– Какого татарина, где? – перебил Строганов.
– А вот тут на полдороге к тебе, теперь у тебя на дворе валяется, поспрошать бы его как следовало. Хотел я его к себе в слободу тащить, да у меня никто речей его не поймет!
– У меня есть толмачи!
– Так прикажи его сюда привесть, здесь и допытаемся от него чего-нибудь.
Строганов приказал привести татарина.
– А ты, Дементий Григорьевич, все-таки неладно сделал,? – начал Ермак.
– Что такое, Ермак Тимофеевич? – тревожно спросил его Строганов.
– Как что? Сам говоришь, неподалечку они разъезжали! Вместо того чтобы прямо мне сказать, ты к себе зовешь, а что я у тебя здесь сделаю? Теперь меня там нет, молодцы мои все спят, а ну-ка они нападут? Ведь сонный человек что мертвый; всех, пожалуй, перережут; а прислал бы сказать, может, мы и сами пошли бы к ним навстречу, благо, молодцы позасиделись, поразмяться им не мешало бы.
– Что делать, Ермак Тимофеевич, опростоволосился,? – сознался Строганов.
Привели татарина; это был приземистый, мускулистый человек; глаза его тревожно бегали по сторонам: видимо было, что он напуган.
Позвали толмача и начали допрос.
– Откуда ты явился? – спросил Ермак.? – Да смотри, говори правду, не то на веревке вздернем!
Толмач перевел татарину речь Ермака; пленник еще более испугался и забормотал что-то.
– Что это он там бормочет?
– Говорит, что всю правду скажет, только бы худа ему не было!
– Ну и ладно, сказывай откуда?
– Из-за Каменного пояса, из Сибири.
– Вона откуда тебя принесло! А зачем пожаловал?
– Не по своей воле.
– А по чьей же?
– Епанча послал сюда.
– Кто это такой Епанча?
– Князь наш.
– Зачем же он послал тебя?
– Не одного меня, нас много.
– А сколько же вас будет?
– Много, ох много.
– Зачем же вы сюда явились?
– На разживу.
Строганов и Ермак переглянулись.
– Далеко вы остановились?
– Да на ночь, вот тут близко.
– Что же, нынче, что ли, хотели приниматься за разживу?
– Нынче, бачка, нынче.
– Ну, надо поспешить,? – обратился Ермак к Строганову,? – прикажи-ка, Дементий Григорьевич, коня мне дать какого получше, а то ведь пешком не поспеешь.
– Возьми, Ермак Тимофеевич, провожатых, а то одному опасно.
Ермак усмехнулся:
– Да уж и провожатые твои! Пускай уж лучше дома остаются, а то с ними грех только один.
– Как знаешь!
– Один-то я скорее доберусь.
Строганов приказал оседлать лошадь.
– А зачем,? – обратился снова Ермак к татарину,? – ты копыта лошади обмотал?
– Чтоб не слыхать было, как проеду.
– Так! А зачем же это пробирался сюда?
– Хоромы мне велели поджечь, тогда бы и напали остальные.
– Так вот вы какие молодцы! А я тебе вот что скажу, Дементий Григорьевич, поджигатель наш благодаря нам позамешкался, а татарве ждать некогда, вишь, какая она храбрая – по ночам только нападает, а станет им невтерпеж дожидаться, пожалуй, и другого пошлют. Вели-ка ты кругом двора костры разложить да пушки выкатить, коли вздумают нападать, при свете-то удобнее их будет шарахнуть.
– Пушки заряжены, а за совет спасибо, Ермак Тимофеевич.
В это время багровый свет ворвался в окна хором. Ермак бросился к окну и остолбенел.
– Слободу нашу зажгли, дьяволы! – закричал он.? – Гляди, не выпускай татарина! – прибавил он, выбегая на двор.
Как вихрь вскочил на коня и помчался Ермак по дороге в слободу. Дорога ярко была освещена, две или три казачьих избы были все в огне, дым высоко багровыми клубами поднимался вверх. Можно было различить мелькавшие тени; глухой шум стоял от треска огня и людских голосов.