Охотники на героев. Цена свободы

Глава 6. Красные перья

Голова Виктории раскалывалась и пульсировала. Норовила разделиться на несколько частей и тут же собраться в целое. Она пыталась прикрыть глаза, но это не помогало.

Виктория бы хотела, чтобы Антар перестал сверлить ее взглядом. Чтобы сказал что-то хорошее или даже взял за руку, но он уселся в углу и скрестил руки на груди. Даже в доме он не стал снимать свою дурацкую широкополую шляпу.

– И долго нам тут сидеть?

– Еще день-два, пока не появится Имва, – пожала плечами Виктория.

– К тебе бы цеплялись меньше, если бы ты не напялила на себя алый плащ.

– Алый – королевский цвет. Всё было бы в порядке, если бы ты не хватался за свои проклятые топоры. Теперь весь город знает, что мы тут.

– Прелестница? – послышался голос с первого этажа.

– Ох, – Виктория хотела растечься по стулу, превратиться в воду, которая может просочиться между перекрытьями и исчезнуть. Когда она придумала этот план, то не знала, чем все обернётся.

На лестнице показался гоблин с такой широкой улыбкой, будто это был самый счастливый день в его жизни. От короткой бородки Викторию чуть не передернуло, а когда она увидела очередную шляпу, в которую было воткнуто сразу несколько перьев, то захотелось закрыть глаза. Масляная улыбка на удивление шла этому простоватому лицу с живыми, карими глазами.

– Ах вот ты где, прелестница. Болтаете с братцем?

– Он не из болтливых.

– У меня сеструха такая же. Сидит, черная как туча. Бурчит под нос что-то вечно. У оконца сидит и на улицу смотрит. И словом не перекинешься.

Виктория с трудом поспевала за скорой речью. Иногда так же тарабанил Имва.

– Чего желаешь, прелестница?

– Мне бы в себя прийти после дороги, – сказала она со слабой надеждой.

– Отдыхай! Хоть целый день. Вечером пойдем гулять, я такой вид тут знаю – в обморок свалишься. Скрипочку свою захвачу. Расслабляющий массаж хочешь? Меня девчушка одна в Матгерде научила.

Гоблин подошел совсем близко, пытаясь сократить то немногое расстояние, что между ними сохранялось. Виктория вжалась в подлокотник.

«В зубы дать нахалу» – проскочила в голове мысль.

«Он забавный, на Имву чуть-то похож» – возникла вторая.

Все это были не ее мысли. Другие люди, вернее, мертвецы, жившие в ее голове, пытались вырваться и диктовать свою волю. Виктория сильнее сжала подлокотник.

– Вижу-вижу, устала. Ничего. Все думают, что гоблины торопятся все время. Но мы умеем ждать. Я точно умею. До вечера времени хватит, правда?

– Да.

– Чудненько! Пойду пока вниз, вещички соберу. Пора концерт устраивать. А то нервные все такие в последнее время.

– Есть повод? – глухо спросил Рантар, не поменяв позу и даже не подняв головы.

– Да все и так сами не свои. Амеваны. Гвардейцы. Исправителей недавно граф позвал. Отличная шляпа, кстати! Перо яркое, такой насыщенный алый… Где брал?

– Сначала про Исправителей: был повод их позвать?

– Говорят, граф перед королевой выслуживается. Еще слух пошел: «Два топора» пришел в город. Скоро пора валить. Но ты не боись, прелестница. Я в обиду не дам. Этого Рантара, бац-бац, и переломлю. Я малый невысокий, но юркий. Потом покажу.

Гоблин весьма двусмысленно улыбнулся и ушел прочь. Виктория бросила быстрый взгляд на Антара, но тот даже не посмотрел на нее. Он быстро прошел вперед, взглянул на лестницу и запер покрепче дверь. В тесном гоблинском жилище ему приходилось пригибаться, чтобы двигаться. Потом он раскинул полы плаща и достал свои топоры. Виктория очень не любила смотреть на них – каждый раз, когда он их доставал обязательно случалось что-то плохое. Она вообще не любила оружие.

«Очень зря» – сказал мужской голос в мыслях – или это был ее собственный? – и голова принялась пульсировать сильнее. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить очередной приступ, ей не хотелось признаваться спутникам, но каждый день ей было все труднее сдерживать напор мертвецов. Как бы глубоко она не запихивала их, с той же силой они пытались выбраться на волю. Все последние недели ей удавалось сохранять контроль, но смутное беспокойство занозой мучило ее, а тут еще Антар со своим недовольством.

– Ему нельзя доверять, – сказал Антар.

– Никто ему и не доверяет. Но мы больше не можем останавливаться на постоялых дворах или при кабаках. Переждем пару дней, и уйдем из города.

– Надеюсь, он туп ровно настолько, каким кажется. Не хватало, чтобы заметил топоры и донес.

– Может, тогда следует их доставать пореже? – спросила Виктория так, чтобы в голосе звучало меньше сарказма. – Тем более, он не тупой. Просто забавный. Немного милый даже.

Она стрельнула глазами в Рантара, но он никак не отреагировал, меряя комнату шагами. С того момента, как он встретился с сыном в Фанрайте, он был сам не свой. И как бы Виктория ни старалась, у нее не получалось его успокоить. Хотя ей бы самой очень не помешала помощь.

За последнее время к ней вернулись воспоминания, и очень многие из них ей были совсем не по нраву. Она помнила, как ее использовали, заставляли создавать вещи, которых она не хотела. И к чему все пришло. Она никому не говорила – ни Антару, ни Имве, что вспомнила, что с ней случилось на самом деле во время создания машины по оживлению мертвецов.

Королева хотела, чтобы Виктория создала для нее устройство, которое могло остановить само течение жизни и обернуть вспять. Путь к бессмертию. Для этого она повелела использовать вместилище магии амеванов, светящиеся камни, которые Виктория назвала «усилители». Для начала нужно было научиться возвращать к жизни мертвых, хотя бы ненадолго. И после тягучих неудачных месяцев, под приказами и наставлениями Доротеи, половину из которых Виктория не понимала, это удалось. Да, духи возвращались, но ненадолго, всего на несколько мгновений, их никак не удавалось стабилизировать. Но королева считала это успехом и повелела возродить того, кто, как говорят, нашел секрет смерти – некроманта Мозеса. Виктория до сих пор не могла избавиться от мурашек при воспоминании о жутком саркофаге, который притащили во дворец. И тогда решила для себя, что продолжать нельзя, поступив так, что теперь стыдилась, и не знала как освободиться. Она почесала шрам на руке, где красовался узор от ключа-монолита. Ожог, который останется с ней на всю жизнь, как и мрачные воспоминания.

Антар остановился у таза с водой, который он накрыл покрывалом. Как только они оказались внутри, он закрыл все, в чем можно было отразиться.

– У нас нет двух дней, – произнес он.

– Они не успеют войти в каждый дом за это время. И тебя не все знают в лицо. Спрячь топоры и забудь про них.

– Ты не понимаешь. Они уже знают, что я в городе. Сколько нужно почтовым птицам, чтобы добраться до Доротеи? Несколько дней? Она окажется здесь и перевернет город вверх дном. Она не прощает.

Если бы она знала его чуть хуже, то решила, что он паникует.

– В детстве я очень много боялась, хотя пыталась не показать виду. И однажды дедушка сказал, что самый главный враг человека – это страх. Он не оставляет шанса, не сдается, преследует везде и всегда. И если ты впускаешь страх в себя, если даешь ему расти, то ты проиграл. Ты не сможешь даже начать, а если даже попытаешься, никогда не сможешь дойти до конца. Страх – ее главное оружие. То, с помощью чего она правит. Доротея рассылает героев и Исправителей, чтобы устраивать террор. Если все будут сомневаться, то проиграют еще до такого как начнут. Но если мы покажем ей, что не боимся, станем примером, страх начнет отступать. И нам самим станет легче.

– А ты у нас теперь не только бунтарка, но и знаток борьбы со страхом?

– Не очень, – поежилась Виктория. – Я просто научилась с ним жить.

Виктория не стала говорить, что в последнее время его стало куда больше, и она держалась из последних сил, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры.

– Думаешь, я мало с ним жил?

– Разреши уточнить, что такой мощный парень скорее заставлял бояться других, нежели боялся сам. Страх – это власть, а от нее почти невозможно отказаться.

– Что еще расскажешь? – Рантар с грохотом бросил на стол топоры, и она вздрогнула.

В голове зазвучал противный звук натянутой струны, а пульсация усилилась. В голове стали вспыхивать воспоминания – она на бойцовской арене, бьет противника головой в нос. Нет, ее сжимает вонючий мужик в наряде пастора. Нет, она сражается в битве, мир отвечает ее зову и на полчища врагов, повинуясь ее рукам, срываются молнии с чистого неба. Все это были не ее воспоминания, хотя и выглядели так, будто все произошло на самом деле. Чем больше проходило времени, тем сложнее было почувствовать разницу. Викторию передернуло.