Слуги этого мира

Наставник кивнул ученикам и убрал руки за спину. Он вскинул пронзительный взгляд на творение трех предшествующих суток и неторопливо прошелся вдоль них.

– Эта традиция не только позволяет проверить готовность того или иного самца к предстоящей ему нелегкой работе, которая требует постоянной выносливости. Эта традиция – что-то вроде личного благословения учителя. Своим потом я отмывал ваши судьбы от неудач и слабости. Твердостью своего характера смягчал ваши страхи и закалял дух, подготовив к долгой, упорной работе. Своими руками сделал каждому из вас достойное оружие, с которым вы выстоите в бою. Разумеется, когда придет время, вы выкуете себе щиты сами, но выкуете их из этих самых щитов – переплавленных. Металл навсегда запоминает свои изначальные формы и руки того, кто к нему прикасался. Форма, которую придал разящей чаше я, будет служить вам незримой защитой на протяжении всей жизни. То, что щитов здесь ровно столько, сколько вас передо мной – доказательство того, что я верю в каждого из вас. Что каждый в этой комнате может дойти до конца.

Наставник остановился и повернулся к ученикам.

– Теперь к делу, – выдернул он из благоговейного оцепенения мальчишек. – Я спрошу еще раз: есть ли у кого-то еще сомнения в том, что я могу научить вас жить и выживать?

Маленькие йакиты затрясли головами.

– Когда я спрашиваю, – процедил он, – вы отвечаете четко. Либо «да, Наставник», либо «нет, Наставник». Ясно?

– Да, Наставник! – тут же встрепенулись они.

– Еще раз, – повысил голос мужчина. – Есть ли у кого-то из вас сомнения в том, что я могу научить вас жить и выживать?

– Нет, Наставник!

– Есть ли у кого-то сомнения в том, что я могу вразумить вам, как стать прилежными учениками, отцами и служащими?

– Нет, Наставник!

– Доверяете ли вы мне свои жизни и права на воспитание?

– Да, Наставник! – надрывались они.

– Хорошо. – Он чуть сбавил тон. – Тогда прямо сейчас внимайте три простых правила своего Наставника. Первое: всегда будьте настороже, вне зависимости от того, где, когда и с кем вы находитесь. Второе: прислушивайтесь к каждому моему слову, и в особенности – к замечаниям. Третье: не позволяйте эмоциям ставить точку в ваших решениях и действиях. Никогда.

Двадцать восемь пар глаз были прикованы к нему. Наставник поднял руку и показал им три оттопыренных пальца.

– Всего три этих правила, – Наставник еще раз потряс рукой для наглядности, – могут спасти вам и вашей будущей семье жизни. Запомните: я могу передать знания и умения, но могу и оказаться бессильным против глупцов и слабаков. Последних отсеял естественный отбор, но у каждого из вас по-прежнему неплохие шансы отправиться за ними, если упустите хотя бы одно правило. Вы должны заручиться поддержкой самого сильного и верного компаньона – себя самого. Я могу подсказать, как это сделать, но, если обернетесь врагом для самих себя – только зря потратите на обучение время и падете страшной смертью. Потому что вы непобедимы. Вопрос только в том, на своей ли стороне вы будете сражаться.

В тесной комнате с блестящими разящими чашами воцарилась гробовая тишина, только в голове Ти-Цэ оглушительно стучала кровь. Он прекрасно понимал, о чем говорит Наставник: воспоминания о Здоровяке, серо-зеленых джунглях и воле к жизни – его единственном заступнике, – были еще свежи. Ти-Цэ поклялся себе любыми возможными и невозможными усилиями вобрать в себя все, что только мог дать этот опытный йакит.

– Но все это позже, – сказал Наставник чуть тише, – а сейчас нас ждет небольшая верховая прогулка до моего личного воспитательного лагеря. Плодородную долину и своих родителей в следующий раз вы увидите, когда будете на голову или даже две выше себя прежних. Ну что, мелюзга? – гаркнул он так, что притихшие юнцы подпрыгнули. – Остаетесь здесь, поджав хвосты, или прямо сейчас готовы следовать за мной?

– Готовы, Наставник!

– А вот это был, пожалуй, риторический вопрос, – криво ухмыльнулся йакит и повел подбородком в сторону входной двери.

Тренировочный лагерь

14

Наставник вывел подопечных из башни, а там, у одной из городских мастерских, их поджидал внушительного размера иритт с целым выводком. Ти-Цэ уже таких видел: отец показывал, где пасутся эти животные, когда мальчик сносно научился плавать.

Наставник велел усесться на детенышей иритта по двое и держаться крепче, а сам забрался на самую крупную особь. Мужчина наклонился вперед, впился пальцами глубоко в жабры, и самка пустилась бежать. Детеныши тут же позабыли и о своих непрошенных наездниках, и о поисках воды. Они помчались вслед за матерью, оглушительно пища.

Они двинулись на север и оставили дом далеко позади.

Голодные и уставшие, к исходу дня йакиты добрались до густых джунглей, где и сделали первый и последний привал.

Чем ближе они подбирались к лагерю, тем гуще становилась растительность и выше – влажность. Энтузиазма у мальчиков поубавилось: листья, деревья, влажный мох и диковинные травы – все напоминало им здесь о пережитом кошмаре и лишениях естественного отбора. Смрадом, правда, ниоткуда не веяло, а тут и там в пышной сочной листве пели птицы, переговаривались между собой лупоглазые травоядные животинки, а грозные хищники если и были, держались далеко от троп, которыми вел их Наставник. Здешняя дружелюбная фауна хоть сколько-то все же обнадеживала.

Когда кустарники стали смыкать ряды, Наставник и его группа отпустили ириттов у ближайшего водопада, которых оказалось в этих местах огромное количество. Передохнули несколько часов под звездами и пошли дальше пешком, чуть стал виден следующий шаг. У Ти-Цэ не было времени, чтобы хоть сколько-нибудь насладиться походом и ближе познакомиться с обступившей его со всех сторон растительностью. Все силы уходили на то, чтобы не отставать от Наставника.

Наконец, неутомимый йакит остановился. Старая звезда уже снова клонилась к закату, но сил у Наставника было хоть отбавляй. Он раздвинул очередной особо разросшийся кустарник, так что полопались ветки, и пропустил учеников вперед себя.

– Добро пожаловать, – сказал он, – в ваш новый дом на следующие долгие годы.

Наставник пересчитал всех, кто вышел к пустоши, убедился, что в джунглях не остался ни один ребенок, и повел учеников к огороженной забором территории. Наставник многозначительно кивнул на насаженные тут и там на пики черепа. Эти малоприятные украшения, по его словам, отпугивали агрессивную дичь.

– Сложнее со змеями, к худу или к добру, – сказал Наставник. – Эти твари черепов не боятся, наоборот, прямо в них заползают. Однако, их шкурки нам пригодятся. Если найдете под кроватью – несите мне. – Он гоготнул в испуганные лица мальчиков. – Если будете себя хорошо вести, может, и противоядие сразу от яда дам.

Наставник сбросил с железной скобы крюк, отодвинул ворота и запустил учеников на территорию тренировочного лагеря.

Ти-Цэ внимательно огляделся по сторонам. У него отлегло от сердца: лагерь совсем не был похож на то место, где обитал Здоровяк, тиран и детоубийца. Обширная местность была полностью очищена от агрессивной растительности огнем. Каждая площадка была оттеснена от другой булыжниками, обведенными песочными кольцами и кое-где даже ручейками.

Здесь был импровизированный класс под открытым небом: полукругом выставленные у небольшой кафедры, набитые песком и землей подушки. Неподалеку нашли пристанище несколько незасеянных грядок. Здесь же стояли бок о бок две постройки, похожие на обыкновенные сараи. Один – без окон; Ти-Цэ был уверен, что хранились там рабочие инструменты. Второй – закрытый наглухо, с трубой на крыше. Это, догадался он, мастерская, где было важно удерживать жар.

Взгляд Ти-Цэ устремился на еще две постройки, которые стояли друг напротив друга. Длинный амбар с низким потолком и маленькими прорезями вместо окон и старая, невысокая, одноэтажная хижина с круглыми стенами и крышей из грубой листвы. Ни у того, ни у другого жилья дверей не было. Только небрежно пробитые в стенах арки.

Чуть дальше Ти-Цэ увидел огромное архитектурное творение безумца, который посчитал забавным сплести пару километров дерева и веревок в один огромный узел. Там были снаряды и на земле, и над землей, и одним звездам было известно, сколько йакитов успели разбить на том самом месте колени, ободрать руки и банально рухнуть от усталости задолго до финиша. О да, это была полоса препятствий. В этом Ти-Цэ не сомневался, пускай и видел нечто подобное впервые в жизни.

Наставник не спеша зашагал по лагерю и поманил за собой подопечных. То и дело он останавливался, чтобы пояснить мальчикам назначение той или иной территории.

– Здесь будем изучать теорию, проводить духовные и эмоциональные практики: научные дисциплины, языки, самоанализ, музыка, медитации, стихосложение и так далее… Это, – он махнул в сторону длинного амбара, – ваша общая спальня. А вот в хижину не соваться, если не хотите отхватить пинка.

Ти-Цэ слишком устал, чтобы оценить подобного рода юмор. Мог бы просто сказать, что в хижине спит он, – обиженно подумал мальчик.

Они подошли к амбару. Наставник сделал знак, чтобы каждый заглянул внутрь. Ти-Цэ с трудом изловчился просунуть голову в проем и был награжден такой картиной: тесным строем в два ряда громоздились подвешенные на цепях жесткие кровати, сцепленные к тому же между собой. Койки болтались почти у самого пола. На каждой помимо плетеного одеяла лежала свернутая в несколько раз набедренная повязка темно-коричневого цвета, точно такая, какую видел на своем старшем брате Ти-Цэ.

– Хуже для нарушителей порядка не придумаешь, – оскалился Наставник. – Во время отбоя никто не смеет без разрешения выходить отсюда. С одинаковой строгостью будут наказаны и нарушители комендантского часа, и те, кто откажется указать на виновного пальцем. Знайте, что героизм вас ни к чему хорошему не приведет. Я – в любом – случае – все – узнаю.

Наставник указал себе за спину. Из амбара открывался вид прямо на широкий дверной проем хижины – и обратно. Ученикам не потребовалось других доказательств того, что у Наставника они будут как на ладони.

– Нарушителя я увижу, но могу спросить хулигана с вас, так, для проверки. И не говорите потом мне… – Он пнул ближайшую койку, и все соседние заходили ходуном: весь амбар наполнился оглушительным скрежетом цепей. – Не говорите мне, – повторил он, – что вы мирно спали и ничего не слышали. Знайте: единственная уважительная причина оторвать тушу от койки во время отбоя – угроза для жизни.

Он круто развернулся и продолжил экскурсию, словно и не было у него на пути зазевавшихся учеников. Когда Наставник перешел к следующей локации, некоторые все еще подымались на ноги.

Они зашли за амбар. От увиденного у Ти-Цэ подвело живот: земля небольшого заднего дворика была усажена отнюдь не цветами, а засыпана острым щебнем. Здесь не было ничего, помимо нескольких столбов, между которыми была натянута веревка. С нее, в свою очередь, свисало несколько потемневших петель на высоте вытянутых рук. Для них-то, похоже, они и были предназначены.

– Это площадка наказаний. Рядом со спальней, чтобы не бегать далеко, – сказал Наставник. – Здесь смотреть не на что. Советую пореже сюда попадать, вот и все.

И двинулся дальше. Ученики же как завороженные следили за тем, как покачиваются петли на легком ветру.

Наставник не стал тратить время и на тренировочную площадку, хитросплетение дорожек и снарядов: все равно им предстояло перепрыгнуть каждое препятствие не одну сотню раз. Указал только на еще одни ворота, которые прямо с площадки вели глубоко в джунгли, где испытаний их поджидало еще больше.

Сразу после обхода Наставник велел занять койки и набираться сил. За это мальчики были ему благодарны: путешествие до лагеря оказалось куда более изматывающим, чем они могли себе представить.