Обратная дорога

Вот наша ссора с женой. Это было четыре года назад. Тогда дела пошли в гору. Я уже успел позабыть, кто был в тот момент в офисе, а ведь это было важно. Один из этих людей вскоре станет моим новым партнером и подставит меня, сначала обманув, а потом кинув на деньги. Смотреть на это было больно. Мне всегда казалось, что она начала первой. Но теперь я видел, сколько ей потребовалось терпения. Да и говорила она больше со стебом. Меня и вправду распирало от успеха, я будто забыл, сколько мы с ней пахали, и как долго к этому шли. Казалось, мы – особенные, и теперь – только вперед! Я вспылил и стеганул обидными словами. Сейчас я ясно вижу, что был не прав и вел себя как идиот.

А вот первые серьезные проблемы, и новый партнер успокаивает, говоря, что все будет в порядке. Смотреть на этого человека противно, особенно понимая, что виноват только я сам.

Дальше приятного тоже мало. Люди, люди, люди и все чужие и по нехорошему любопытные. И вот наш с женой разговор. Я как побитая собака. Но мне, впервые за сон, приятно смотреть на происходящее. Сколько в ней силы и благородства. Она не боится и не упрекает, она хочет опять видеть во мне мужчину, способного защитить семью. И этого я не забуду.

Не сразу, с большими потерями, но мы устояли. Наш безопасник организовал встречу в регионе. Сказал, надо взять с собой одного человека, поскольку бизнесмен ему доверяет, и с ним нас встретят правильно. Жена меня одного не отпустила.

Всю дорогу Герман вел себя более чем просто. Громко ржал по любому поводу и доканывался до всего женского, что привлекало его взгляд. Как ни странно, его наглый и грубоватый натиск не встречал сопротивления. Он умудрился весь полет наглаживать коленки привлекательной девушке. А та, будучи особой весьма представительского вида, покидая самолет, протянула ему визитку с номером своего телефона.

В регионе нас встретили с охраной и отвезли в отель в охотничьих угодьях за городом. Бизнесмен сказал, что сделает для друзей Германа все, что сможет. Герман наблюдал со стороны, в разговорах не участвовал, а оставшись с нами, продолжал травить байки и ржать. Прожив с нами в отеле несколько дней, он смог расположить нас к себе. Несмотря на кажущуюся простоту, Герман обладал чувством такта, не перебивал собеседника, не пытался кого-то обидеть и во всем старался докопаться до сути. У него была особая манера изложения. Свои рассказы он сопровождал глубоким знанием истории вопроса и был ходячей энциклопедией криминального мира.

По возвращению из командировки Герман не пропал. Он очень быстро смог организовать поставки из региона дефицитных материалов на выгодных для нас условиях. В течение следующих лет он стал нашим другом, а организованная им фирма была стабильным поставщиком региональных товаров. Несколько раз, когда нам не хватало оборотов, он давал деньги в долг без мзды.

Мы часто обедали вместе, и я с теплотой вспоминал эти встречи. Герман за эти годы не изменился, так же травил байки и ржал. При этом всегда был готов помочь. Его позиция по горячим вопросам всегда была ясной и понятной: «Если хочешь что-то сделать, сделай сам».

И вот я смотрю нашу очередную встречу.

Мы уже обсудили дела, и Герман успел высказать пару забавных гипотез на тему происходящих в стране событий. Другие посетители ресторана начали привыкать к его громогласному смеху и больше не поворачивали головы в нашу сторону каждый раз, когда он смеялся.

– Герман, почему ты нам помог? О том, что мы вместе сможем заработать, ты не мог знать заранее. А если суммировать время, которое ты на нас потратил, у тебя вообще свободного не было.

Он стал серьезным, что с ним бывало редко.

– Вы хорошие ребята, я не смог пройти мимо. Может и вы мне, когда-нибудь, поможете.

Мы были друзьями, и после того, как большинство людей в трудной ситуации от нас отвернулись, мы были уверены, что не поступим так же.

Я забыл и эту встречу, и эти слова, но сейчас во сне я вспомнил и понял – это был ключевой момент – преддверие.

И вот, точка отсчета.

Все произошло так буднично, что потом хотелось отмотать время назад. Мы были у нас на даче, младшая дочь ушла гулять с соседским мальчуганом, старшие пропадали с друзьями, а мы в компании Германа выпив бутылку вина готовили в беседке шашлык.

– У меня есть для вас игрушка. Это не больно.

Он подошел к Ане и приложил к внешней стороне предплечья тонкий металлический прямоугольник, размером не больше почтовой марки. Затем поместил такой же на мою руку. Пластина прилипла к коже и надежно держалась, несмотря на вертикальное положение руки.

– В чем фокус? – я вернулся к мангалу.

– Терпение, спокойствие. Скажите мне друзья, какими языками вы владеете?

– Я бездарь, а Аня знает минимум три.

Он вставил новый диск в закрепленный на стене беседки дешевый проигрыватель караоке.

– Держите. – Герман протянул нам микрофоны. – Для эффекта надо спеть.

– Ты сегодня решил выяснить все мои недостатки и достоинства моей жены?

– Костя, не надо стесняться, музыкальный слух здесь не требуется.

На экране появилось изображение и название незнакомой песни. Видеоряд не удивил наличием азиатов, поскольку все производители караоке либо корейцы, либо японцы, а вот первые звуки музыки вызвали приступ смеха. Наверно так играет оркестр китайской оперы. Мы собрались и, дождавшись отсчитанных секунд, попытались пропеть первую строчку. Получилось не очень, а на втором куплете между нами случился разнобой, поскольку мои слова отказывались попадать в такт. В конце песни я смирился с отсутствием гармонии и просто зачитывал текст в свете убегающего маркера.

– По-моему великолепно. Еще вина? – Герман наполнил опустевшие бокалы.

Я положил ставший от моего усердия теплым микрофон и взял бокал.

– Если тебе это понравилось, тебе лучше протрезветь.

– Я записал вас на диктофон. Вот. Можете услышать свои голоса.

Из появившегося в его руке диктофона раздались звуки, и я лишний раз убедился, что мне не нравится мой голос.

– Узнаёте? – он положил продолжавший выдавать звуки диктофон на стол.

– Да, это трудно с чем-то перепутать.

Герман дотронулся до прилипших к руке прямоугольников и те отвалились, оказавшись на его ладони. Из диктофона раздавались смешные мяукающие голоса, но они были мне знакомы. Герман опять запустил туже песню в караоке. На экране маячили, сменяя друг друга, иероглифы.

– Как ты это сделал? – Аня выразила наше общее удивление.

Вместо ответа он опять прикрепил нам пластины. Я смог прочитать написанный текст.

– Что это? – я был более конкретен, разглядывая таинственный предмет.

– Игрушка, и я её не заберу. У вас спутниковое телевидение в доме, там есть иностранные каналы. За шашлыком я присмотрю.

Мы переглянулись и отправились в дом. Я быстро нашел нужные каналы и с трудом поверил, что понимаю все, что произносят в телевизоре.

– Аня, ты это тоже слышишь?

– Да, я все понимаю, если ты об этом.

Я перешел на музыкальные каналы и смог убедиться, что иностранные исполнители вдруг запели на понятном мне языке.

– Вряд ли он мог подделать столько программ и заставить их петь на русском. Может это какой-нибудь шпионский прибамбас.

– Остается спросить.

Голова Германа показалась в проеме гостиной.

– Шашлык готов. Вы же не заставите меня пить в одиночестве.

Мы вернулись в беседку. Кастрюля с шашлыком стояла на середине круглого стола.

– Как мне нравится у вас кушать. Вот я уже и мясо покупаю там же, где вы, и готовлю, вроде бы по тем же рецептам, а такой вкуснятины все равно только у вас могу попробовать. Аня, пожалуйста, раскрой секрет.

– Не могу, тогда у меня появится конкурент.