Куклы во время шторма

– А что ж сразу не сказал, что не хочет?

– Может, сначала хотел, не знаю… возможно, он вообще разочаровался в семейной жизни и не желает обременять себя еще и ребенком… или просто я неподходящая мать для его детей. – Жанна вытерла слезу.

– И надо же, он не только молчал о том, что дело в нем, но еще и сваливал все на тебя, зная, что ты и так страдаешь. Чуткий муж.

– Мы тогда помирились, – продолжала она, не став комментировать мою реплику. – Я смогла даже убедить его пройти лечение, а для начала вообще проконсультироваться с другим врачом – вдруг доктор Голи… тот доктор ошибся. В конце концов, недорого стоит слово врача, который легко соглашается соврать о таком его жене ради денег. И вряд ли больших! Больших-то у Семы просто нет.

– А доктор мог бы и так не говорить? Врачебная тайна и все такое…

– Не думаю, ведь это напрямую касается меня, да и обследовались мы как бы в связке, с общей целью. Как бы… Ну так вот, Сема никуда не пошел. На словах вроде как был готов, но сначала откладывал, а после моего очередного напоминания, опять взорвался. Мол, он работает и устает, у него нет времени на ерунду, это только я могу позволить себе по сто раз проходить обследования, потому что мне вообще делать нечего, это его дико раздражает, и ему кажется, что ребенка я хочу завести, только чтобы оправдать собственное сидение дома! Ты представляешь?!

– Представляю. – Я тоскливо глянула в сторону компьютера, но тут во мне проснулась даже не совесть, а нежная жалость – ей надо выговориться, я должна проявить к ней внимание.

Я изумилась: прежде ничего настолько… скажем так, приятного я к Жанне не испытывала.

– Представляешь?! – переспросила она. – Для тебя это нормально?

– Нет, скорее для него.

– О чем ты? Хотя… я не буду притворяться, что не понимаю. Да, у меня далеко не идеальный муж. И, похоже, никакие психологические методики тут не действуют.

Жанна снова заплакала, размазывая слезы по щекам с такой силой, что будь у нее на ресницах тушь, все лицо превратилось бы в гротескную черную маску.

Я подвинулась к ней.

– И ты решила на некоторое время уйти из дома. Думаешь, это поможет?

Она отчаянно замотала головой.

– Нет, нашим отношениям – ни капли. Если чему-то и поможет, то только осуществлению его эротических фантазий с другими девушками. Помнишь ту фифу в красных сапогах?.. Она, кстати, тогда сказала, что поедет в больницу к какому-то Славе, а при этом так выразительно смотрела на тебя. Ты еще ей что-то ответила, как будто и не удивилась, да? У меня тогда голова была другим забита, я только позже подумала: у вас что, есть общие знакомые? И ее ты тоже видела не в первый раз?

Хотя тема Аллы и была ответвлением темы супружеской драмы, Жанна хоть немного отвлеклась, и это меня искренне обрадовало. (Что такое со мной творится?! Слишком много добрых чувств сразу.) Я решила ответить как есть.

– Ну да. «Какой-то Слава», он же Стас, был моим… наверное, можно сказать, что бойфрендом.

– Да ладно! – Она вытаращила глаза, будто я призналась, что в свободное время дрессирую тигров. – Ида, ну ты тихоня! Я тут тебе все как на духу, а ты даже не сказала, что у тебя есть… был… стоп, уже был?

– Был. Одновременно он был и ее парнем.

– Парнем этой…

– Аллы.

– Аллы, – повторила Жанна (никогда не слышала, чтобы она вкладывала в одно слово, да еще имя, столько неприязни). – Потрясающе. Ты об этом знала?

– Конечно. С самого начала.

– И считала, что это в порядке вещей? В твоем стиле. Иногда мне кажется, что у тебя вообще нет сердца… ой, прости! – спохватилась она.

– Все нормально, – успокоила я. – Чудовищно, но временами мне это тоже приходило в голову. Однако никаких анатомических аномалий у меня пока не обнаруживали.

– Тебе просто надо сходить к другому врачу, – улыбнулась сквозь слезы Жанна. – Послушай, и чем кончилось-то – он все-таки ушел к Алле?

– Понятия не имею. Может и да.

– Хм… то есть вы расстались, и ты не знаешь, где и с кем он сейчас. Тебя это совсем не волнует?

– Я только надеюсь, что его нынешняя пассия хорошо его кормит. У него ведь язва. – Я сама не ожидала, что скажу это.

Жанна открыла рот, чтобы что-то ответить, но вместо этого снова зарыдала.

– Ну что ты, перестань. Все будет в порядке, – обняв ее, пробормотала я (ничего менее банального в голову не пришло).

– Ты меня никогда не обнимала, – всхлипнула она, уткнувшись мне в плечо. – Так приятно…

– Все будет хорошо, – настойчиво повторила я. – Побудешь пока у меня…

– Да… разберусь в себе…

– Разберешься… в чем именно?

– В том… – Вздохнув, она заговорила тверже. – В том, хочу ли я сохранить наш с Семой брак.

– Ну, если уж ты начала колебаться… – изумленно проговорила я.

– Да. Я уже на грани, Ида. Мне надо хорошенько все взвесить. На расстоянии от него. И… слушай… ничего, если?..

– Что?

– …мы будем иногда об этом разговаривать? Мне это просто необходимо. – Она умоляюще посмотрела на меня.

– Ну конечно. Обсудим все, что хочешь, – сердечно ответила я и опять подумала, что меня, как в песне кота Матроскина из мультика, «как будто кто-то подменил».

Жанна попросила дать ей успокоительного, потому что никак не могла перестать плакать. В результате ей захотелось спать. Когда она легла, я наконец смогла сесть за компьютер.

Где-то на час или даже больше в комнате повисла блаженная тишина, которую нарушал только стук клавиш, и то едва различимый – я старалась печатать потише. От резкого звонка в дверь я подскочила и случайно напечатала лишний символ. Ну кто это еще?!

Выходя из комнаты, я бросила взгляд на диван – Жанна заворочалась, но, слава богу, не проснулась.

На пороге стоял Гена. При виде его несчастной физиономии на меня нахлынула волна сочувствия.

– Слушай, я сейчас занята, набираю текст по работе, в комнате подруга спит – зайди позже, а? – прошептала я.

– Ты говоришь это всю неделю, – грустно заметил он.

– Ничего подобного – задание я получила только вчера, а подруга приехала вообще сегодня, – справедливо возразила я.

– Неважно. Ты не хочешь меня видеть. Думаешь, я не чувствую?