Отец жениха. Порочная связь

Она сделала несколько шагов в глубь зала и остановилась, оглядываясь. Пока она наслаждалась прохладой и витающими в воздухе ароматами, ее заметила девушка-администратор и с приветливой улыбкой поспешила навстречу.

– Добрый день, вы пообедать?

– Да… собственно, я подругу ищу, – ответила Милен, продолжая обшаривать глазами зал, и, увидев, Бэт, сидящую в дальнем углу у окна, снова посмотрела на девушку. – Спасибо, уже нашла, – Мила дернула вверх уголки губ в ответ на ее услужливую улыбку и направилась к столику.

Бетти, высунув от усердия язык, что-то печатала в телефоне, не обращая ни малейшего внимания на подошедшую к ней Милен.

– Привет, – поздоровалась Мила и опустилась на небольшой кожаный диванчик напротив. Из сумочки, что положила тут же на сиденье, она достала мобильник. Ей в любой момент мог позвонить Дин – в последнее время он был на взводе, и ничего, что у людей обед.

– Привет, – Бэт, обаятельная шатенка с копной длинных рыжих волос, собранных в низкий хвост, и в неизменной толстовке, приподнялась со своего места и потянулась через стол к Миле, чтобы чмокнуть ее в щеку. Милен никогда не понимала смысла в этом действии, но, устав спорить с Бэт, которая, казалось, считает его чуть ли не талисманом на удачу, смирилась. К их столику подошла молоденькая официантка и протянула Милен меню.

– Пожалуйста. Вы сразу сделаете заказ, или мне подойти позже? – уточнила она.

– Думаю, я начну с кофе. Двойной капучино, пожалуйста. Софи, – добавила она, прочитав имя на бейдже, приколотом к белой рубашке на практически плоской груди официантки.

Легкая тень разочарования скользнула по милому личику Софи и, убрав приготовленный блокнот и ручку в широкий карман на переднике, она коротко кивнула и удалилась.

Не успела Бэт произнести и слова, как на столе настойчиво завибрировал телефон. Отрешенность на ее лице тут же сменилась взволнованным интересом, и, стараясь скрыть его от подруги, она медленно взяла мобильник в руки и с невозмутимым видом направилась к выходу:

– Прости, я сейчас.

Милен криво усмехнулась, глядя в след удаляющейся подруге, предполагая цветочно-букетный период с очередным красавчиком Блейзом. Развивать свою мысль она не стала, так как развивать особо было нечего. Парни Бэт не отличались ни изобретательностью в период ухаживаний, ни внешне, поэтому она открыла принесенное Софи меню, и принялась лениво водить глазами по названиям, но больше – по красочным картинкам, в очередной раз убедившись, что фотографирование еды – определенно, искусство. Практически все блюда из меню она уже пробовала и, тем не менее, каждый раз глаза разбегались и слюни текли от буйства красок нарезанных фруктов и овощей и лоснящегося от сока мяса.

Это кафе подруги присмотрели лет пять назад. Они только что закончили Академию и полные радужных планов на будущее и стремления к независимости привели их в этот тихий райончик на окраине Парижа, где они сняли одну на двоих квартирку на верхнем этаже дома напротив.

Эту квартирку Милен помнила до сих пор. В ней были высокие потолки с кое-где сохранившимися лепными гипсовыми карнизами и большим старинным камином, который не функционировал, и они хранили в нем книги. А еще там была совершенно не обычная ванная. Видимо, изначально она вообще отсутствовала, либо была совсем крошечной, и, чтобы жилплощадь пользовалась спросом, хозяева увеличили ее путем присоединения части коридора. В итоге получилось пугающее нечто: длинное и кривое помещение, которое они называли аппендикс. А еще их квартирка была местом встреч многочисленных друзей, знакомых, просто интересных людей. Они общались, пили пиво, решали какие-то проблемы вселенского масштаба, в общем – было весело. А когда недовольные соседи начинали угрожать вызвать полицию, вся шумная компания выплескивалась на улицу и оккупировала это самое кафе, хозяином которого в то время был пожилой господин. Поначалу он с недовольством воспринял интерес к своему заведению со стороны такой беспокойной публики, но со временем свыкся и даже принимал приглашения разгоряченной молодежи обсудить какую-нибудь животрепещущую тему. Деятели искусства были ребятами упертыми, имеющими свое, подчас радикальное, мнение на все события, что происходили тогда в городе, и такие посиделки заканчивались чаше всего громкими спорами, но в следующий раз хозяин снова подсаживался к ним, и все повторялось с начала. Звали его Рене. Через два года после их знакомства он скоропостижно скончался от инсульта, и кафе перешло к его старшему сыну Николя. Николя был парнем консервативным и сдержанным, почти ничего после кончины отца менять не стал, но и к гомонящей толпе художников относился с осторожностью.

Их жизнь была тогда совершенно бесшабашной, но в то же время какой-то настоящей. Была в ней своя прелесть. Они были собой, они были смелыми и каждый день испытывали этот мир на прочность, чего точно нельзя было сказать о них сейчас. Мила иногда ловила себя на мысли, что ужасно скучает по их маленькой квартирке, по шумным посиделкам, которые заканчивались часто под утро, камину-библиотеке, и, конечно, уродливой ванне-аппендиксу. Поэтому, даже сейчас, когда каждая жила своей жизнью, и квартира Милен была чуть ли не на другом конце города, они сохранили привязанность к этой уютной кафешке, с которой у них было связано столько приятных сердцу воспоминаний.

– Это снова я, – Бэт сияла, как новенький цент. Едва переводя дыхание, словно пробежала стометровку, она с размаху плюхнулась на кожаный диванчик напротив. Откинувшись на его мягкую спинку, она продолжала теребить в руках телефон, словно ждала, что он снова зазвонит.

– Как дела? Как Полькины предки? – начала она без прелюдий.

Чтобы успокоить бурлящее внутри возбуждение, Бетти взяла в руки ложечку и принялась лениво ковырять ей в куске «Наполеона», лежащего перед ней на небольшой тарелке.

– Нормально, – Милен, мельком взглянула на официантку, которая поставила перед ней чашку кофе, от которой исходил приятный горьковато-сливочный аромат.

– Что, просто нормально и все? Подробностей не будет? – недоумевала Бэт. Она отложила ложку и вперилась взглядом в подругу.

– Нормально. Какие еще подробности ты хочешь получить? – Милен сделала глоток кофе и облизала с верхней губы пушистую молочную пенку.

– Ну, не знаю, например, в кого Полька такой красавчик? Бьюсь об заклад, в отца.

– Не угадала, в мать.

– Значит, такой балбес точно в отца?

– И тут мимо. На отца Поль совсем не похож – ни внешне, ни по содержанию, – закончила она и сделала очередной глоток кофе.

– А как налаживание родственных связей?

Милен, не отрываясь от чашки, приподняла брови, показывая свою неуверенность в этом вопросе. Бэт презрительно фыркнула, засунула в рот здоровенный кусок торта и начала его сердито жевать.

– Да брось, ну, каких подробностей ты хочешь? Его отец бесчувственный истукан, который за эти дни сказал мне от силы два десятка слов. Мать, – Мила на секунду задумалась, – легкая… – нашла она нужное слово. – Довольна?

Мила предпочла ограничиться парой безобидных фраз, чтобы скрыть то волнение, которое каждый раз наполняло ее сердце смятением и судорожным восторгом, как только речь заходила об отце Поля. Она даже себе не могла ответь, что это было, а может быть, боялась, ведь еще ни один мужчина не вызывал в ее душе таких противоречивых чувств: смятения и нежности. Мила, конечно, лгала, в ее жизни был такой человек, но она предпочитала об этом не думать.

– Ладно, проехали. Ты ездила к матери? – серьезно спросила Бэт, снова откинувшись на высокую спинку дивана, показывая, что тут она без подробностей не отстанет.

– Да.

– И? – Бэт вопросительно подняла вверх изогнутые тонкие брови, – что она тебе сказала?

Милен вместо ответа лишь дернула плечами, изобразив безразличие на лице.

– Что, совсем? – не унималась Бэт.

– Почти. Сказала, что документами на усыновление занимался отец, а она, как обычно, не в курсе.

– Ну, может быть, она действительно не в курсе? – пытаясь скрыть свой интерес, Бэт сделала глоток из фарфоровой чашечки и, отставив ее, снова подняла глаза на подругу.

Милен посмотрела на нее с укором.

– Ну, ладно, может быть, ей неприятно об этом говорить. Сама искать не пробовала? – Бэт теребила тонкую витую ручку, поворачивая чашку из стороны в сторону на маленьком белом блюдечке. Она старалась не смотреть на начинающую заводится Милен, дабы не встретиться с ее взглядом-бульдозером, который отобьет у нее желание продолжить этот очень интригующий ее разговор.

– Конечно, пробовала, – фыркнула Милен, – перерыла все отцовские бумаги, что остались после ее шмона. Ничего.

– Может быть, она просто ревнует? – предположила Бэт.

– Ревнует? – вспыхнула Мила.

– Ладно, – тут же осеклась Бэт. – Не ревнует, просто по каким-то причинам не хочет, чтобы ты обо всем узнала.

– О чем – обо всем? – снисходительно поинтересовалась Милен.

– Откуда я знаю, какие еще секреты хранили твои родители. Да и не только твои, – поправилась она, опасаясь вызвать у подруги новую порцию раздражения.

– Да к черту, глупая затея. Может быть, она давно умерла или, еще хуже – наркоманка или алкоголичка, или у нее все хорошо: семья, дети, которых, в отличии от меня, она хотела, – вздохнула Милен.

– Да брось, не верю, что ты сдашься.

– А что ты предлагаешь, утюгом ее пытать? – с сарказмом поинтересовалась Милен.

– Ну, зачем так радикально. Документами наверняка занимались юристы твоего отца. Ты же говорила, что он был педантичный мужик. Не думаю, что он не проверил твою родословную, на предмет матери-алкоголички или, того хуже, ничего не подозревающего о ребенке горе-отца, – с присущими ей цинизмом и расчетливостью выдала Бэт.

– Слушай, а ведь скорее всего, так и есть, – просияла Милен.

– Ну вот, узнаю подругу. А то вся в соплях и расстроенных чувствах, – усмехнулась она. – Предлагаю заказать что-нибудь покрепче и, так сказать, спрыснуть это событие.