Слуги этого мира

Йакит закинул щит на плечо, подтянулся на руках за выступ с внешней стороны пещеры и отправился наводить порядок в мире, который был под его полным контролем.

***

– Аргх!

Еще один обломок когтя навеки остался в скале.

На дрожащих от напряжения руках йакит карабкался по крутому скользкому склону, но в очередной раз сорвался и пробороздил израненными пальцами добрых десять футов. Ти-Цэ не представлял, сколько еще протянет в таком темпе после стольких убийств: сбился со счета после одиннадцатого обезглавленного имэн.

С того момента, как ученики каждый в своей точке снесли голову первому имэн, в ущелье разверзся настоящий ад. Йакиты разворошили гнездо, и теперь были вынуждены убивать до тех пор, пока обитатели не прогнутся под их натиском, или пока у них самих от усталости не опустятся руки. Убить или быть убитым – таков был гимн этой ночи.

Ти-Цэ спустился до самого дна, и увидел, что воды бурного ручья покраснели и загустели от пролитой в него крови. На волнах подпрыгивало и прибивалось к камням столько частей тел имэн, что хватило бы на плотину, от чего ручей еще больше обретал сходство с забитой тромбами артерией.

Бойня шла полным ходом. Однако вода принесла ему и дурные вести: раз или два мимо Ти-Цэ проплывали крупные клочки белой шерсти. Внутренности у него при виде этого завязывались узлом, но вместе с тем йакита охватывала и надежда. Он сумел безошибочно разглядеть их, а значит расщелина, которая была словно разрезом меж западом и востоком, постепенно наполнялась светом.

Близился долгожданный рассвет.

Для Наставника старая звезда взойдет не скорее, чем через час, но Ти-Цэ свой сигнал получил, и, если хотел еще раз увидеть учителя и вообще хоть что-то, кроме каменных склонов и пещер, должен был закругляться.

Ти-Цэ позволил себе риск и убрал щит за спину: он видел, как оставшиеся в живых имэн расползались по щелям. Йакитам удалось хотя бы временно, но установить в этой преисподней свой порядок. Они истребили очень многих особей, и Ти-Цэ почти взмолился, чтобы оставшиеся побеспокоились за свои жизни и затаились, пока не уйдут палачи. Иначе, если они всего лишь восстанавливают силы для следующего удара…

Из последних сил Ти-Цэ рвался наверх. На его пальцах не хватало нескольких когтей, но он упорно подбрасывал тело рывками от выступа к выступу. В голове у него стучала кровь, в ушах то звенело, то закладывало от собственного натужного дыхания, но мысль о том, как близок был конец всем этим кошмарам, была сильнее боли от любого физического увечья. Он рассеянно подумал о том, что говорил Наставник об имэн, которого выкурил из пещеры за водопадом. Ти-Цэ, который в спешке покидал поостывшее поле боя, не мог представить, как можно было заставить имэн себя так избегать. Сейчас твари отступали, потому что биться до последнего мускульного напряжения им не хватало ни разума, ни мотивации. Но Ти-Цэ не был уверен, что выдержит еще одно такое сражение, если у них появится и то, и другое. Второе дыхание имэн стоило бы ему жизни.

Ти-Цэ вздрогнул и рванул одной рукой за спину, как только заметил движение неподалеку от себя, но в следующую секунду вернул щит на место. Существо не имело черт имэн. Это был определенно один из своих, который до того вжался в скалу, что вполне мог бы сойти за ее очередную неровность, если бы не двигался.

У него пересохло во рту: даже со своего места Ти-Цэ видел, что выглядит тот неважно.

– Эй! – позвал Ти-Цэ, но йакит даже не шелохнулся. Напротив, он затаился, как будто надеялся, что его могли потерять из виду по счастливой случайности.

Ти-Цэ выругался и полез вправо, ближе к собрату. То и дело он не находил под ногами подходящих уступов и полагался на остатки сил в руках. Только когда до товарища осталось всего ничего, Ку-Ро нехотя скосился на Ти-Цэ.

Йакит сжалился над своими трясущимися руками и как следует зацепился ногами за выступы, чтобы облокотиться о скалу всем телом. Для этого ему пришлось подняться чуть выше уровня налитых кровью глаз Ку-Ро.

– Эй, – повторил Ти-Цэ, глядя на него сверху вниз, – ты как?

– Блестяще, – буркнул тот. – Вали отсюда.

– Тебе нужна помощь? – проигнорировал его Ти-Цэ и протянул руку, но Ку-Ро метнул в нее такой злой взгляд, что Ти-Цэ невольно отдернул пальцы, будто мог обжечься об его ярость. – Да что с тобой?!

– Отдыхаю, – процедил Ку-Ро. – Убирайся, сказал же, что…

– Скольких ты убил? – охнул Ти-Цэ. Он пригляделся к йакиту и не нашел на нем ни одного белого волоса: Ку-Ро был как губка, впитавшая в себя грязь и кровь. – Выглядишь отвратительно.

– Думаешь, у тебя вид лучше, умник?

– Сочту за комплимент, – слабо улыбнулся Ти-Цэ.

Ку-Ро не ответил.

По расщелине пронеслось дуновение, обдав их сыростью, и туман вокруг еще больше стал напоминать молочную реку со своим собственным течением. Их слипшиеся от крови имэн локоны качнуло из стороны в сторону. Ти-Цэ прошелся языком по пересохшим губам и удобнее схватился за выступы покалеченными пальцами, дав понять Ку-Ро, что готов остаться здесь надолго. Йакит громко фыркнул, как будто больше всего на свете жалел о том, что не может его ударить.

– Слушай, – начал Ти-Цэ, – если тебя это успокоит, ты мне тоже не нравишься, и даже очень. Но мы висим на одних сломанных когтях над бездной, которая кишит набирающимися сил имэн. Могу ошибаться, но, как по мне, сейчас не самое подходящее время, чтобы демонстрировать гордость.

Ку-Ро глянул на него исподлобья, и только тут Ти-Цэ заметил, что его правая рука практически безвольно лежит на холодном камне, а не цепляется за него. Он пригляделся, и как раз в тот момент, когда заметил место повреждения, Ку-Ро попытался загородить рану плечом.

– Да ну, – прошептал Ти-Цэ, – тебе что, сухожилия порвали?

– Глаза б твои любопытные выдавить…

– Ты с самого дна карабкаешься на одной левой?

– Сказал же: отвали! – заорал он.

– А если нападут? – не унимался Ти-Цэ. – Ты об этом подумал? Как ты собрался держаться и орудовать разящей чашей?

– Уже выпала возможность пофантазировать на эту тему, – проворчал Ку-Ро и нехотя качнул бедрами. Ти-Цэ заметил привязанное к его поясу так называемое дамское мясо – сердце имэн. Его взгляд приклеился к окровавленным бивням Ку-Ро.

– Ты псих, – вынес вердикт Ти-Цэ. При всей своей неприязни к нему он не смог сдержать восхищение. – Конченный, безнадежный психопат.

– Спасибо уж, но оценивать мои действия – это не твоя обязанность. Шел бы ты уже к тому, в чьей это компетенции.

– И оставить тебя так? – возмутился Ти-Цэ. – Совсем рехнулся?

– Оставь – меня – в покое.

– Ку-Ро! – Ти-Цэ бескомпромиссно выбросил руку ему навстречу.

– Ты не понимаешь. Я должен сделать это сам. Фанатик хренов, одержимый жаждой геройства ублюдок, прекрати ломать трагедию и убирайся! Не собираюсь я тут подыхать, понимаешь или нет? Поостерегись, как бы я тебя не обогнал!

Ку-Ро рванулся вперед и неимоверным усилием поравнялся с Ти-Цэ. Последний то пригибался, то вытягивался, готовый в любой момент его подстраховать, но он удержался сам.

– Ну же, Ку-Ро, – воззвал к нему Ти-Цэ, когда йакит вновь уткнулся в камень лбом.

– Я должен, – пропыхтел Ку-Ро. – Я обязан.

– Ну и кто из нас одержимый? – начал выходить из себя Ти-Цэ. – Что и кому ты пытаешься доказать? Здесь нет никого, кто мог бы тебя похвалить или…

– Пока я в сознании, – перебил Ку-Ро таким спокойным голосом, что Ти-Цэ мгновенно захлопнул рот, – не могу позволить себе сдать позиции. Оте… Наставник как-то рассказывал мне, что на обряде инициации он лишился оружия и был тяжело ранен. Он… стоял на самом краю пещеры, спиной к обрыву, а перед ним – целое семейство растревоженных имэн. Дураку понятно, кто должен был выйти из этой битвы победителем. Наставник от изнеможения не мог поднять даже руки – что говорить о щите. И тогда он поднял взгляд. – Ку-Ро поперхнулся краткими сухими смешками. – Представляешь? Казалось бы, что вообще может понимать эта безмозглая тварь? Но Наставник одним взглядом заставил ее бояться. Его, безоружного и почти выпотрошенного – он скрывает поясом на талии старые раны, если ты не знал, – напугал ее, полную сил и с целым гнездом помощников. – Он запрокинул голову и захохотал. В этом смехе было столько бессилия, что температура тела Ти-Цэ упала градусов на пять. – Вот кто настоящий псих! Что бы я ни сделал, этого будет недостаточно, чтобы превзойти его или хотя бы встать с ним на одну ступень. Я уже не говорю об уважении в его глазах…

– Он тебя уважает, – бесцветным тоном вклинился Ти-Цэ.

Безумная улыбка мгновенно сошла с лица Ку-Ро. Он резко повернулся к Ти-Цэ. На него было больно смотреть.

– Чего? Что ты сейчас сказал?

– Уважает, – мрачно повторил Ти-Цэ. Ему много раз хотелось стать Наставнику сыном вместо него, но пойти против совести Ти-Цэ был не в силах. Он сжал противоречивые чувства в кулак и придушил их. – Я не рассказывал, но в ту ночь, когда Наставник избил меня до полусмерти и взялся латать в своей хижине, он тебя похвалил. Вернее… он… согласился с тем, что мне тебя никогда не превзойти.

Ти-Цэ старался не смотреть обескураженному Ку-Ро в глаза. На языке остался горький привкус от сказанных слов, и он держался из последних сил, чтобы не сплюнуть.