Лотерея

– Чтобы не сбежала.

– У меня все дни там были как в тумане. Я слышала голоса, я видела то, чего не было. Я думала, что схожу с ума. Может они и не хотели меня убить, просто свести с ума, лишить дееспособности и потом уже распоряжаться моей жизнью, жизнью сына, деньгами – в общем всем, – ведущий покачал головой в знак согласия с этими словами Лины.

– Наши редакторы узнали, что до того, как выйти замуж за Анатолия, ты была девушкой Константина, это верно? – зал снова загудел.

– Это давняя история, – Ангелину снова затрясло. Она подняла глаза на зрителей, что сидели в зале, будто искала в них поддержку, будто они могли дать ей сил, чтобы ответить на этот вопрос. Вдруг в одном из гостей студии она увидела знакомое лицо. Это был ее муж! Ее Анатолий! Дыхание Лины участилось, глаза защурились в попытке разглядеть точно ли это он. Алена заметила перемену в лице сестры и сильнее сжала руку той. Почти до боли. Ангелина взглянула на сестру, поморщилась, вернула взгляд в толпу… всё. Видение исчезло. Лина выдохнула.

– Ангелина? – произнес ведущий в ожидании ответа.

– Что? – Ангелина подняла испуганные глаза на ведущего.

– Мы ждем ответа на вопрос.

– Какой?

– Ты слышала мой вопрос? Ты встречалась с Костей до того, как вышла за Анатолия?

– Да, слышала, да… встречалась.

– Как думаешь, то, что с тобой делал в этом доме Константин, это была его месть? – протянул ведущий каждое слово с томной театральностью.

– Да, Господи! Дело молодое! – встряла старая певица.

Лина вжалась в кресло и глубоко и вздохнула, ей почему-то сейчас вспомнилось, что именно песня этой певицы играла по радио в ту ночь, когда она ехала в машине Кости к домику в лесу. Алена пристально смотрела на сестру, мысленно моля ее не терять самообладания. Вся студия замерла в ожидании ответа женщины, что сумела бежать из плена двух сильных мужчин.

– Я не знаю, я не могу знать, – еле слышно сказала Лина. Не такого ответа от нее ждал ведущий.

– Мы прервемся на короткую рекламу, ну а сразу после: детальный рассказ как Ангелина бежала из плена в домике в лесу. Лотерея не на деньги, а на жизнь! Не переключайтесь!

За три месяца до…

– Ты представляешь? – Ангелина была крайне возбуждена и ходила по комнате размахивая руками, громко говоря и иногда смеясь, – я так молилась! Так мечтала, что фонд наконец-то сможет набрать денег! И тут такое! Это шанс! Это благословение! Мы можем записываться на операцию! Встанем в очередь и начну уже собирать анализы для госпитализации…

– Я не хочу тратить все деньги на операцию, – угрюмо отрезал ее муж. Он сидел на диване, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Его слова заставили Ангелину резко повернуться к нему.

– Ты не хочешь дать ему шанс? Ты не веришь в него…

– Ты же слышала, что тогда сказали хирурги: может поможет, может нет.

– Поможет, обязательно поможет! – Ангелина будто в рывке двинулась со своего места, – как ты вообще можешь в этом сомневаться.

– А если он умрет во время операции…

– Не смей такого говорить! – резко отрезала Ангелина, подняв указательный палец вверх и блеснув на мужа глазами.

– Ты схватилась за эту мысль как ненормальная, – Анатолий встал с дивана и подошел к жене ближе, будто это могло помочь ему убедить ее, – надо использовать эти деньги иначе.

– Как?

– Что-то приобрести для себя, то что порадует.

– Ничто меня не может порадовать так как здоровье Тимоши, – Лина подошла к окну и оперлась руками на подоконник.

Анатолий замотал молча головой. Почесал большим пальцем левую бровь. Ангелина спиной прочувствовала это его движение и понимала, что оно значит. Она выдохнула, прислонилась лбом к холодному стеклу окна и хотела сдержаться от слов, что терзали ее душу и горло, но это было уже невозможно:

– Ты бросил нас еще до выигрыша, ты предал нас. Предал Тимошу.

– Я никого не предавал, – заорал Константин, – я устал, понимаешь? Я устал спотыкаться об этот инвентарь по дому, я устал толкать коляску в подъезде, устал ловить взгляды на улице, устал жить по расписанию массажей, лфк, реабилитаций и приема таблеток!

Ангелина резко развернулась к нему, подошла к нему ближе и заорала тонким пищащим голосом, который так в себе не любила.

– Ты? Ты устал? А что из этого ты делал? Все делаю я! Это все на мне! – Ангелина кричала, показывая правой рукой на свою грудь, – и знаешь, что самое сложное? Это на его вопрос: «Мама, буду ли я когда-нибудь ходить как мальчики во дворе?» отвечать ему «Да! Конечно да!» Если мы не воспользуемся этим шансом, получится, что я врала ему каждый раз, когда говорила, что он будет, что он сможет!

– Ну и зря ты это делала! Он должен знать о себе всё! Так ему будет легче принять!

– Ты знал все со дня его рождения, десять лет прошло, разве ты принял?

– Тебе все это проще!

– Почему?

– Потому что ты его родила!

– Родила таким? Это ты хочешь сказать? Я виновата? – Лина снова сорвалась на крик, – я не специально упала с лестницы. То, что я видела было омерзительно! И ты был там!

– Ничего никогда не было! – Анатолий схватил жену за запястья и начал трясти и через пару секунд оттолкнул ее от себя. Лина в бессилии осела на диван. Запястья были красными и кожу пекло от грубого сжатия.

– Я никогда тебя не винил.

– О! – Лина всплеснула руками, ее лицо перекосила гримаса отвращения, – тебе и не надо! Тебе не надо этого говорить! – Лина встала с дивана, – вся наша жизнь, все твое поведение, все твое отношение показывает, как изо дня в день ты винишь меня! – она процедила сквозь зубы каждое слово, – но я не виновата! Не виновата… я точно знаю – пугающе спокойным голосом закончила она, вставая в дверном проеме. Анатолий бросил на жену взгляд полный укора, молча встал, чуть оттолкнул ее от проема двери, возле которого она оказалась и вышел. Лина снова села на диване, убрала растрепанные в порыве эмоций волосы с лица за уши и закрыла рот руками, чтобы муж с кухни не слышал ее плача. Она знала, что ее слезы вызывают у него не жалость, а гнев и отвращение.

За девять месяцев до…

Лина помогла сыну одеться после осмотра нейрохирургом. Врач, мужчина средних лет, отошел в дальнюю часть своего рабочего кабинета сверить результаты прошлых исследований и анализов. Лина на руках вынесла сына из помещения и усадила его в коридоре на его инвалидное кресло. Мальчику было неловко, что его такого большого и, как ему казалось, невероятно тяжелого на руках носит его мама, что размерами и ростом не сильно превышала его.

– Ты посиди здесь, поиграй на телефоне, я сейчас поговорю с Семеном Павловичем и вернусь к тебе. Поедем есть картошку фри и мороженое, – обещала Лина, поправив сыну его волосы цвета пшеницы. Мальчик кивнул. Она вернулась в кабинет и плотно закрыла за собой дверь, ей не хотелось, чтобы Тимофей слышал ее беседу с врачом.

Она прошла в светлую дальнюю часть кабинета к столу врача. Села на стул напротив стола врача. Мужчина в белом халате молча кивнул на ее возращение, не отрываясь от двух листов бумаги в своих руках. Также перед ним лежал последний снимок позвоночника Тимофея.

– Мне, к сожалению, нечем Вас порадовать, – сказал Семен Павлович, -по результатам последних исследований, состояние проводимости нервов вашего сына всё тоже. Шансов нет, а если и есть, он мизерный и не стоит операции, не стоит рисков. Вы попросту можете потерять его в ходе вмешательства… его сердце не выдержит или произойдет системный сбой органов, и он превратится в … -доктор не успел договорит, за него это сделала Лина.

– Овощ?

– Да.

– Нет… нет, – замотала головой Ангелина, – он чувствует пальцы на ногах, он пошевелил большим пальцем на левой ноге, – я видела, я сама это видела!

– Вам могло показаться, – попытался мягко прервать ее Семен Павлович. В диоптриях его очков на секунду отразилась потолочная лампа, – Вы могли увидеть то, что хотели, желали увидеть.