Лотерея

– Нет, – Лина была непреклонна, – он подтвердил мне, он сам мне это подтвердил. Я же сама ему массажи делаю, я знаю его, я наблюдаю его как никто другой каждый день.

– Он мог сказать Вам то, что вы хотите услышать… у Вас гиперопека, невероятная связь с вашим сыном, что объяснимо у матери ребенком в таком состоянии, но вы рискуете. И фонд потеряет зря деньги. Есть огромное количество других детей, которым тоже нужны операции и у них прогнозы могут быть более благоприятными, чем Ваш.

– И Вы решили, что они достойнее Тимоши?

– Я не это имел в виду…, – Семен Павлович уже сам потерял связь своих мыслей.

Ангелина выдохнула и снова замотала головой. Какой-то холод начал сковывать ее, она стала понимать: сейчас врач откажет им в очереди на операцию.

– Семен Павлович, прошу Вас, не лишайте нас надежды. Это всё чем мы живем. Нам нужна эта операция.

– Ему уже десять лет, верно?

Лина кивнула.

– Вам уже нет смысла, ничего в его состоянии не изменилось. Проводимости нерва нет. Вы будете зря рисковать им, вводя его в наркоз, и зря займете очередь и лишите места человека, которому операция может реально помочь.

– Вы откажетесь?

– В направлении на комиссию да. Слишком большой риск. Если что-то пойдет не так, он будет весь парализован.

– Нет! Нет! – губы Ангелины задрожали, она закусила нижнюю, – он справится. Просто дайте нам направление. Мне нужно с ним на эту комиссию! Там мне дадут заключение и поставят в очередь на операцию, я Вас прошу. Просто дайте направление, остальное – я сама.

– А потом Ваш мальчик умрет или станет овощем, и я и те, кто проводили комиссию и операцию уедем далеко и надолго…

– Нет! Перестаньте говорить эти мерзости! – слезы покатились по щекам Лины, но не из страха за судьбы тех, кого он назвал в конце своей речи.

– Смиритесь, вы питаете его пустые надежды. Вы сами, как мать… вы не приняли ситуацию, не смирились с тем какой он есть. И не даете ему принять себя в своем положении. Вы продолжаете биться за него, но биться уже не за что.

– А кто если не я? – Ангелина посмотрела в упор на врача суровым взглядом, но улыбаясь, – Вы? Его отец? – она засмеялась на секунду. Это вызвало у мужчины ужас, – Кто? Кто будет биться за моего мальчика, если не я? Только я и буду.

– Я не дам направления, – нейрохирург стоял на своем.

– Вы трус, – Ангелина встала, собрала документы и анализы своего сына с рабочего стола врача.

– Куда вы пойдете?

– Я обращусь в фонд, нам помогут собрать деньги, я всё сделаю коммерческим путем, – Лина вышла. Семен Павлович еще долго сидел в своем кабинете в тишине. Он понимал, что Ангелина уже не отступит.

– Мам, всё хорошо? – Тимофей знал, что у матери должен был состояться серьезный разговор по его здоровью.

– Да, хорошо. Нас поставят в очередь?

– Нет, – у Лины проступили слезы на глазах, – Но это ничего не меняет, да и насрать на них. Мы сами все можем, мы же вместе? – спросила она, сама же утвердительно кивая на свой вопрос. Мальчик робко кивнул ей в ответ, – Мы всё решим сами, никто нам не нужен, найдем врача, оплатим всё, – Ангелина взялась на ручки коляски сына и покатила его по длинному коридору, что густо освещал белый свет от ламп.

До…

– Ну и нахер его после всего… – Алена как всегда не стеснялась в выражениях, говоря о муже сестры, – кобелина он! Это если об отношении к тебе, и, если говорить об отношении к сыну.

– Тихо! Тимоша услышит!

– Извини, но Толя совсем не несет никакой ответственности за результат своего оргазма, – умерила голос Алена, – ну уехал с бабой той на море и ок, хрен бы с ним, но брать деньги со счета на операцию… паскуда! Ты должна ему мозг весь вынести! Бросить его! Разведись с ним и требуй алиментов!

– А как я одна с Тимошей?

– Да ты давно с ним одна! Вот с первого дня, если по-честному.

– Сыну нужен отец!

– Хороший! Хороший отец нужен да! – оторвала Алена, – ты не понимаешь! Ты просто не понимаешь! Он давно с ней. Она уже постоянная. Закончилась бесконечная ротация случайных женщин. Он уже больше года с ней?

– Получается да.

– Вот! Вот! Это значит, что все процессы выбрались из штанов, поднялись выше, к сердцу, прошли через него и уже осели у него в мозгу! – Алена показала указательным пальцем на свой висок, – он уже не твой мужчина, а муж чисто формально! Он уже с ней, он уже весь ее!

– И что мне делать? – взмолилась Лина сестре, будто та сейчас сделать что-то большее, чем просто дать дельный совет.

– Отпусти его! Пусть катится, забирает половину всего, что вы нажили и не нужны от него ни алименты, ни поздравления на Новый год и День рождения!

– Нет, нет, так не смогу.

– Лина… ты все еще любишь его? Все еще думаешь, что он одумается? И вернется? Лина, это нездоровая, больная любовь! Вспомни, что подобное чувство сделало с нашей мамой!

– Нет, нет, это не одно и то же. И не надо сравнивать!

– Лина, вспомни папу! Помнишь его? Классический «пил-бил» и как закончил? На январском морозе… даже ведь не понял наверное, что умер! Так пьян был. А как мама ревела помнишь? Прямо волком выла и на стенку лезла! И сама запила! Будто отец умер, но беда его с нами осталась. И потом рак печени унес ее обратно к нему. Поганая любовь все виновата! Вспоминаю ее, смотрю на тебя и хвалю… себя хвалю за то, что до сих пор не вышла замуж и не вручила себя на моральное и физическое растерзание какого-нибудь придурка!

– Не все придурки…

– Ни тебе, ни маме, да и мне как бы тоже нормальные не попадались, так что сужу по ближнему кругу как бы…

– Как операцию Тимоши сделаем-все хорошо будет. Толя наконец-то будет счастлив с нами.

Алена укоризненно покачала головой, села за стол рядом сестрой.

– Лина, вот я смотрю на тебя и думаю: ну папа же не бил нас. Маму да, бабушку да, но нас нет. Но тебе кажется, все таки, пару раз по голове сильно от него прилетело. Ты как отбитая. «Толя, Толя, Толя!» – Алена передразнивала сестру и разводила картинно руками, – Толя твой живет своей жизнью. И она у него получше твоей. Уж поверь мне.

Ангелина поникла. Алена поняла, что сказала лишнего, встала, наклонилась к сестре и обняла за плечи.

– Ну прости меня. Ну страшно смотреть на это. На тебя смотреть тоже страшно. Глянь во что превратилась! Мала как ребенок. Бабушка бы не одобрила.

Ангелина поежилась – она понимала, о чем говорит сестра. Лина давно не обращала внимания на свою внешность, давно не покупала себе новой одежды и не посещала салона красоты, всю себя, всю свою жизненную энергию она тратила на сына, а деньги копила на операцию. Обнимая сестру, Алена бросила взгляд на окно. Первый этаж давал возможность рассмотреть происходящего на улице.

– О, глянь-ка! Холмов приехал! Правду консьержка сказала!

– Что? – быстрым движением Лина повернулась к окну.

– Не изменился совсем! Не зря на Север ездил, как заморозился там! Или Екатеринбург… не помню уже! Ну красавец же а! как подтянут и бодр!