Визави французского агента

– Понимаешь, до Бернара… – она запнулась, – я считала, что эти самые интимные отношения и должны быть такими. Я – женщина, и меня использует самец, в общем, любовь любовью, а то, что в постели происходит – это е..я. И Оливье не обращал внимания на мою готовность или неготовность, просто мазал меня кремом и вперед! И ведь он меня любит, еще как! Но в постели – это просто мрак! Самое поразительное, что я научилась получать иногда оргазм и в таких условиях, причем он был очень сильный и болезненный, как спазм. Это очень острые ощущения! С этими словами она распахнула кофточку и обнажила грудь. Я не могла не восхититься ее красотой, гладким покатым плечом, нежной кожей с легким оттенком перламутра… но на этой красоте было два полукруглых шрама, не оставлявших сомнений, что они от зубов!

– Кошмар! – только и смогла я сказать…

– А в последний раз он почти сломал мне руку! Понимаешь, пока я была беременной, он занимался со мной любовью каждую свободную минуту, причем так, будто хотел выбить этого ребенка, я, конечно, его понимаю, ему было обидно, но мне от этого было не легче, у него пенис сантиметров двадцать!

– Да ладно заливать!

– Я не преувеличиваю, может даже и больше, я же за ним с линейкой не бегала! Но как мне было ни больно, девочка родилась здоровой, на восьмом месяце.

– То есть преждевременно?

– Ну да! И вот тут-то все и открылось! Такое маленькое личико, но похоже на Бернара, как две капли воды, бровки домиком, пухлые губки, миниатюрка такая. Я думала, Оливье меня убьет… а он изображал радость, одарил всех в роддоме, торжественно отвез нас домой, в приготовленную детскую. Там и новенькая кроватка, и игрушки и вообще устроил настоящий праздник! Были гости, его отец тоже был, все радовались, поздравляли нас!

– Может, он и вправду обрадовался ребенку?

– Как бы не так! Когда все ушли, и я легла спать, он пришел ко мне, сел рядом и сказал, что я дурочка, что он сам виноват, что так долго отсутствовал, что подлый Бернар меня соблазнил:

– Такую роскошную женщину нельзя оставлять надолго. Но Бернара я убью при удобном случае.

– Представляешь! И это с таким спокойным лицом! Потом нежно меня поцеловал и пошел проведать новорожденную и няню, которая оставалась с ней на ночь. Вот тогда у меня был отпуск.

Я спала, сколько хотела, рисовала, смотрела видео, Оливье мне накупил всевозможных фильмов и мультфильмов, а сам уехал. Молока у меня почти не было, но няни (их было две) привозили откуда-то настоящее грудное молоко в бутылочках. Полина почти не плакала, я к ней просто приходила подержать на руках, поцеловать перед сном и уже начала к ней привыкать, ты знаешь, я не выношу младенцев, но она так походила на Бернара, что мне постоянно хотелось ее обнять. Удивительные чувства… И Аннушка полюбила свою сестренку. Все было хорошо… Только вот физическая близость с Оливье меня просто пугала, особенно в первый раз после родов. Когда прошел месяц, как родилась Полина, мы с Оливье вернулись после осмотра у гинеколога. Он меня по-прежнему никуда из дома не выпускал, даже ко врачу, и то вместе…

– Теперь врач разрешил заниматься любовью! – заявил он.

И, конечно, мы занялись. Что это было такое, не передать словами! У меня было ощущение, что он разорвет меня пополам, по-моему, я потеряла сознание, потому что очнулась от холодной воды, которой Оливье брызгал мне на лицо! Конечно, потом он носил меня на руках, ну что поделаешь, не может он себя контролировать в это время, он так заводится, что не соображает, что делает! Самое интересное, что мои слезы вообще сводят его с ума, но я не могу сдержаться, мне же больно!

– Какой кошмар! Вот так выйдешь замуж, а муж окажется таким бешеным!

– Это мне так «повезло», но ведь он по-настоящему любит меня, покупает… покупал драгоценности, меха, все, что я захочу… – Ольга зашмыгала носом, и плеснула коньячку себе в чай, предварительно предложив мне.

– Через три месяца Оливье уволил няню Полины, которая хорошо говорила по– русски, – продолжала Ольга, – тоже «наша», перед тем как уйти, она сказала мне, что я должна любой ценой вернуться в Москву. Но как?

– А зачем тебе было в Москву?

– Не знаю, но я ведь советский человек, я должна приносить пользу Родине!

– Ты говоришь, как на собрании! – усмехнулась я.

– Знаешь, есть люди, которые на собраниях говорят одно, а думают другое! Только я, правда, говорю, что думаю!

Ой-ой-ой! В этот момент я поняла, что я не могу больше доверять Ольге, и что надо быть поосторожнее в разговорах с ней.

– Ты молодец! Тебе не предлагали в партию вступить? – я неосторожно пошутила – сразу ведь не перестроишься!

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила Ольга… – я пока кандидат!

– Ты так искренне озабочена пользой Родине! – уж чего-чего, а трескучие слова мы умели говорить еще с пионерского детства, только большинство не придавали им значения… но попадались и настоящие коммунисты.

– Надюш! Я должна извиниться перед тобой!

– За что?

– Понимаешь, мне долго не давало покоя, что я завербована, а ты нет! Ведь я не понимала тогда, что не каждому оказывают такое огромное доверие! Ну, я и рассказала Сереже про тебя и Марселя.

– Ну и что? – я изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица.

– В том то и дело! Сергей отругал меня, запретил мне кому-либо вообще об этом говорить, заявил, что ты тоже наша, и что у тебя особое задание!

Я напустила на себя важный вид:

– Ну и за что ты извиняешься?

– Понимаешь, неудобно как-то! Мы же подруги, а я, получается, на тебя донесла…

– Нет, ты поступила правильно! Как человек с активной жизненной позицией, которому не безразлична безопасность страны! – я еще и не такие слова знала. Ольга, к моему удивлению проглотила эти газетные лозунги.

Мы все иногда произносили такие слова на собраниях, на политинформациях, но Ольга, дочь коммуниста, директора завода, искренне верила в то, что говорили на съездах, писали в газетах. Она не заметила иронии в моих словах, к счастью.

– Но ты меня простила?

– На твоем месте так поступил бы каждый советский человек! Ольга развеселилась, кинулась обниматься.

– Ты лучше расскажи, как тебе удалось вырваться? – я старательно поменяла тему.

– Я ведь хорошо жила с Оливье, он заботился обо мне и о детях, и я ему честно сказала, что мне рекомендовано вернуться в Москву…

– Серьезно? – я не поверила своим ушам!

Он тоже подумал, что я его разыгрываю! А когда до него дошло, что я всегда говорю правду, он просто взбесился! К счастью он на меня не злился, устроил прощальный вечер, вернее ночь… – Ольга вздохнула.

– Давай, рассказывай! – мы сидели на диване, забравшись на него ногами, на улице смеркалось, но мы сидели в темноте.

– Он уже купил мне билет на самолет, утром обещал отвезти в аэропорт. А вечером он устроил «фруктовое» прощание – придумал кидаться фруктами, клубникой в спальне! Это было потрясающе! Мы носились друг за другом голые, все измазанные соком, пили вино, было страшно и весело! Потом он посадил меня на плечи и начал танцевать, но поскользнулся, и я упала, сильно подвернув руку. Конечно же, я закричала, а это просто сигнал для моего жеребца! Он стал насиловать меня в этой грязи, я плакала, но самое поразительное, у меня был сильнейший оргазм! Такого я не испытывала никогда в жизни! Как какие-то болезненные, непрекращающиеся спазмы. Они кончились внезапно, и мое тело как будто онемело, я перестала его чувствовать и, наверное, я заснула.

– Ты так рассказываешь!

– Что было, то было… мне снилось, будто Оливье перенес меня в ванну на резиновые коврики, что он нежно водит по моему телу губкой, что опять он входит в меня, и мне совсем не больно, а просто приятно! Я не знаю, был ли это сон, но утром, я свеженькая и чистенькая, с аккуратно забинтованной ручкой сидела в самолете, который летел в Москву.

– Тебе бы книги писать! Я прямо видела все это в красках!

– Спасибо! Я сама возбудилась! Пойдем, пожуем чего-нибудь и выпьем коньячку!

Действительно, мне уже надоело слушать эти рассказы, читать журнальчики, которые в заботе о моем просвещении подкидывал Бернар.

Журнальчики были французские, небольшие, по смыслу – как теперь Спид-Инфо, я совершенствовала свой французский, и черпала оттуда сведения об интимной жизни, об отношениях мужчины и женщины и даже о гомосексуалистах и лесбиянках.

Давно было пора самой открыть этот мир, мир отношений между мужчиной и женщиной, а не между товарищами.