Моя Ойкумена

– На день рождения!

– А на чей? На мой или на твой? А сегодня ни у кого нет дня рождения? – И все в таком роде.

Раньше, когда она была совсем маленькая, мама ее не отпускала от себя, а сейчас, когда она чуть-чуть подросла, родители переложили все заботы на меня, конечно, опять не спросив моего мнения. Кроме уроков, мне теперь еще нужно заниматься тем, чтобы накормить и выгулять ее, как собачку. Но с собачкой меньше проблем – она вопросов не задает и ест, что дают. А Валерка привередливая – больше всего она любит сосиски и макароны, к тому же еще постоянно хочет съесть что-нибудь такое, что нельзя, не положено. Вот вчера, например, пока не было родителей, она ко мне приставала, чтоб мы съели банку сгущенки. Я ей сразу сказал:

– Сгущенка – только для кофе.

Она подумала и говорит:

– Ну тогда давай попьем кофе! – Думает, что самая хитрая!

Вечно мне с ней морока – то ее в садик отведи перед школой, то иди с ней погулять. А все знают, что такое погулять с сестрой и что такое погулять самому – это разные вещи. Стоит только выйти на улицу с сестрой, как у всех друзей сразу находятся другие дела – кому же охота морочиться с малышней! Поэтому мне и приходится гулять два раза. И при этом она постоянно ябедничает, например рассказывает, что я ее до садика не довожу, перевожу только через дорогу, даю пинка и бегу в школу. Вот неправда же! Во-первых, через дорогу все-таки перевожу – а это самое главное. Во-вторых, должна же она учиться самостоятельности! Не всю жизнь брат ее за руку будет водить! А в-третьих, да и пинка-то никакого не было! Просто не надо было злить меня своим упрямством. Я так, слегка шлепнул в воспитательных целях! Ну иногда бывает, конечно, что я ее из садика забываю забрать. Воспитатели уходят, а она там со сторожем играет. Она его сразу предупредила, что брат иногда про нее забывает, и сторож не обижается. Хорошо, если я про нее вспомню до того, как родители вернутся, – тогда можно быстренько сбегать забрать. А если они придут и вспомнят первые – представляете? Тогда мне точно попадет. В общем, мне от нее одни проблемы. И откуда столько хитрости и вредности в таком маленьком человеке?

Вот недавно родители собрались в кино и опять заставили меня с ней гулять. Ну я и пошел. Катаю ее на тягах-перетягах (это у них, у малышни, так качели называются), а в то время мои друзья интересным делом занимаются – в войнушку играют. Тут Валерка – бац – палец прищемила и давай плакать. Ну мне ее жалко, конечно, а тут папа с мамой выходят. Сестренка их увидела – и давай с новой силой рыдать! Я-то сразу все понял, но кто мне поверит? В результате – ее взяли в кино, а меня отправили делать уроки. Спрашивается: где справедливость?

А еще был такой случай: мы с ней поругались, сидим вместе в комнате, она смотрит на меня из дальнего угла злюка-злюкой. А потом улыбнулась да как заорет! Тут в комнату врывается отец и как даст мне подзатыльник со словами: «Не лезь к младшим! Я разбираться не буду!» А зря, надо было разобраться! Ну ничего! Потом родители ушли – я ей так всыпал! Так мы с ней и живем. Я дам ей как следует, она ждет момента и родителей на меня напускает. Но я не унываю – знаю, что правда победит! Сестра хитрая, а я упрямый!

После нашего переезда меня перевели в другую школу, поближе к военному городку. Первые несколько дней все было как обычно – торжественная линейка, девочки в белых фартуках, мальчики в белых рубашках, одна и та же надоевшая песня из громкоговорителя: «Вместе весело шагать по просторам». Только вот я никак почему-то не могу прийти на уроки вовремя. Дорога из городка в школу идет через лес, а в лесу уже много желтых листьев. Я так увлекаюсь, загребая их ногами, что забываю про школу. Я сравниваю этот лес с нашей забайкальской тайгой, и мне становится грустно. Я очень люблю лес, но этот лес какой-то чужой для меня. Мыслями я уношусь далеко-далеко на границу, забываю обо всем и прихожу ко второму или третьему уроку, получая за это запись в дневник: «Опять опоздал на уроки. Поведение – неудовлетворительно!»

Поначалу я, как новенький, держался отдельно и друзей у меня не было. В нашем классе было несколько настоящих хулиганов, которые везде ходят вместе, плохо учатся и всех задирают. На перемене ко мне подошел самый мелкий и противный из них по кличке Мел. На самом деле звали его так не потому, что он мелкий или что жевал мел, когда стоял у доски, а потому, что фамилия его была Мельников. Мел оглядел меня с ног до головы и спросил:

– Эй, новенький, ты где живешь?

– Я не новенький, у меня имя есть, а живу я в военном городке!

– А мы с Попова, понял?

– Не понял…

– Мы с улицы Попова, а если не понял – после уроков объясним.

За ним стояли и ухмылялись другие пацаны.

Объяснение было простое – окружили четверо, быстро настучали по голове и по спине и разбежались. Я не привык к такому обращению, и в тот день по дороге домой осенний лес казался мне особенно чужим…

На следующий день на уроке они делали мне какие-то знаки, а на перемене опять подошли и ударили.

– Ну, ты понял все?

– Ничего я не понял!

– На тогда тебе еще! Теперь понял?

– Конечно, не понял!

– Ах ты, гад! Тогда на тебе, чтоб понял!

– А я все равно не понял! – единственное, что я мог тогда сделать, утирая разбитую губу, это злить их своим упрямством.

– Ну ладно, хватит с него, а то следы останутся, нам тогда попадет…

Обидно, что весь класс, включая девчонок, знает, что меня бьют. Все молчат, а мне стыдно – но что я могу поделать один? Жалко, что я не умею, как десантник в кино «В зоне особого внимания», всех раскидать в разные стороны руками и ногами. Вот было бы здорово, если бы кто-нибудь смог меня этому научить! Я бы тогда отомстил им всем! Заставил бы просить прощения!

Дома я спросил, где можно научиться драться. Отец сказал:

– Рукопашному бою обучают в армии и в милиции, а что?

– Я бы очень хотел научиться.

– В наше время в войне рукопашный бой ничего не решает. Это уже – вчерашний день. Сейчас все решает техника. Не забывай, что бог войны – артиллерия! – отец был артиллеристом, потому и рассуждал так.

А я продолжал настаивать:

– А у вас в училище обучают?

– Разумеется, это входит в обязательную программу, так же, как и строевая подготовка.

– А зачем тогда кого-то обучают, если все решает техника?

– Ну, во-первых, это закаляет характер: какой же ты воин, если не умеешь стрелять из автомата и работать штыком и прикладом? А во-вторых, рукопашному обучают разведчиков – им нужно уметь тихо, без выстрела брать «языка» и снимать часовых.

– А можно мне сейчас позаниматься вместе с курсантами?

– Это невозможно.

– Почему?

– Рукопашный бой – это тоже оружие, и его нельзя давать всем кому попало.

– А я что, кто попало? Ты же сам постоянно говоришь мне, что я сын офицера!

– Да, но ты еще не принял присягу на верность Родине! Помнишь рассказ Гайдара «Война и дети»? – отец всегда любил цитировать и делал это по каждому поводу.

– Помню, а что?

– Когда даешь в руки кому-то оружие, то всегда должен быть уверен в том, что пуля полетит в ту сторону, в которую нужно…

Отец был типичным советским офицером. Он никогда не говорил «без шапки» – говорил «без головного убора», вместо слова «солдаты» говорил «личный состав». Но уставные фразы не уродовали и не засоряли его речь – они звучали гармонично и естественно, так как сама личность отца была отражением армейской службы, и армия была его самой главной, а возможно, и единственной любовью. Он служил беззаветно, отдавая всего себя великой идее. У этой медали была и обратная сторона, от которой прежде всего страдали близкие люди. Помогать своим родственникам, используя свое служебное положение, он считал делом недостойным, но помочь кому-то чужому – в этом он не видел ничего предосудительного. Поэтому он постоянно помогал каким-то малознакомым людям в разных вопросах: устроить сына в военное училище, получить разрешение на ружье, сдать экзамены. Если бы так поступали все вокруг, то мы бы, наверное, быстро построили коммунизм – волшебное общество, в котором все друг другу помогают и где, как нас учили в школе, «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Но в реальности дело обстояло иначе. Окружающее большинство было другим, и поэтому такие правила игры были против нас. Иногда возникали вопросы: а кто поможет нам? Как же мы тогда построим коммунизм, если вокруг столько несознательных? Эти вопросы так и оставались без ответа. Домашняя семейная жизнь для отца была обузой, и я к нему давно перестал обращаться с земными вопросами – знал, что все равно никакого толку не будет. Он воспитывал нас по своему строгому образцу, и любое отклонение от нормы считалось предательством.

Пионер – всем ребятам пример

Весной нас стали готовить к вступлению в пионеры. Вначале долго рассказывали истории о пионерах-героях, а потом заставляли пересказывать их наизусть. Конечно, я завидовал их судьбе. Марат Казей погиб, взорвав себя гранатой, чтоб не сдаться врагам. Это так здорово! Неужели мне так никогда не повезет, и я умру, не прославившись тем, что отдал жизнь за Родину?

После этого нам дали выучить несколько вопросов и ответов:

– Что такое пионерский галстук?

– Это частичка нашего знамени!