Визави французского агента

Конечно, мне было приятно. Но я не могла начать новую картину, она должна была созреть в моей душе. Большинство маститых художников не признают женщин в искусстве, их можно понять, они с утра до вечера трудятся, пишут этюды, оттачивают мастерство, а женщины с утра до вечера готовят, убирают, стирают, занимаются с детьми и по ночам, если еще остаются силы, что-то там малюют.

Большинству женщин не удается полностью овладеть мастерством живописца или графика, но в их работах столько чувства!

Почти одновременно с отстранением от работы Сергея, арестовали Бернара, привезли на Лубянку и начали допрашивать. Подняли все его дела: какие он проводил консультации, кто на них присутствовал… много чего. Сначала было довольно спокойно, у него было много приятелей повсюду и среди сотрудников КГБ тоже, Бернар сидел в камере, иногда вызывали к следователю.

Потом начались аресты крупных чиновников, а те, которые помельче, начали усердствовать, демонстрируя свое рвение по службе. Бернар не мог понять, чего от него хотят? Никаких секретов у него не было, соглашаясь честно служить своей истинной Родине, он всячески демонстрировал свою лояльность, был в дружеских отношениях со многими высшими чиновниками…и это его погубило. Следователям было важно узнать всю компрометирующую информацию о них, информацию, которой, конечно владел Бернар. Но он рассказывал малозначительные эпизоды…как они на охоте… какая рыбалка на Селигере, какого щенка кавказкой овчарки он достал Иванову, и жена у товарища В. такая б. ть! Это не устраивало следователей, им нужен был настоящий компромат.

Но Бернар прекрасно понимал, что утопив своих покровителей, сам он уже никогда не выплывет. Официально ему было предъявлено обвинение в антисоветской пропаганде, на очных ставках девушки подтверждали, что он рассказывал анекдоты о Брежневе, об Андропове, пел антисоветские песни.

А он тут же рассказывал новый:

– Вот вы тут х. ней занимаетесь, а Андропов представлен к Нобелевской премии!

– Серьезно?

– За величайшее открытие в области физики: «Скорость стука превышает скорость звука!»

Следователей это сильно раздражало.

Но чем больше крупных чиновников понижали в должностях, чем больше проводилось проверок, тем сильнее следователи дрожали за свои места, тем усерднее они становились.

Начались пытки, в КГБ самой распространенной была пытка, которая не оставляет следов, но очень действенная: Бернара ввели в кабинет, поставили перед столом следователя и предложили подумать, что он хотел бы добавить к своим показаниям. Так он простоял шестнадцать часов. Он изучал в Корпусе методы ведения допросов, но не думал, что это когда-нибудь его коснется. Следователи менялись, пили чай, он стоял расслабившись, пока не почувствовал, что скоро упадет.

Перед ним сидело три следователя, которые обсуждали вероятность получения премии и вдруг, подражая голосу Андропова, Бернар сказал:

– Товарищи следователи! Будем работать или будем сидеть?

Те просто замерли, а потом измолотили так, что его неделю никуда не вызывали, чего, впрочем, он и добивался. Тем самым он избавил следователей от необходимости заботиться о чистоте «экспериментов».

В дальнейшем он при первых попытках его поставить садился на пол и вступал в неравную схватку с крепкими ребятами, обутыми в тяжелые ботинки. Отлеживаясь на полу или на койке, он раздумывал над тем, что в сущности, в СССР жизнь ничего не стоит, есть человек и нет человека, и никого это не волнует, кроме, может быть родственников.

Когда он стал работать с органами, то сделал это так демонстративно, что его друзья смогли вовремя уехать, а Клер, оказавшись во Франции, поменяла фамилию и местожительство.

Все это теперь всплыло, ему припомнили даже аморальный образ жизни.

Это продолжалось больше года. Иногда Бернар существовал в относительном покое, когда вдруг требовалась его консультация – его помещали в камеру и не трогали, столько, сколько нужно было для дела.

Тогда он острил, что теперь-то он не опаздывает на работу и его не лишат тринадцатой зарплаты!

А потом все начиналось сначала. Он не молчал на допросах, он говорил о чиновниках-взяточниках, сластолюбцах, он знавал многих, но рассказывал о них ничего не значащие забавные истории. Но зато полковника Тарасова он расписал в таких красках, привел такие факты, что его разжаловали в рядовые. Трудно было понять, кто играет здесь в какие игры. Иногда следователи предпочли бы, чтобы Бернар ничего не говорил…

Но всему приходит конец, совершено «неожиданно»:

Сообщение ТАСС от 11 февраля 1984 г.:

«Дорогие товарищи! Коммунистическая партия Советского Союза, весь советский народ понесли тяжелую утрату. Оборвалась жизнь выдающегося деятеля ленинской партии и Советского государства, пламенного патриота социалистической Родины, неутомимого борца за мир и коммунизм Юрия Владимировича Андропова».

Бернар был переведен в небольшой военный городок, под Пицундой, где поправлял свое здоровье высший офицерский состав Вооруженных сил СССР.

Из постановления Верховного Совета СССР от 17 февраля 1984 г.:

«Переименовать город Рыбинск Ярославской области в город Андропов».

А как же! Переименовывать, вот дело достойное применения творческих сил нашего руководства!

Ради любви

Прошло почти два года с того дня рождения, когда Ольга видела Бернара в последний раз, но она постоянно думала о нем, купила очень дорогую гитару, иногда при мне пела романсы из его репертуара. Голосок у нее был слабенький, но она пела почти с такими же интонациями, как и он.

И вот, в марте, она проснулась под утро от звука льющейся воды, вскочила в ужасе – подумала, что прорвало какие-нибудь трубы, и она зальет соседей. Выскочив в коридор, она увидела брошенную одежду на полу, и поняла, что вода льется в ванной и дверь не закрыта. Может быть, это Оливье, приезда которого она ждала со дня на день? С замиранием сердца она открыла дверь и увидела того, кого и не мечтала увидеть – Бернара.

Она сразу узнала его, несмотря на то, что он сильно изменился, похудел и отрастил бороду.

– Ольга! Как я рад! Я тут транзитом, ненадолго. Прости.

– Как я ждала тебя! Ты же не уйдешь сразу?

– Почему же? Сейчас исчезну, зачем тебе неприятности?

– Никуда ты не пойдешь! Я так давно ждала этих «неприятностей»! Никуда я тебя не отпущу!

– Знаешь, против такой атаки у меня только одно оружие! – и он втянул ее в ванну, прямо в ночной рубашке, которая тут же намокла, выставив напоказ ее прекрасное тело.

Этой ночью они и подумать не могли о сне. Бернар окунался с головой в волны ее ароматного тела, она раскинулась на широкой постели, отдавшись любимому вся, без остатка, испытывая блаженство от возможности не бояться, и наслаждалась его нежными ласками.

Под утро, когда они лежали, обессиленные, тесно прижавшись, друг к другу, словно боялись оторваться хоть на мгновение, Бернар рассказал Ольге о «неприятностях».

– Понимаешь, со смертью Юрия Владимировича многое изменилось…

– Да, да! Сережу повысили!

Бернар поморщился:

– Творится полный бардак в делах! Чтобы провести одно дело, мне нужно взять билеты и документы, а новые чиновники могут воспрепятствовать, ты же понимаешь!

– Конечно! – Ольга, ярая сторонница Андропова, ни минуты не сомневалась…

– Но это рискованно!

– Для тебя я все сделаю! – она вскочила и, быстро собравшись, побежала по адресу, который дал ей Бернар. Вернулась уже к 10 утра, с документами и билетами на самолет, вылетающий в Брюссель в 23.15.

Бернар к этому времени уже приготовил маленький чудо-завтрак из творога, меда и подсушенного хлеба. Они вместе позавтракали, и Бернар стал собираться, с огорчением разглядывая мятые брюки. Ольга предложила ему померить совершенно новый костюм.

– Я его купила в «Березке»! Красивый финский костюм, но размера Оливье не было, и я взяла побольше, думала ушить. Он так смеялся! А потом сказал спрятать подальше, с глаз долой. Я ведь тогда не знала, что он носит только фирменные вещи!

Нашлась и рубашка подходящего размера, Бернар поцеловал Ольгу на прощанье и ушел…

Целый час она сидела у телефона, все не решалась позвонить по телефону, который дал ей Сергей, чтобы она могла сообщить о каких-нибудь важных новостях. Ольга еще ни разу не воспользовалась им, а теперь она просто хотела, чтобы Бернар никуда не уезжал. Она позвонила, представилась и услышала: