ПАРАДОКСЫ интеллектуального чтива. Книга шестая. Девять эссе – «Все про все»!

Ну, мало куда попал. Спокойно подхожу к месту, откуда он прыгнул и что же вижу!?…Этот красавец лежит в четырех метрах от дороги, без движения, лишь только поднимает на меня голову и смотрит чуть раскосыми черными печально-влажными глазами, словно говоря: – За что же ты, нехристь, меня убил!

Радость удачной охоты, как рукой у меня снимает.

Понимаю, что прострелил ему почки и это предсмертный болевой шок.

Добиваю ещё одним выстрелом беднягу, взваливаю на плечи и несу на табор к своим «бичам», которые на радостях по такому случаю объявляют себе выходной.

– Оставайтесь, Николай Алексеевич, сейчас шашлыков нажарим!

Я отказываюсь, ухожу и возвращаюсь только поздно вечером. Мои бичи за день косулю сожрали, но оставили мою порцию и обещали выделать вожделенные для охотников рога самца мне на память. К порции я так и не смог притронуться, от чучела отказался……..

Можете смеяться, но я видимо, принадлежу к тому психотипу россиян, которые, вырастив на зиму в прокорм себе кабанчика, за которым полгода ухаживали и даже звали, скажем, Борькой, собственноручно забить его не могут и зовут для этого «смертоубийства» соседа.

Так это или нет, но с тех пор я больше ни в одну крупную дичь никогда не стрелял.

Мне кажется, что в том есть некий таежный зарок красоты, который нарушать безнаказанно нельзя.

Как говаривали те мои «бичи» – «Бог падлу метит!».

И платить за это кощунственное чревоугодие моей лесоустроительной шайке пришлось очень скоро.

Погода неожиданно испортилась……

И начались проливные нескончаемы муссонные приморские дожди. Льют день, другой, третий …..неделю!

То, что на работу не выйдешь – полдела, главное, что в бригаде из 8 человек уже как 4 дня кончились основные продукты. Это конечно не голод, когда есть рис и гречка, но поскольку уже двое суток как кончилась тушёнка и сгущенка, это уже ЧП – основа для «голодной забастовки».

Ни один уважающий себя бич (в тогдашнем лексиконе это переводится как бывший интеллигентный человек) в экспедиции в таких «ужасающих нечеловеческих условиях» на работу не выйдет. На мои доводы, как же они коротают зимы в котельных домов, где подрабатывают кочегарами, они отвечают, что нечего путать «божий дар с яичницей»!

Про божий дар я ничего не понял, а про яичницу мне стало понятно – её я должен им обеспечить.

Но погода нелетная, а лесовозная дорога, что идёт по руслу Стеклянухи, вообще исчезла под напором паводка, который может спокойно вынести любой лесовоз в Японское море. Правда можно выйти из леса за 25—30 км к поселку, но идти придется в обход по обрывистому крутому берегу реки, по сплошной буреломной глухомани, на что мои бичи пока что не готовы.

Кое-кто из оптимистов пытается охотой добыть пропитание, но все это кончалось только насморком.

Делать нечего, надо спасать от голода собратьев по профессии. Пошел к реке, дождь видимо прекращается, но реку обычной глубиной по колено, не узнать………. Стремительный поток в 1.5—2 метра глубиной катит по дну огромные валуны, время от времени их стук друг об друга явно слышится.

Но отмечаю, что направление течения не изменилось. Оно такое же, как и в межень. А дорогу лесозаготовители строили по всем правилам лесовозной науки: она четко переходит с берега на берег согласно направлению течения, чтобы облегчить движение перегруженного лесовоза вниз по реке.

Попробовал воду – теплая, хоть сейчас купайся!

Принимаю решение: сплавляться «голышом» по лесовозному треку.

Раздеваюсь до плавок, пакую одежду в небольшой рюкзак, креплю его повыше на плечах за головой, надеваю свои «туристические» ботинки, и… вплавь по течению.

Правда, плаваньем это никак не назовешь!

Это как поплавок, надо только держаться на плаву в струе потока. Он переносит тебя с берега на берег, где по обычно сухим отмелям, а сейчас покрытыми относительно спокойной водой по колено и выше, можно сотню метров пройти пешим ходом вдоль берега до другого переката, и вновь всё повторить.

Однако в наиболее глубоких местах, чтобы не выбиться с видимой трассы, приходится изредка отталкиваться ногами от дна. И валуны тут не страшны, поскольку я двигаюсь уж точно быстрее.

Это превращается для меня в настоящую спортивную игру.

Я даже не заметил как всего через час с небольшим с очередным перекатом «выплыл» на открытый степной бережок перед маленьким поселком Стеклянуха.

Моё появление после 20 километрового заплыва не было отмечено в книге Гиннеса, видимо потому, что тогда еще про существование российских рекордов завсегдатели пивных ирландских пабов ещё и не догадывались.

Видимо поэтому моё появление из реки, в голом виде перед каким-то мужичком с удочкой, неизвестно что удившего с крутого бережка в мутной воде, прошло без оваций.

Это явление его никак не удивило!

Он как-то невнятно-неохотно бросил на меня взгляд, ничего не сказал и даже не пошевелился.

Я же сел, вылил воду из ботинок, оделся (удивительно) в почти сухую одежду и по тогда ещё простой грунтовой проселочной дороге через полчаса был у начальника партии в Шкотово.

Через пару погожих дней вернулся с очередным лесовозом на базу своего отряда, застал всех в добром здравии, радостными воплями встретивших долгожданную тушёнку, плюс по пол литра «на нос» в знак их пролетарской выдержки и стойкости в «нечеловеческих условиях жизни». Естественно, в счет их невыплаченной зарплаты, за последние три месяца.

Но это происшествие, так сказать, чисто производственного уровня. Поэтому следует рассказать про другое приключение, связанное с бытовой повседневностью таёжной жизни тех времен, которая мало в чем изменилась и сейчас для лесной российской глухомани.

В том смысле, что нельзя к ней относиться панибратски.

Начну с конца этой истории……. Спрашиваю пожилого шорца, к которому волей неведомой экспедиционной судьбы нас с товарищем занесло:

– У тебя тут фрукты какие-нибудь есть?

Он смотрит некоторое время задумчиво на крону кедра и отвечает: – Ест… Ест!….Бурундук ест….Белка Ест!

Думаете, он тут совсем дикий?

Ну, нет…..в нём говорит коренной таёжный тысячелетний менталитет полного довольствия той жизнью, которую он ведет, и который в том (дай бог памяти каком) кажется 1958 году, никак не изменился коренным образом.

И думается, не изменился и по сей день.

Поэтому не могу не рассказать подробно об этом небольшом происшествии по третьему году моей полевой экспедиционной жизни во время летних студенческих каникул, которые растягивались на весь сентябрь месяц.

Этот прогул занятий деканатом факультета прощался мне по причине: во-первых хорошей успеваемости, а во-вторых, исходя «из производственной» необходимости – справки, которую всегда выдавал мне начальник 3-й Воронежской лесоустроительной экспедиции Ю-В Лесоустроительного предприятия Гослесхоза СССР.

Как говорится это вам не «хухры мухры»!

Отчего речь пойдет именно о третьем годе, а не, скажем, о втором, расскажу как-нибудь далее….А тут дело было так…….

Прибыли мы с однокашником Борисом Ром……ым (которому этого происшествия хватило, чтобы более никогда не думать об экспедиционной жизни) на базу партии в кемеровскую горную тайгу Таштагольского района, в поселок лагпункта Усть-Анзас.

Встретил нас, по случаю полевой проверки там оказавшийся, главный инженер экспедиции (не могу вспомнить его фамилии), но отчетливо помню его «колоритную» внешность. Вместо необходимого в этом, как и вообще в любом «клещевом» таёжном районе, энцефалитного костюма он расхаживал в своей обычной «городской» форме: фронтовой офицерской гимнастерке, в галифе и хромовых сапогах.

Нашему приезду он несказанно обрадовался:

– Вы, ребятки, как раз вовремя!