Охотники на героев. Цена свободы

– Знаю-знаю. Сначала думай, потом делай.

Жаль только, что никто, включая Навната, не объяснял, как можно думать, когда вокруг происходит такое. Но сдаваться было нельзя. Толпа редела, гоблины разворачивались к городу, а ему во что бы то ни стало нужно было добраться до леса как можно скорее. Они ведь обо всем договорились с Викторией и Рантаром.

Имва хотел обратиться к гоблину с обмотанной тряпкой вокруг шеи, но тот отвернулся, хотел спросить старуху, но она молча отпихнула его прочь. У гоблинов были свои проблемы, и глупо было их в этом винить. Однако помощь ему была очень нужна. Приходилось идти на отчаянные меры.

Мимо прихрамывал гоблин с бакенбардами в человеческой вытянутой шляпе. Имва подошел, пихнул ему в руки петуха и сказал:

– Подержи…те, приятель.

– А?

Гоблин с удивлением рассматривал белого петуха, примостившегося у него на руках. Навнат же был просто возмущен.

– Этот петух все, что у меня осталось. А такому, – Имва проглотил ком в горле, он очень не любил это прозвище, – полукровке и так трудно. У меня тайник остался возле леса. Как теперь туда попасть?

Гоблин прищурился. Имва готов был провалиться сквозь землю – пристать к уважаемому гоблину, да еще и наговорить невесть что… Но тот хмыкнул и спокойно покачал головой.

– Люди всех выгнали. И не слушают никого. Мы для них – фух – пыль. За своих еще не принялись. На берегу спроси. Рыбаков погонят только после нас.

– Спасибо, – не веря в удачу, Имва быстро забрал петуха и понесся к реке.

Удивительное дело, это все-таки сработало! Оставалось только договориться с рыбаками. Рантар говорил, что гоблины любят звон монет больше всего, но Имва был уверен, что людям он тоже понравится.

Все, что Имва знал про город людей – это то, что из-за влияния леса Мовар здесь была плодородная земля, а река, богатая живностью, использовалась для торговли. Именно возле нее родичи часто устраивали засады на людей. Но несмотря на опасность, человеческие корабли двигались вдоль леса не переставая.

До реки было совсем недалеко и королевских воинов тут действительно еще не было. Вот только и рыбаков почти не осталось. А те, что были, кажется, заканчивали приготовления, не дожидаясь, когда их тоже погонят.

– Подождите! Подождите! – Имва заспешил по склону вниз, надеясь, что его услышат только рыбаки.

Люди недоверчиво поглядывали, сидя прямо в исхудалых лодках. Кажется, на берегу остались только самые неудачливые из рыбаков.

– Мне нужно ближе к лесу! Там остались мои вещи.

Мужчины с обветренными лицами только покачали головой и принялись разворачиваться. Кто-то уже отходил от берега. Имва сжал кулон на шее и выбежал на самую кромку воды, доставая маленький позвякивающий мешочек. Рантар дал деньги на крайний случай, но это он и был.

Пара мужчин переглянулась.

– Сколько здесь?

– Отдаю все, – сглотнул Имва, не представляя сколько там вообще денег и достаточно ли их.

Один из мужчин потянулся вперед, но другой одернул его.

– Смотри, Исправители и за тебя возьмутся!

Мужчина тут же одернул руку и принялся быстро сматывать веревку. Бросая недоверчивые взгляды, рыбаки один за другим собирались и отплывали прочь. Имва обернулся на лагерь гоблинов, люди с оружием пока не шли оттуда, но могли появиться в любой момент. У реки осталась буквально пара лодок. Хвост шатался из стороны в сторону под плащом, и Имва уповал на мастерство портного Гу?го, который обещал, что когда хвост будет шевелиться, то все будут думать, что это ветер. Благодаря милостивым хранителям сейчас он все-таки был.

– Пожалуйста! Очень надо!

Старик с жиденькой бороденкой вздохнул и подвел лодку поближе. Он ничего не сказал, просто поманил пальцами. Имва бросил ему мешочек. Старик высыпал монеты на ладонь, перевел взгляд на Имву, потом на петуха. Хмыкнул. Вышел из своей лодки и просто пошел по берегу.

Имва пару раз моргнул. Потом посмотрел на лодку. Еще раз в спину уходящему старику. И тут же запрыгнул, хватаясь за весло. Один взмах, второй. Хлипкий кусок дерева медленно двигался по реке все быстрее и быстрее. Оставалось надеться, что лодка не развалится на полпути. Имва напрягся еще, желая как можно скорее уйти от людского города подальше.

Его взгляд упал на холм, и сердце начало биться быстрее. Там стояла та самая гоблинка и явно провожала его взглядом. Но он отплыл достаточно далеко, чтобы его нельзя было достать. Он греб и греб. Ни гоблины, ни люди не сунутся слишком близко в сторону леса.

Навнат ходил по лодке и недовольно косился.

– Скоро мы будем… дома, – вздохнул Имва. – Тебе понравится. Сможешь найти себе в друзья других птиц.

Петух продолжал шагать, а хвост Имвы тоже дергался без остановки.

– Тебя примут, хотя ты никогда и не был в лесу. Они же примут меня. У них не будет другого выхода. Я привез нат. Знаю про предателей. Ну, что они есть. Мой народ не сможет отказать. Не посмеют.

Птице было все равно.

– Мы все дети леса. Это такая же родина для тебя, как и для меня.

Навнат остановился и посмотрел на него в упор.

– О себе я тоже смогу позаботиться. Я не тот, кем был раньше. Не такой простак.

Имва дернул веслом слишком сильно, ударил себя в бок и обрызгал их обоих.

– Я справлюсь, – выдохнул Имва, беря себя в руки. – В лесу все будет хорошо. Там спокойно. Воздух будто застыл вместе со временем. Всегда тепло. И тебя будто постоянно кто-то обнимает.

Петух ничего не ответил. Да и не нужно. Имва знал, что делать. Он должен был предупредить своих, отвести беду, помочь Виктории и Рантару. Потому что так правильно. Потому что друзья помогают друг другу. Ему никто не помогал раньше, кроме папы. А эти двое людей единственными на свете приняли его, хотя должны были ненавидеть и бояться, как остальные.

Имва так увлекся, что не заметил, как высокие деревья оказались совсем близко. Форма мира вокруг становилась другой, будто из ствола дерева вырастали цветы. Одно становилось другим. Даже воздух густел. Навнат не сводил взгляда с кромки леса. Имва медленно вздохнул и улыбнулся. На миг все тревоги и печали исчезли, будто их никогда и не было.

Но, когда он присмотрелся, то хвост болезненно дернулся. Имва переводил взгляд с одного дерева на другое и везде видел одно и тоже: упадок и разложение. Стволы накренились, листьев на них стало мало, а те, что оставались на ветках, пожухли. Вместо густой зеленой травы вокруг была голая земля. А еще на нескольких широких стволах висели изувеченные людские тела, болтавшиеся на лианах. Лес стал другим, и это сразу было видно.

Имва переоделся, снял с себя почти всю человеческую одежду, а оставшуюся затянул как набедренную повязку. Потом он подвел лодку к мертвому кусту у берега, пересадил Навната на землю и подтащил лодку. Потом ей же накрыл одежду. Все это еще могло пригодиться.

В руках остался только нат и кинжалы. Каждый раз он смотрел на деревья, чувствуя, будто лес его осуждает. Словно легкий ветер в ветвях был насмешкой, но Имва только нахмурился.

– Идем, Навнат. Пора войти в лес.

Петух послушно шел рядом – хоть это радовало.

– Жаль нельзя заплыть по реке, нас могут случайно подстрелить.

Имва подошел к кромке леса и очень медленно вздохнул. Надо было очистить помыслы, сказать, что он друг лесу. Нельзя было приносить внутрь то, что должно было оставаться снаружи. Лес пропускал внутрь только амеванов и то, что связано с ними.

Имва видел форму деревьев впереди – раньше она была четкой, напоминавшей стену, но теперь стала расплывчатой, как отражения в воде. И все же это была родная форма. Она отличалась от всего, что было в людском мире. Она была гуще, богаче, понятнее. Будто яркий день в сравнении с зимней хмарью. Лес узнал его, ответил слабым голосом, который нельзя было услышать, только почувствовать. Имва видел, как огромные ветви, напоминающие руки раздвинули невидимую завесу вместе с деревьями. Будто существо раскрыло грудную клетку. Только он не знал, было ли это все на самом деле или он отметил всего лишь изменение формы.

Как бы ни было, врата появились, и они с Навнатом медленно пошли вперед. Имва задержал дыхание, но когда его нога пересекла кромку леса, ничего не случилось. Его не опутали и задушили на месте лианы, не придавило массивным стволом, не пронзила жгучая боль. Это придало решимости, и дальше он пошел быстрее.

Тропа была покрыта листьями, и Имва медленно рассматривал один из них – сухой и свернувшийся.