Болото вечной жизни. II часть

– Хорошо, – кивнул Верховный, не сомневаясь в подобном ответе, – в таком случае передай остальным, что сейчас Золотой Змей ничем не может помочь – вода ушла слишком глубоко. Надо ждать дождей. Начнутся дожди, засуха прекратится, и всё пойдёт по-прежнему. – Внезапно глаза его мрачно вспыхнули, и он угрожающе наклонился к Гиману. – Но не вздумай, – очень мягким голосом, от которого волосы на голове собеседника встали дыбом, сказал Верховный, – не вздумай болтать в деревне, что Золотой Змей утратил силу. Он узнает об этом, – ещё мягче, задушевно проговорил жрец и улыбнулся, – и ты будешь говорить Ему это лично.

Гиман неподвижно смотрел на Верховного. Затем, медленно кивнув, он сухим, ломким голосом ответил:

– Я не стану этого говорить.

– Очень хорошо, – сказал Верховный.

Взяв Гимана за плечи, он развернул его и осторожно подтолкнул в сторону деревни.

– Иди, скажи это людям и не забудь, о чём я тебя предупреждал.

Не оборачиваясь, Гиман кивнул и быстро пошёл по поляне. Только дойдя до деревьев он оглянулся и, увидев, что жрецы уже не смотрят на него, бросился бежать, несмотря на страшную жару.

Второй, едва только Гиман удалился достаточно, чтобы не слышать последующего разговора, обратился к старшему:

– Скажи, Верховный, – тихо заговорил он, – что нам делать? Засуха не прекращается, а люди уже начинают умирать. Мы не сможем удерживать их от разговоров о том, что Золотой Змей потерял силу. С каждым днём они начнут говорить об этом всё громче.

Верховный покачал головой.

– Я говорил с Золотым Змеем, спрашивал у Него. Он всегда отвечает одно – надо ждать.

– Но, Верховный, – горячо воскликнул Второй, – ведь есть и другая беда, страшнее первой, и ты знаешь об этом не хуже меня.

– Ты имеешь в виду нового бога, слухи о котором ходят в деревне уже много лет?

– Да, Верховный, я говорю о нём! – Наклонившись вплотную к наставнику, Второй горячо заговорил, – Иисус Христос – новый бог. Говорят, он, когда ещё был человеком, мог творить чудеса, а после смерти, когда он стал богом, он стал способен на большее! Сам знаешь, люди не обращали внимания на эти россказни, пока всё шло хорошо, но сейчас они могут уйти к нему. А если он поможет там, где Золотой Змей оказался бессилен, что тогда? – голос его пресёкся, и он схватил Верховного за руку.

– Я и об этом говорил с Золотым Змеем, – мягко сказал Верховный, – я спрашивал, способен ли новый бог на такое. Он заверил меня, что нет. Дождь знает, когда ему прийти, и придёт не раньше, чем ему положено. Есть те, кто могут привести его прежде срока, но этот бог на такое не способен. Золотой Змей прочёл его, и да, он силён, очень силён, но не всесилен.

Второй тяжело опустился на землю и спрятал лицо за ладонями.

– Я очень хочу верить в это, Верховный, – глухо сказал он, – но мне страшно. У меня плохие предчувствия. Появился жрец этого бога, он ходит повсюду, говорит со всеми, призывает поклоняться Иисусу Христу. – Второй поднял голову и умоляюще посмотрел на Верховного. – Убьём его, а? Верховный! Мы его убьём, и всё будет хорошо! Я его боюсь. Я чувствую, несмотря на то, что он говорит о добре и любви, он несёт зло и смерть. А если его не станет, беда пройдёт стороной, я знаю это! – с радостной надеждой он смотрел снизу вверх на Верховного, но, всмотревшись в его лицо, сник.

Верховный сел рядом с ним на землю.

– Мы жрецы, а не убийцы, – тихо ответил он, – кроме того, это ничего не даст: погибнет этот, придёт другой, третий – много больше, чем мы сможем справиться.

– Мы не убийцы, но он враг. Наш враг и враг всего, что у нас есть, и его необходимо уничтожить. А главное – он враг Золотого Змея! А другие, пусть они приходят! – воскликнул Второй. – Мы справимся с ними! Главное, чтобы засуха прекратилась, и тогда нам никто не будет страшен.

Верховный задумчиво смотрел на Второго.

– А ты не боишься, что тем самым ты признаешь свою слабость и страх, убивая жрецов другого бога. Кстати, – заметил он, – они называют себя «священники».

Презрительно тряхнув головой, Второй резко ответил:

– Нет, не боюсь. Тем самым мы покажем, что их бог слаб и не защищает тех, кто ему поклоняется.

– Ты думаешь? – Верховный помолчал. – А если наоборот, если в этом его сила, что он спокойно позволяет убивать тех, кто поклоняется ему? Если ему нравится видеть страдания тех, кто любит его, а после смерти именно их он принимает к себе? Что, если поклоняющихся ему больше, чем ты думаешь, и он станет их присылать сюда одного за другим? Чем сильнее их мучения, тем больше их будет.

– Но этого не может быть, – слабо возразил Второй, – этот жрец, священник, он же говорит, что его бог всеблаг и милосерден, это не может быть такой бог, о котором ты говоришь.

Верховный устремил взгляд в бесцветное небо.

– Ты думаешь? – снова повторил он. – Твои же слова – говорит он о добре, а несёт зло. А ведь он жрец и именно этого бога. Золотой Змей сказал, что этот бог живёт за счёт веры в него и смертей, которые принимают ради него. Любое убийство, совершённое для него, делает его сильнее. Поэтому без крайней необходимости убивать священника нельзя. Будем ждать, как говорит Золотой Змей.

Второй тяжело вздохнул.

– Хорошо, – отозвался он, – будем ждать.

Но чувство, что они с каждым днём всё ближе к какой-то катастрофе, мутной тяжестью растеклось в нём.

Пока жрецы разговаривали на своей поляне, в деревне не осталось ни одного человека, кто не находился бы сейчас на площади. Дело в том, что Гиман прибежал туда, задыхаясь, с трудом глотая раскалённый воздух, чем привлёк к себе внимание людей, стоявших около общественного колодца, единственного, в котором ещё оставалась вода. И внимание, надо сказать, очень тревожное, ведь они собрались там не только для того, чтобы набрать жалкие остатки воды, чудом сохранившиеся на дне, но и понять, как им дальше жить. А Гиман прибежал со стороны поляны и вид у него был такой, что разговоры тут же прекратились. Еле отдышавшись, он выпил полный ковш воды и закричал:

– Верховный говорил с Золотым Змеем о засухе и велел передать вам Его слова!

Изо всех домов начали стекаться люди, стуча к соседям, вызывая тех, кто не слышал призыва, и вскоре вокруг Гимана собрались все жители деревни. Оглядевшись вокруг, Гиман убедился, что все в сборе и громко заговорил:

– Золотой Змей сказал, что вода ушла слишком глубоко, и он не может её поднять. Жертвы не помогут, надо ждать конца засухи.

Над толпой пронёсся тихий шёпот, как лёгкий ветерок перед грозой. И как ветер на глазах становится шквалом, а затем ураганом, так и шёпот перешёл в гул, обещающий со временем превратиться в бурю. Несколько минут люди негодующе и испуганно кричали, не слушая друг друга, но взметнувшийся над толпой крик моментально вернул тишину:

– Наш Бог потерял силу! – истерический безумный вопль.

Услышав эти страшные слова, все стихли, боясь произнести хоть что-нибудь. Единственным звуком, нарушавшим тишину на площади, было бормотание Гимана. Побелев как полотно, он сжался и смешался с толпой, пробираясь к собственному дому и шепча при этом испуганно:

– Это не я, это не я говорил, Золотой Змей, я этого не говорил!

Но слова уже были брошены и внимания на исчезновение Гимана никто не обратил. Первоначальный ужас перед неминуемой карой сменился смелостью отчаяния.

– Потерял силу! Он больше не может нам помогать! Мы все умрём!

– Умолкни или ты умрёшь очень быстро!

– Посмотрите, смотрите же – ничего не случилось! Это правда!

– Золотой Змей узнает о твоих словах…

– И что?! Мы и так все умрём! Засуха, Горица, урожай погиб! Или у тебя нет детей, что ты так спокойна?

– Я не спокойна! – яростный крик, – ты не хуже меня знаешь, Малуша, что у меня восемь детей, и мне их тоже нечем кормить, но я знаю, что нельзя так говорить о Боге!

– Почему? Он больше ничего не может! Он не может нас спасти!

– Богохульство! Он накажет тебя за это!

– Пусть! Пусть накажет! Но пусть поможет! Мы жертвы Ему приносили, раньше Он всегда помогал нам, а сейчас почему нет?

– Малуша права. Если засуха не прекратится нам, не выжить. Мы всегда жили здесь только с помощью Золотого Змея, а теперь Он оставил нас.