Декорации

Внимательно разглядывая мужчину, Соломона вдруг охватил ступор, ведь перед глазами снова всплыл вид братской могилы и ребенок, хоронивший отца. А это мало связанно с услышанным, да еще и с такой оптимистичной интонацией. Соломону скорее захотелось все уничтожить окончательно, дабы уже строить с нуля, а не восстанавливать руины. Такие мысли и преследующие их чувства оказались ему в новинку.

– Вечереет, поэтому я сделаю вот что: оставлю вам координаты, где в данный момент располагается медицинский лагерь, там, возможно, вы найдете тех, кого ищете. У меня еще здесь есть дела. Вас же не смею более задерживать.

– Спасибо, – лишь это смог он произнести.

– Не смею отвлекать, я продолжу свои поиски, – он поймал вопросительный взгляд Соломона, – мы хотим убедиться, что это строение или, точнее сказать, то, что от него осталось не будет захвачено и присвоено теми, кто и привел его в такое состояние.

– Еще раз спасибо вам…

– Эрхарт, – он улыбнулся, протянув открытую ладонь.

– Соломон, – они обменялись рукопожатиями.

Эрхарт развернулся и, направившись вглубь строения, так и не обернувшись к нему, молча махнул рукой своим товарищам. Все последние события, происходящие с Соломоном, были из ряда вон – это, в какой?то степени, даже пугало его. Каждый раз, делая шаг вперед, он знал, чего ожидать или, хотя бы, примерно предполагал, в каком направлении будут двигаться события. Но сейчас он в замешательстве – в конце концов, последнее, чего ожидал встретить в этих землях – так это цивилизованное общение. Он не принижал интеллект или воспитанность здешних жителей, но когда ты находишься практически на поле боя, то дипломатия и понимание – несколько удивляют.

Двигаясь к забору, который когда?то защищал людей, а ныне напоминал расплавленный лист, аккуратно обнимающий поваленные деревья, Соломон заметил остатки небольшого деревянного дома – практически разрушенное сооружение, лишенное крыши и почти всей высоты стен – он знал его, это был дом Майи. Она жила здесь, отдаленно ото всех, в небольшом убежище, позволяющем ей оставаться со своими мыслями и спокойно встречать рассветы и закаты. Желание заглянуть под обломки терзало его, конфликтуя с уважением к памяти усопшей, твердящим в ответ, что не стоит бередить еще не зажившую скорбь. Так он и поступил – скрепя зубами, делая глубокий вдох, а за ним и выдох: решение было принято. Он воздал Майе должное и не стал тревожить ее обитель, как и ее вещи. Соломон чувствовал, как боль от гибели Майи придает ему сил идти дальше, как раз в сторону поднявшегося сильного ветра, который почти подталкивал в верном направлении.

Итан

Бенджамин ехал к своему старому другу, думая лишь об одном – станет ли он обсуждать смерть Майи. По вполне понятным причинам, именно эта тема, а не улики Эобарда, занимали его голову при мысли о встрече с тем, кого он не видел уже три года. Майя и Итан были знакомы еще задолго до того, как Бенджамин появился в их жизни. Тот факт, при котором Итан никак не отреагировал на ее смерть: не посетил похороны, не связался с Бенджамином, не подал хоть какой?то знак, пробуждали подозрение в адекватности человека, ушедшего в изгнание. С того момента, как Эобард, Бенджамин и Итан заперли Кассандру под замок, никому не рассказав про ключ, последний из них попросту испарился. Дабы не подстрекать население, Итан исчез со всех радаров, не появлялся ни в обществе, ни где?то еще. Кассандра обрела клетку, все обвинения были сняты, а судебные разбирательства закрыты. Все же для них важно было сохранить порядок, а Итан Майерс – слишком неординарная для простых решений фигура. Как недавно открылось Бенджамину, тот заключил сделку за спиной у всех, и, что вполне логично предположить, наверняка не одну. Бенджамин не заметил, как пролетело время, за которое он так и не поинтересовался состоянием друга, но одно ему было известно, причем из нескольких источников – Итан Майерс переживает не лучшее время, в одиночестве, видясь лишь с психотерапевтом, под официальным домашним арестом.

Двухэтажный особняк, выполненный в строгом минималистичном стиле, походивший на бетонный блок с небольшими окнами. От ворот до дома было метров двадцать – вокруг лишь густые деревья, некоторые из которых практически подпирали стены, а некоторые чуть возвышались над крышей. Выглядело все так, словно это заброшенное секретное место, а окружающая фауна – прикрытие от лишних глаз. Автотранспорт остановился у ворот – гаража он так и не увидел. Дверь отворилась легко, она, на удивление для Бенджамина, не была заперта вовсе.

Внутри его ждал аскетичный интерьер – книжные полки до потолка, кушетка, кресло и стол, чуть поблескивающие в тусклом, приглушенном свете. Итан стоял к нему спиной в конце комнаты, занимавшей, кажется, половину всего первого этажа. Стоя прямо перед единственным окном здесь, он напоминал декоративную статую или часть интерьера, нежели выглядел живым человеком.

– Привет, Бенджамин.

– Итан.

– Уже и не думал удостоится твоего визита.

– Поверь, лишь крайняя необходимость привела меня сюда, – не услышав ничего в ответ и осматриваясь вокруг, он спросил, – как тебе здесь?

Итан обернулся и одарил Бенджамина легкой улыбкой. Он оставался таким же – поджарым, с гладко выбритым лицом, отличавшимся ровными, красивыми чертами и острым, живым взглядом холодных глаз. Но кое?что всё же изменилось – среди черных, короткостриженных волос уже пробивалась седина. Бенджамин же встретил его серьезным взглядом человека, который явно предпочитает прямую и открытую игру, не в последнюю очередь из?за усталости и недостатка терпения.

– Как я и думал, ты стареешь куда медленнее, чем остальные, – приглядываясь, подытожил Итан, приблизившись к собеседнику на пару метров, – твоя дерзость явно преобладает над наивностью, которая когда?то служила не только толчком для работы, но и зачатком романтических отношений с Майей.

– Похоже, за годы в изгнании, ты разучился общаться…

– Я лишь пытаюсь сказать, что ты изменился, – Итан на мгновение закопался в мыслях, – мне жаль Майю… правда. Прими мои соболезнования. Мы ведь с ней были хорошими друзьями, очень долгое время… мне будет не хватать ее. Жаль, что вы так и не смогли забыть эту неблагодарную работу… создать семью.

– Почему тебя не было на похоронах?

– Что бы я там делал, скажи мне? – Итан медленно расхаживал по комнате, бросая взгляд по сторонам, – отвечал на миллион вопросов от журналистов, инвесторов, совета директоров или толпы скорбящих, которые при одном моем виде примерят амплуа линчевателей? Люди умирают, в этом нет ничего нового. То, что мы о них помним – это самое главное, уж не нам ли с тобой это знать.

– Ты тоже изменился, друг. Сменил работу на жалость к себе, друзей на одиночество, мечты на угнетение. Когда?то я был уверен, что твой уход, нервный срыв и апатия – лишь некий кокон, время для отдыха и переосмысления, дабы потом вернутся в игру полным силы… – Бенджамин не хотел уже проявлять добродушия, почти с самого начала он знал, нельзя позволить Итану расслабиться, – с Психотерапевтом?то еще общаешься?

В ответ, Итан лишь кратко улыбнулся, впервые показав недовольство, но в туже секунду постарался сменить тему.

– Я уже не работаю, Бенджамин. Уверен, специалистов у тебя хватает, и твои проблемы они смогут решить не хуже меня, а возможно, даже лучше. Возраст берет свое.

– Если тебе не интересно, почему позволил мне войти?

– Неужели я не могу увидеть старого друга?

– Единственного друга, – поправил грубовато Бенджамин, видя непробиваемость Итана, – друга, которому ты продолжаешь лгать. Я не поверю, что ты не знаешь о событиях, касающихся ЦРТ, Природных земель, или Пилигрима с Новым горизонтом.

– Зачем мне это? – Откровеннее и серьезнее начал он, – мое мнение и мои знания давно не имеют веса. Все что у меня осталось это – время, один друг, один дом и несколько людей в помощь. Уже давно я не пытаюсь исполнить это навязанное пре… – Итан осекся, но все же с трудом произнес, – навязанное Людвигом предназначение.

Бенджамина удивили его слова больше ожидаемого. Итан вскоре продолжил:

– Да, ты давно не слышал это имя, вижу по глазам. Лишь я и Майя могли его произнести, – Бенджамин ничего не ответил, с подозрением наблюдая за мыслью Итана, – большая работа, непосильная кому?либо еще, но, вопреки все проблемам, мы втроем смогли это сделать. Да вот только, не мне тебе напоминать, чем все обернулось. Мы были в одном шаге, в одном, но случилось так, как случилось. Мир движется дальше, я сделал в нем все что мог, и сейчас, уж я?то точно, скорее, старая байка, переставшая быть актуальной.

– Мне вот интересно, ты вообще собираешься делать хоть что?то для возмещения ущерба? – Бенджамин испытывал скорее разочарование и презрение, нежели злость.

– А вот мне интересно, какой ответ ты для себя выбираешь на вопрос – почему еще никто во всем мире, не повторил тот самый, таинственный проект Бенджамина Хилла? – Произнес он артистично, явно пытаясь вывести его на некую мысль или эмоцию.

Крайне недальновидно с его стороны не предвидеть столь сильной провокации, явно высказанной с определенным замыслом.

– Никто не сможет его повторить, – сдержанно ответил Бенджамин, – мы постарались избавиться ото всех данных и записей, ты знаешь это.

– Ты абсолютно прав. А если посмотреть под другим углом?

Бенджамин выжидал.

– Раньше ты был куда смышленей. Раз тебе в голову пришло понимание и видение того, как и что построить, то возникает вопрос – почему никто более, во всем нашем мире, не повторил твоего успеха?

– Ты говоришь об этом так, словно мы совершили великое открытие, но только забываешь про погибших и то, к чему в итоге это привело. Ты сам согласился с конечным исходом, поддержав Майю в вопросе того, как нам пережить Сбой и что делать с жертвами. С чего сейчас такая забота?

– Ты можешь спасти ее.

– Даже не смей поднимать эту тему! – Бенджамин почти сорвался на крик.

– Почему? Боишься все испортить? Но она не должна была умереть… не она, не так… думаешь, Майя не хотела бы….

– Она просила не делать этого! – впервые за разговор Итан не на шутку удивился, – я и она, мы обсуждали это. Майя просила, взяла с меня слово, что бы ни случилось, никогда и не при каких обстоятельствах, не строить заново то…. – Бенджамин вдруг подумал, а что если это все игра в поддавки, начатая Эобардом, ради выяснения подробностей события пятнадцатилетней давности? Итан давно не при делах, но между ним и министром был негласный договор, о котором Бенджамин и не знал вовсе. Откуда тогда знать, что откровение Бенджамина – не заранее спланированная провокация от них? Все эти мысли заставляли чувствовать себя параноиком. Возможно ли, чтобы все события, приведшие его в эту точку, здесь и сейчас, были спланированы заранее, как раз ради раскрытия тайны, явно не дающей покоя Эобарду, упомянувшему об этом совсем недавно? Но с другой стороны, Итан ведь знает всю правду, а значит… Головная боль застала врасплох, вынудив Бенджамина не закапываться в пучину предположений. Ему и без того уже надоело быть на шаг позади, словно он выдохся еще на старте.

– На ошибках надо учиться, позволить им усвоится, а не забыть их – в это верила Майя. Как бы я не хотел порой, но вступать на эту тропу – крайне опасно, поверь. Мы не должны этого делать, хотя бы ради Майи и ее жертвы, – он говорил размеренно, четко выговаривая слова и следя за реакцией оппонента.

– Согласен.

– Вот как? Неужели твои терапии помогли принять мир таким, какой он есть.

– Больше, чем ты можешь представить. Но это тема для другого разговора. Раз уж мы выяснили отношения, то пора обсудить дела.

– Согласен, – все было слишком спокойно, но Бенджамин не позволял себе расслабиться, – ты знаешь про атаку на Саламис, – Итан кротко кивнул, – и ты знаешь, что Новый горизонт так же потерян из вида, не говоря уже о Пилигриме где пятнадцать человек остались одни, и мы не знаем, кто и почему делает это. Министр со своей научной группой, о которой я даже не знал, нашел доказательство того, что в этом виновата Кассандра.

– Это невозможно! – Резко ответил Итан не сводя глаз с Бенджамина.