Лотерея

– И вправду он.

– Ну помаши ему!

– Нет, – Лина отпрянула от окна, – ты чего? Я же так некрасиво с ним тогда.

– Да, ты тогда звезда была. От того сейчас всё еще грустнее… Извини, – Алена звучно выдохнула и отошла от сестры, – что будешь делать, когда Толя приедет?

– Жить…

Алена усмехнулась и пожевала нижнюю губу, дурацкая детская привычка, что осталась с ней и во взрослой жизни.

– Уходи от него. Я буду с тобой, с Тимошей, с Вами обоими! Будем счастливой семьей, нестандартной да, но будем держаться друг за друга.

– Тебе надо свою жизнь строить: выйти замуж, родить ребенка, за цветочным своим смотреть.

Алена снова усмехнулась.

– Нет, нет. Насмотрелась я на Ваши с мамой счастливые семейные жизни и че-то как-то не хочется уже.

– Но не у всех же так… и вообще это, потому что Тимоша болен. Как он выздоровеет, все наладится, – наивно мечтала Лина.

– Хватит искать оправданий Толе. Не наладится ничего, либо любят, либо нет. И это редко когда от тебя вообще зависит, – Алена внимательно посмотрела на сестру.

– Ты не можешь этого знать о Толе, – также улыбаясь ответила Лина.

– Я знаю, что сейчас твой любимый Толя нежится на солнышке на пляже со своей коллегой или кто она ему там. И ты тоже это знаешь, – Алена снова подошла ближе к сестре, будто ее близость сделает слова Алены более убедительными, – и этого знания должно быть достаточно для принятия окончательного решения. Мужайся, и помни, я с тобой. С Вами! – Алёна положили свои теплые ладони на острые плечи сестры.

Лина смотрела на сестру и кивала. Она сдерживала себя, чтобы не расплакаться на глазах у сестры. Всю ночь она и так провела в слезах. А вот это, наверное, знак! – Алёна махнула рукой сторону окна, намекая на Константина, – тётя Люда, консьержка, сказала, что он приехал один. Жены и детей не замечено, – Алёна заговорщически улыбнулась, – так что может и не всё потеряно для тебя, – Алёна ушла в свою спальню продолжая говорить, Лина пошла за сестрой, хотя та и не звала её.

– Так, так… – Алёна копошилась в шкафу, – смотри что сохранилось! – девушка помахала перед сестрой красивым кардиганом нежно-голубого цвета.

– Зачем ты это барахло сохранила? – Лина улыбнулась и взяла кардиган из рук сестры.

– Цыц! Барахло? Раритет!

– Я помню, это Костя дарил мне.

– Да, подчеркивает твои голубые глаза знаешь ли, – Алена приложила кофту к плечу сестры. Вот он-то любил. Кстати, он часто ходит в ближайший супермаркет у дома, думаю он и сейчас туда пошел. Живет скромно, почти аскетично, но он у тебя всегда был странненький. Ну главное бутылками в пакете не гремит, на людей не кидается, женщин не водит. В наши дни это уже хорошо! Уже кандидат!

– Откуда ты всё знаешь? И какой кандидат!

– Так это не я знаю, а тетя Люда, а консьерж в подъезде – это считай архив на ножках: всё обо всех знает. Вот тебе и полный пакет информации, – Алёна сказала это и вытащила из ящика комода косметичку, ну а кандидат? Кандидат в ответственные поставщики рогов для Толи! В мощные такие! Чтобы перед парадом на Девятое мая этими рогами своими мог облака разгонять! – сейчас личико тебе поправлю, а то серая как асфальт на дороге, и пойдешь…

– Куда? Зачем? – не понимала Лина.

– Поздороваться!

– Зачем мне это?

– Чтобы дышать начать, дурочка моя жертвенная, – Алена заговорщически улыбнулась, – давай сюда лицо! Румян добавлю! – Адена мастерски касалась лица сестры кистью с косметикой.

Через десять минут Ангелина стояла в своём подъезде в ожидании Константина. Алёна сказала ей притаиться в подъезде и наблюдать, чтобы как он будет проходить мимо, якобы случайно выйти из подъезда и поздороваться. Лёгкий макияж и кардиган- его подарок, должны были стать решающими аргументами для пробуждения в нем теплых юношеских чувств. Лина волновалась. Ситуация казалась ей смешной и в то же время столь волнующей. Она поймала свое отражение в стекле окна подъезда: а ведь и не неплохо, если подкраситься! Вот он наконец-то появился. Лина нажала кнопку и как-то слишком сильно из-за волнения толкнула тяжелую подъездную дверь и чуть не споткнулась о невысокий металлический порог. В целом это выглядело так, будто она пьяна и вывалилась из подъезда. Её щеки запылали румянцем, что передался и на уши.

– Девушка аккуратно! – воспитанный и добрый Константин не мог остаться безучастным к девушке в такой ситуации и сделал быстрое движение к ней, чтобы та не упала и протянул руку в попытке предотвратить падение. Лина схватилась за его рукав. И чуть осела. «Дура, Лина! Дура!» – пронеслось у не в голове и в ту же секунду она выпрямилась, одернула свою руку с его рукава и посмотрела на него смело. Костя сразу узнал её лицо, застыл на секунду, чуть оглядел ее и неуверенно кивнул.

– Здравствуй, – едва слышно сказала ему Лина, не переводя глаз с его лица. Он еще секунду разглядывал ее лицо.

– Мне пора, – сказал он и убыстрил шаг. Растерянная Лина наблюдала как его подтянутая фигура в синих джинсах и синей футболке скрылась за дверью его подъезда. «Дура, Лина! Дура!» – произнесла она сама себе вслух.

3 месяца до…

Лина лежала, прижавшись к Константину. Ее голова была на его плече, левую ногу она очень по-женски закинула на него. Она выводила пальцем рисунки на его груди, рисовала на его чуть смуглой коже узоры между редкими веснушками цвета кофе с молоком. Ему было щекотно, он улыбался, закрыв глаза. Они также лежали в юности, в этой же квартире, в этой же комнате, на этой же кровати. Место не изменилось, обстановка та же, но изменились они. Т казалось, что возврата нет. А сейчас, будто этих изменений и не было, а если и были, то они были стерты воссоединением двух некогда любящих друг друга людей, что расстались по юности и свойственной этой самой юности глупости.

– Это ведь здесь тогда произошло? – Лина прервала его тихую негу.

– Да, – довольно ответил он, улыбаясь, но не открывая глаз.

– Мне только-только исполнилось тогда восемнадцать…

Он молча кивнул.

– Ты долго ждал.

– Главное дождался, – хитро улыбнулся Костя. Лина прижалась к его груди щекой.

– Когда уедешь?

– В четверг, – ответил он, все также не открывая глаз.

– Надолго?

– Неделю точно.

Лина сильнее прижалась к нему. Про себя она заметила, что пахнет он также как и тогда, в их совсем юные годы. Эта мысль вызвала в ней нежную улыбку. Но тело его изменилось. Теперь он уже не худощавый юноша, что так неуклюже начинал ухаживать за молоденькой симпатичной девушкой с соседнего подъезда, а мужчина с хорошо развитой мускулатурой. С годами его некогда еще по-мальчишески мягкие черты лица стали острее, карие глаза чуть сузились, нос стал более очерченным, губы стали не так ярки, как в юности. Теперь они даже несколько терялись на фоне русой бороды с проблесками седины. Только одно в нем за эти годы не изменилось, и Лина только что воспользовалась этой его слабостью, а вскоре поймет, что ради нее он будет способен на все, как и раньше.

– Ты тогда туда уехал?

Константин подложил правую руку под голову, чтобы чуть приподнять ее и смотреть на Лину сверху вниз. Он улыбнулся ее внимательному взгляду, направленному на него. Она улыбнулась ему в ответ.

– Да, там в Екатеринбурге закончил учебу, потом сразу на работу, потом вахты в Норильске, буровзрывные работы, но часто бывал в Екате. По сути жил там.

– И женился там?

– Нет, не женился. Дочка родилась без брака. Так получилось, – ему не хотелось говорить об этом, ему не хотелось выглядеть в ее глазах плохо.

– Сколько ей сейчас?

– Почти десять.