Развенчанная царевна. Развенчанная царевна в ссылке. Атаман волжских разбойников Ермак, князь Сибирский (сборник)

– Да что же раздумывать! А коли что до Москвы дойдет, так как-нибудь извернемся, отделаемся!

– Ну, так тому и быть!

Позвали Мещеряка с Кольцом и ударили с ними по рукам.

Недолго заставил ждать себя Ермак. Не прошло и трех дней, как полчище казаков появилось на строгановской земле.

Застучали топоры, живо закипела работа, и в какие-нибудь две недели появилось новое село, заселенное бывшими волжскими разбойниками.

Иная жизнь потекла у них: не было того разгула, что прежде, не было и опасности, какой в прежнее время подвергались они чуть не ежеминутно; жизнь потекла тихая, спокойная, многим показалась она в диковинку, но большинство оставалось вполне довольно ею.

Глава десятая. Ермак в Сибири

Не пришлось каяться Строгановым в том, что они приютили у себя казаков. Тишь да благодать на их землях. Проведали бродяги, что у Строгановых сила казацкая явилась, что силою этою заправляет не кто иной, как сам Ермак Тимофеевич, а слава о его удали и молодечестве разнеслась по всей Руси, оставили они в покое Строгановых, бросили грабежи и принялись за остяков. Ермак Тимофеевич же ошибся в своих расчетах: поселясь у Строгановых, он надеялся повести жизнь более деятельную, не такую сидячую, какую привелось вести теперь.

«Этак и обабиться недолго, молодцы-то мои словно сонные стали, ходят как мокрые курицы. Известно, засиделись, заскучали, поразмяться бы им маленько нужно было, хотя бы бродяги какие явились… Опять, что за житье на подножном корму; покой, правда, да и только, а на кой он нам прах»,? – раздумывал Ермак.

Несмотря на ласку и привет Строгановых, нередко Ермак Тимофеевич ходил сам не свой, нестерпимая тоска начала одолевать его. Действительно, покойная, ничем не нарушаемая жизнь была в тяготу ему. Не было у него ни малейшей охоты возвращаться к прежней жизни, разгульной на Волге, но при воспоминании о ней лицо его прояснялось, он делался оживленнее, но проходили воспоминания, и снова тучи пробегали по лицу Ермака.

Не менее тосковал и Кольцо; давно уже он заметил грусть атамана, закручинился и сам. Кручина вожаков казацких не могла пройти не замеченной и Строгановыми.

«Не задумали ли они уйти от нас? – с тревогой спрашивали они себя.? – Избави бог, уйдут, тогда беда, при них вот сколько времени никто к нам не показывается в гости, а без них, того и гляди, нагрянут!»

И еще приветливее стали именитые купцы к казакам, не знали, чем и ублажить их, забыли и про опалу царскую.

Только, видно, пословица правду говорит: «Сколько волка не корми, он все в лес глядит».

Тут и меж казаками разговор пошел, и им невтерпеж стало мирное житье. Некоторые надумали назад махнуть, на Волгу, снова приняться за прежнее житье – за разбой.

– Что ж тут делать! – говорили они.? – От тоски околеешь, да и не совсем так вышло, как атаман обещал, насулил он нам золотых гор, соболей, казны и всякой всячины, а на деле-то ничего и не вышло, да и сам-то он день-деньской словно филин какой ходит.

– Махнуть бы назад, на Волгу!

– А коли атаман не пойдет?

– Одни дороги не найдем, что ли?

– Дорогу-то найти найдем, только что проку-то без него будет?

– Другого себе в атаманы изберем.

– Было бы из кого избирать! Ведь бывало, имя его только услышат, так бегут уже.

– А по-моему, кто хочет, тот оставайся тут да кисни, а кому надоело, тот и в путь.

– А знаешь, что у нас за такие речи бывало?

– Что бывало-то?

– А то, воткнут тебя в мешок с каменьями да на дно быстрой реченьки и спустят, вот что!

– Ну, всех-то не спустят.

– Что ж, спрашиваться, что ли, будут? Таких-то, как ты, много ли найдется?

– Так что ж теперь делать, ведь не один я, а многие шли за делом. Кричали: «Ермак, Ермак», ну и мы пошли, а тут и делов-то, как вижу я, никаких нет. Ну, значит, нечего здесь сидеть.

– Нет, у нас это не водится, нужно сначала атаману сказать, а там как круг порешит, так тому и быть!

– Да, впору и атаману говорить, тошнехонько так-то сидеть сложа руки, да и невыгодно!

– Греха нечего таить, скучненько.

– Соберу несколько человек да и скажу атаману, не на то мы к нему приставали.

– Твое дело!

Разговор прекратился, и казаки разошлись в разные стороны…

Наступил вечер, темный, безлунный, только звезды мерцали в темном небе; казацкая слобода погрузилась в сон, ни в одной избе не было видно огонька. Только в большой избе Ермака Тимофеевича мерцала свеча. В избе одевался атаман; с ним вместе был и Кольцо.

Ермак надел пояс, заткнул за него нож и пистолет, предварительно осмотрев последний.

– Не пойму, зачем это мы понадобились им? – говорил атаман.

– Сам никак не могу смекнуть; тебя-то не было, прибежал холоп, задыхается: зовут, говорит, сейчас же, дело важное есть, минутки терять нельзя. Я его спрашивать, что за дело такое? Говорит, что хозяйских делов не знает.

– Из Москвы, может, какую весть получили об нас!

– Кто их ведает, только какие же об нас могут быть вести? Живем мы смирно, никого не трогаем, про нас уж, чай, и забыли совсем!

– Ну, не говори, Иван Иваныч. Царь делов наших не забудет, а тут, сам знаешь, сколько благоприятелей у Строгановых – найдутся охотники и на донос! – проговорил Ермак, выходя с Кольцом из избы.

Они отправились к строгановским хоромам; путь был неблизкий, но казаки привыкли ходить по этой дороге, знали ее хорошо.

– Экая ноченька-то,? – произнес Кольцо,? – хоть глаз выколи, в двух шагах ничего не видать.

– Да, в прежнее время нам такая ночь несподручна бы была, того и гляди, своих бы колотить начали.

– От пищалей все-таки свет бы был.

Ермак засмеялся:

– Уж свет нашел, а как свалка…

Вдруг голос его оборвался, он остановился, схватил за руку Кольцо и начал прислушиваться.

– Что ты, Ермак Тимофеевич? – спросил его тихо Кольцо.