

Тут я поняла, что он все еще ничего не съел, хотя посматривает на печенья.

– Угощайся, – предложила я.

– Ой, да, точно, – сконфузился он, будто я напомнила ему о правилах этикета, которые он по рассеянности нарушил.

Может, бедняга не хочет есть, а я его заставляю? Или он на диете? Или ненавидит именно эти печенья?

– Не хочешь – не угощайся, я не обижусь, – заверила я.

– Нет, я обязательно!.. Прости, я совсем… просто поверить не могу, что решился к тебе зайти, – признался Гена с обезоруживающей откровенностью.

Я усмехнулась и подумала, что, похоже, теперь он не оставит меня в покое.

Я была права.

Глава 2

Гена казался идеальным кавалером и не повторял ошибок моих бывших. В отличие от моего первого молодого человека, на удивление быстро почувствовал некую грань, за которой знаки внимания начинали меня раздражать, и почти не докучал мне (при этом всегда находясь где-то рядом). В отличие от Стаса, замечал, во что я одета, как причесана – однажды даже обратил внимание на то, что у меня новый лак для ногтей. Был внимателен и чуток ко всем изменениям моего настроения. Никогда не являлся без приглашения. Признавался в чувствах, но не слишком часто и не всегда прямым текстом.

А еще Гена не смел лишний раз ко мне прикоснуться. С ума сойти – оказывается, джентльмены и романтики еще не перевелись.

Честно говоря, я не смогла бы ответить, встречаемся мы или нет. В привычном понимании между нами ничего не было – разве что один поцелуй в щечку. При этом он не скрывал своего обожания. Кроме того, мы постоянно виделись, и в моей вазе всегда стояли свежие цветы.

Наши отношения, совершенно не похожие на то, что было у меня со Стасом, укладывались при этом в ту же самую формулу: если бы я захотела считать, что у меня есть парень, это было бы абсолютно естественно, но я могла с таким же успехом считать себя свободной. Как пожелаю. И, видимо, для меня это был самый оптимальный вариант.

Гена был из тех, кого обычно знакомят с родителями, и я этим воспользовалась, приведя его к ним на ужин как «нового друга». Оказалось, мама с папой давно любезно здоровались с Геной в подъезде.

Мама была в восторге от того, что я пришла именно с ним. Когда Гена сообщил, что его хобби – чтение и что его отец работает в консерватории, я думала, она вот-вот зарыдает от счастья.

Папа, как всегда, улыбался и шутил с гостем, но иногда, как мне показалось, странно поглядывал на меня (наверное, недоумевал, что я с такой скоростью меняю бойфрендов). Однако именно папа пригласил Гену вместе со мной на чашку кофе в субботу, и я с удивлением обнаружила, что меня это не покоробило. Казалось, даже если бы родители начали воспринимать нас как единое целое, я бы только мило посмеялась над этим, но у меня не возникло бы ощущения безысходности и связанности по рукам и ногам. Я не знала даже, как это объяснить.

После той ночи, когда Стас читал мне вслух Айрис Мердок, я одна закончила тот роман и принялась за новый, того же автора. В итоге заново перечитала почти всю Мердок – мне даже начали нравиться те ее вещи, от которых я зевала раньше. Узнав, чем я увлеклась, Гена немедленно одолжил у меня одну из книг и уже через два дня вынес вердикт: «Здорово, совсем даже не сентиментально». Он, очевидно, был в плену предрассудков – считал, что если пишет женщина, особенно о любви, то обязательно должно получиться слащаво. Мердок писала не только о любви, но и любовные линии у нее выходили небанальными и глубоко психологичными – все эмоции переливались сочными и яркими красками. Не считавшая себя сильно впечатлительной, после некоторых ее романов я по несколько минут сидела без движения, осмысливая прочитанное.

Однажды – было это где–то в середине марта – Гена зашел ко мне как раз тогда, когда я только что закончила очередную книгу Мердок и, можно сказать, еще не пришла в себя. Книга не просто понравилась мне – она затронула во мне что-то глубинное, струны, о которых я сама не подозревала. Самой было интересно, почему она так на меня подействовала – я ведь уже читала ее раньше… кажется, даже до конца не добралась.

«О, это Гена!» – подумала я, услышав звонок в дверь, и с удивлением обнаружила, что рада ему гораздо больше, чем обычно. Впрочем, ларчик просто открывался – мне хотелось… нет, необходимо было поделиться впечатлениями – впервые в жизни. Может, это помогло бы мне понять причину этого томительного ощущения…

– Привет, – улыбнулся Гена.

В его поведении, в его взглядах и жестах, как всегда, не было ничего будничного – ничего указывающего на то, что он уже видел меня вчера, позавчера и три дня назад и для него это вошло в привычку. Можно было подумать, будто каждый раз он встречает меня после долгой разлуки. Было даже интересно, сколько времени это продлится. Конечно, бывает всякое, но мне не приходилось сталкиваться с людьми, которые так ведут себя друг с другом после тридцати лет брака. Хотя… какой еще брак?!

– Привет. Как же здорово, что ты пришел! – Я закрыла за Геной дверь.

– Правда? – просиял он.

Ну да, представляю – скупая на эмоции и слегка насмешливая Ида внезапно выдает такое, да без всякого сарказма. Я бы на его месте тоже удивилась.

– Я всегда тебе рада, – решила окончательно сразить его я. – Чай будешь?

Он кивнул.

– Ты сегодня очень красивая. И одухотворенная. Думаю, тут не обошлось без очередного романа Айрис Мердок.

– Да. Ты такой внимательный.

Внезапно я обняла его – сама даже не знаю, как это получилось. И он осторожно, как стеклянную вазу, прижал меня к себе. Это человек ценил меня. Не то что Стас.

В груди что-то настойчиво трепыхалось, трепыхалось… В какой-то момент я даже ужаснулась: господи, да я влюбилась.

Но буквально через несколько секунд ощущение отступило – похоже, оно было слишком неправдоподобно, чтобы продлиться дольше. С легкой улыбкой посмотрев на Гену, я осознала, что к нему мои эмоции не имеют никакого отношения. Мне все еще было неспокойно и непривычно, но я могла мыслить здраво.

В конце концов я пришла к выводу, что откуда ни возьми появившаяся сентиментальность – действительно всего лишь влияние творчества Мердок. Она уж слишком натурально описывает чувства. Ну, возможно, романтичность Гены тоже действует на меня – с кем поведешься, как говорится.

Но он, несмотря на всю свою чуткость и внимательность, не мог знать об этих выводах и, вдохновленный моим порывом в коридоре, осмелел. Позволил себе обнять меня снова, даже погладить по волосам. Стас никогда не гладил меня по волосам.

А потом он поцеловал меня в щеку, близко к губам, а я торжествующе думала, что Стас никогда не бывал так нежен, зато теперь я получаю то, чего на самом деле достойна.

«Господи, а я чуть было не решила, что влюблена в Гену. Будь я влюблена, всех этих мыслей, всех этих сравнений не было бы и в помине. Была бы только окрыленность… или нет? Кто знает… похоже, я никогда толком не влюблялась», – промелькнуло у меня в голове.

Гена замешкался, тревожно глядя на меня. Кажется, он почти решился поцеловать меня по-настоящему, но тоже понял, что что-то идет не так. Видимо, он иначе представлял себе наш первый поцелуй.

Я вдруг подумала, что от словосочетания «первый поцелуй» веет обветшалостью и почему-то советскими фильмами. Или это я такая испорченная и искушенная?

Эту мысль я сочла хорошим знаком: во мне ничего не изменилось, я все та же Ида. Только внутри все равно что-то отчаянно сигналило, пытаясь привлечь мое внимание.

– Я еще под впечатлением от книги, – вывернувшись из объятий Гены, сообщила я – как будто это могло объяснить, почему я не хочу с ним целоваться. – Сейчас поставлю чайник.

Гена покорно отошел от меня и присел за стол, ничем не выдав своего разочарования. Решил поддержать разговор:

– Так ты уже дочитала? Если не ошибаюсь, «Отрубленную голову»?

– Не ошибаешься, дочитала.

– Расскажи, что тебя особенно впечатлило.

Это-то и было мне нужно.

– Знаешь, там была такая сцена… ну, это, конечно, надо знать сюжет… Если коротко, смысл такой. Герой мечется между любовницей и наполовину потерянной женой. Жена ушла к его лучшему другу, но при этом не отпускает его окончательно из тщеславия. Он, сам не зная зачем, почти что потворствует ей… им обоим. К любовнице относится нежно, чуть ли не по-отечески, но ничего серьезного у него к ней нет – при этом бросать ее он не хочет. Все запутывается больше и больше, и тут в один момент герой понимает, что на самом деле любит не жену и не любовницу, а еще одну женщину, которая до этого казалась ему совершенно не симпатичной…

– Прямо сериал какой-то, – не удержался Гена, но, побоявшись, что я обижусь, поспешно добавил:

– Очень интересно, продолжай.

– Все не так банально, как кажется.