Отец жениха. Порочная связь

Белоснежка: Демон под кожей
Наталья Масальская

Порой события нашей жизни самым удивительным образом переплетаются между собой. Именно так произошло с главной героиней: молодой, амбициозной Милен Мартини. Поиски родной матери и ее порочная страсть ко взрослому мужчине (мало того, будущему свекру) затянули героиню в водоворот самой настоящей детективной истории. Что она готова поставить на кон, чтобы узнать правду? Не окажется ли цена слишком высокой для нее?

Наталья Масальская

Белоснежка: Демон под кожей

I

Галерея современного искусства «Valeur» располагалась на одной из центральных улиц Парижа, не далеко от набережной Сены. Своим двухэтажным стеклянным фасадом она выходила на улицу дю Бари, а ее монументальную заднюю, так сказать, филейную часть, облюбовали уличные художники, превратив ее серые бетонные стены в произведение искусства под открытым небом. Как и в любой другой галерее, здесь витали запахи гениальности, граничащей безумием, и больших денег, ведь изобразительное искусство давно стало объектом выгодных инвестиций.

На улице пышно цвел май, слишком жаркий и слишком душный для этого времени года.

В галерее в этот обеденный час никого не было, кроме миниатюрной брюнетки, что, зажав зубами карандаш, с въедливым любопытством разглядывала картину, прислоненную к единственной пустующей здесь стене. Две красные кляксы на голубом фоне, представляли собой яркий и явно неординарный внутренний мир автора. Но, сколько бы она не силилась вникнуть в этот таинственный мир, мысль о том, что они больше напоминают ей содержимое его желудка, не покидало. Девушка поморщилась и, брезгливо отложив работу в стопку «отбракованных», поставила к стенке следующую.

Сегодня ей явно не везло на находки. Чем меньше времени оставалось до открытия выставки, тем больше нервозности приносили смотрины.

«Ну что еще?» – она с раздражением потянулась за телефоном, который настойчиво завибрировал на краю стола.

«Алло. А, это ты. Не узнала. Номер сменил?»

На другом конце провода мужской голос, пытаясь перекричать шум улицы, просил открыть ему дверь.

«Сейчас, – она быстрым шагом пересекла зал галереи, чтобы уточнить у помощницы, почему закрыты двери, и, только выйдя в вестибюль, вспомнила, что отпустила ее на обед.

Она окинула взглядом ее пустующий стол и, растеряно пожав плечами, посмотрела на мужчину, что стоял за высокой стеклянной дверью, терпеливо ожидая, когда ему откроют.

Наконец она заметила ключ, который торчал в замке и поспешила к двери.

– Сама же за ними закрывала, – оправдывалась она. – Сегодня просто дурдом какой-то. Привет, – и отошла в сторону пропуская мужчину в дверь.

Стоило ему оказаться внутри, как он тут же обхватил ее за талию, с видом знатока оглядывая безупречно сидящий на ней красный брючный костюм, выгодно подчеркивающий достоинства ее точеной фигуры.

– Я смотрю, ты готовилась? – сказал он с наигранной чувственностью в голосе.

– Иди ты, – девушка хлопнула его ладонью по груди и вывернулась из крепких объятий. – Сумочку только возьму.

Она развернулась, быстро прошла через вестибюль и скрылась за поворотом, из которого несколько минут назад появилась. Быстрый стук ее каблучков гулко разносился в тишине галереи. Молодой человек медленно направился следом.

Она знала, парень просто дурачится, но досадное сомнение снова влезло в душу: «все-таки нужно было надеть темно-синий». Весь вчерашний вечер она убила на то, чтобы решить, в чем идти на встречу, а сегодняшнее утро – на то, чтобы убедить себя в собственной правоте. Почему так сложно выбрать элементарный костюм, чтобы произвести правильное первое впечатление? Все-таки женщиной быть трудно, нужно держать в голове целую кучу разных правил, отступив от которых, ты будешь выглядеть либо слишком черствой, либо слишком распутной. Ну, где, скажите на милость, эта самая «золотая середина»? Почему у мужчин все намного проще? Надел белую рубашку и темный костюм и просто неотразим. А если рубашка еще и с запонками – вообще, прЫнц. Все-таки нужно было надеть темно-синий.

Она вернулась к заваленному холстами столу и, осторожно вытянув из-под груды картин сумочку, развернулась к медленно вошедшему в след за ней парню:

– Теперь готова.

– Все будет хорошо, ты им обязательно понравишься, – спокойно и уверенно сказал он, глядя на ее чуть раскрасневшееся от волнения лицо.

– Ты прав, – она медленно подошла к нему и взяла за руку.

Через пару минут они вышли на шумную улицу, где посторонние звуки отвлекли ее на время от беспокоящих мыслей. Она закрыла двери галереи на ключ и, перебежав в след за молодым человеком на другую сторону улицы, села в припаркованный у обочины красный BMW. В салоне было расслабляюще тихо и приятно пахло кожей.

– Как прошел день?

Парень запустил двигатель и роскошный рокот тут же наполнил ее легкие.

Глядя в боковое зеркало, он плавно выехал на дорогу.

– Бездарно, – сокрушенно ответила она. – Надеюсь, ужин пройдет лучше. Дин убьёт меня, если я не успею подготовить экспозицию, и, как назло – ничего выдающегося. Знаешь, в сложившейся ситуации сгодилось бы что-то просто стоящее, так его тоже, как ни странно, нет. Столько дерьма перелопатила аж устала.

– Что, совсем ничего? Ты же говорила, Валери что-то нарыла?

– Конечно, осталась пара-тройка не отсмотренных работ, но после сегодняшнего я сомневаюсь, что там будет что-то стоящее. То ли я теряю нюх, то ли до беспредела расширившиеся критерии оценки современного искусства впустили в отрасль откровенный шлак. Ну, все, я просто нервничаю, поэтому тарахчу, не переставая. Сейчас пройдет, – она виновато улыбнулась ему и положила ладонь поверх его руки, сжимающей рычаг переключения скоростей. – Как у тебя?

– Да, собственно, та же печенька. Редактору не нравится моя статья: «Слишком откровенно и неприкрыто, – усмехнулся он, цитируя коллегу, – Чертова толерантность. «Читатели, конечно, хотят знать правду, но не с плеча же рубить. С людями надо сейчас помягче, а на вопросы смотреть шире…», – он махнул рукой, – Все, хорош о работе.

Оставшееся время пути они болтали о ничего не значащей ерунде в преувеличено восторженной манере, пытаясь заглушить чувство тревоги перед ответственным мероприятием. Но стоило машине свернуть с главной дороги и, проехав пару сотен метров, упереться в высокие кованные ворота, как все мысли, что роились у нее в голове, в миг вылетели, оставив только страх и неуверенность сквозняком шарить внутри. В машине повисла напряженная тишина, был слышен только тихий шелест шин по дороге и мерный рокот двигателя.

Стоило водителю заглушить мотор, как она распахнула дверь и к тому времени, как ее спутник успел обогнуть машину, уже поставила свою изящную ножку на асфальт подъездной дорожки.

– Как всегда, торопишься, – сказал парень с какой-то насмешливой досадой, подавая спутнице руку, – все мои прекрасные порывы обесценила, – и засмеялся, увидев ее чересчур серьезное лицо.

Он толкнул дверцу машины, и она с глухим щелчком захлопнулась у них за спиной.

– Все еще волнуешься? – он мельком взглянул на спутницу, не спеша направлялись по широкой дорожке в сторону дома.

– Почти нет, – она тихонько выдохнула через сложенные трубочкой губы, пытаясь побороть нервозность.

– Мама замечательная, вот увидишь. И отец – тоже. Просто, как бы тебе сказать, он очень серьезный, но это никак не относится к тебе, так что, главное –не принимай на свой счет.

Она, скорее машинально кивнула, слушая его наставления. Ужасно хотелось, чтобы вся эта авантюра под названием «знакомство с родителями», поскорее уже закончилась.

Воздух наполнял аромат цветущих яблонь, в совершенно очаровательном беспорядке росших по обеим сторонам от дорожки, за которыми, наконец, показался роскошный дом. Даже не дом, а особняк в викторианском стиле. С широким крыльцом и обязательной для него огромной тенистой террасой при входе. Колонны, поддерживающие крышу террасы, и башенки под остроугольной крышей, были причудливо обвиты молодым плющом, который придавал дому дополнительный колорит. Создавалось ощущение, что был дом, и к нему постепенно пристраивались новые помещения, которые в итоге и образовали столь сложный ансамбль. Оглядывая это поистине завораживающее в своей смелости творение, созданное на тонкой грани между произведением искусства и вычурностью, она немного расслабилась и, дойдя до высоких каменных ступеней, уже вполне владела собой.

– Специально так далеко от дома меня высадил?

– Хотел, чтобы ты немного успокоилась.

Она посмотрела на молодого человека с благодарностью и взяла за руку.

Поднявшись по лестнице к массивной дубовой двери, украшенной бронзовым молоточком в виде головы льва, они на секунду остановились. Молодой человек сжал в качестве поддержки кончики ее пальцев и постучал. Буквально через минуту за дверью послышались торопливые шаги. Им открыла изящная женщина, на вид лет сорока, не больше: среднего роста с пышными светлыми волосами, мягко обрамляющими ее очаровательное лицо. Все в нем улыбалось: и красиво очерченные, чуть ассиметричные губы, и такие живые по-детски распахнутые глаза. Она отступила чуть назад, впуская долгожданных гостей в дом. Стоило им переступить порог – она заключила парня в объятия, крепко прижав к груди.

– Поль, ну наконец-то! Как я рада, – она похлопывала его по спине своей изящной ладонью.

Удовлетворив, наконец, радость от встречи, они повернулись к стоящей в стороне девушке.

– Мама, это – Милен. Милен, это – мадам Бушеми, – с натянутой улыбкой сказал Поль. Было видно, что и для него это – первый опыт.

– Ну что ты, дурачок.