Болото вечной жизни. II часть

Всмотревшись в каждого из Мангустов, жрец негромко, но очень веско сказал:

– Грозить вам страшной карой за разглашение тайны я не стану, но Золотой Змей узнает об этом, и… – он помолчал, нехорошо улыбаясь, и ещё тише закончил, – тогда бы вам лучше было не появляться на свет.

Оценив реакцию Мангустов, он снова кивнул и произнёс уже другим, деловым тоном:

– Пока вы ещё не прошли до конца посвящение и не должны общаться с Богом напрямую. Я – посредник между Ним и вами. С моей помощью вы сольётесь с Золотым Змеем и увидите то, что должны увидеть. После этого меня видеть вы уже не будете, сами став жрецами Золотого Змея. Внимательно наблюдайте за тем, что вам будет показано, и никогда не забывайте этого.

– Сольётесь? – растерянно пробормотала Юля. – Что это зна…

Договорить она не успела.

«Небольшая группа людей тащится по весеннему лесу. Четыре лошади и пять коров – это всё, что осталось от богатства ещё несколько дней тому назад процветающей деревни. Но пришедшие захватчики сожгли её дотла и убили большую часть её обитателей, и только жалкой кучке удалось спастись, сохранив мизерную часть добра. Им удалось выжить, но мысли у них нерадостные – из двадцати пяти человек пятеро тяжело ранены и скоро умрут, перестав быть ношей для лошадей. Среди оставшихся нет ни одного, кто бы не пострадал, кто в большей, кто в меньшей степени. Еды у них нет, и скоро придётся забить одну из коров, а по ночам вплотную подходят волки, которые почти не боятся израненных людей. Костёр мог бы помочь им, но страх быть обнаруженными врагами не даёт разводить его. И будущее их представляется им крайне мрачным и не очень далеко простирающимся. Один из них неожиданно выкрикивает голосом, звенящим от истерического возбуждения:

– Нам было бы лучше умереть там и остаться с нашим родом!

Другой с мрачной яростью отвечает:

– Молчи, мы живы, и благодари богов за это! А если хочешь к навью присоединиться – иди, дорога свободна.

Первый в исступлении кричит второму:

– Богов? Богов, говоришь ты, благодарить? – трясясь от бессильной злобы, выкрикивает он, – каких богов – тех, что позволили, чтобы всё это случилось? Жадных и глухих, которые брали жертвы, что мы им приносили, но не пришли к нам на помощь?

Он вцепился в волосы и завыл, раскачиваясь:

– Или нет их, твоих богов, некого благодарить за всё это! – он раскинул руки, как бы намереваясь обнять весь мир, и захохотал резким безумным смехом.

В красном свете заходящего Солнца, в тенях, собирающихся за каждым деревом, под каждой травинкой, в эхе, что отразило этот хохот и стихло сразу же неподалёку, почудилась людям такая жуткая угроза, что они невольно подошли ближе друг к другу. Исступлённый прекратил свой смех, заразившись общим настроением, и примкнул к жавшимся вместе людям и животным. Один из тяжело раненых, едущий на лошади, практически лёжа на её шее, застонал и стал клониться набок. И тут же, как злобная насмешка, чьё-то издевательское передразнивание, из леса донёсся резкий и пронзительный стон, а затем хохот какой-то птицы. Волна ужаса пробежала по людям, они окаменели, и каждый всем телом ощущал, как этот чужой и страшный темнеющий лес смотрит на него бесчисленным множеством глаз.

Стонавший с глухим стуком упал на землю и забился в судорогах. Беглецы посмотрели на него, но никто не попытался оказать умирающему помощь или хотя бы облегчить его страдания. Каждый думал только об одном: что этот сейчас отмучается, а им предстоит ещё одна страшная ночь. И никто из них не заметил нескольких человек, тихо вышедших из леса.

Только когда чужаки подошли вплотную, люди увидели их и схватились за оружие, но шедший впереди протянул к ним пустые руки ладонями вперёд и сказал:

– Мы идём с миром! – и все уцелевшие жители погибшей деревни, кто ещё мог слышать, услышали насколько странно, не по-здешнему звучит его голос. Но были в нём такая сила и такая убедительность, что люди без размышления убрали оружие.

Подойдя к умирающему, который всё ещё бился в судорогах, первый опустился около него на колени. Одну руку он положил тому на голову, а другую на грудь и закрыл глаза. Несколько минут чужак сидел неподвижно и молча, и за это время тот, кто лежал на земле, перестал дёргаться и задышал ровно, спокойно и глубоко. Кровь, вытекавшая из нескольких глубоких ран и уже окрасившая траву вокруг, остановилась, а лицо его, смертельно белое, стало обретать краски жизни.

Глубоко вздохнув, целитель открыл глаза и посмотрел на беглецов.

– Снимите раненых с лошадей и зажгите костры, – приказал он.

Люди, поражённые случившимся на их глазах чудом, медленно и нерешительно начали выполнять приказ. Раненых положили на землю и тот, кто предлагал благодарить богов за оставленную им жизнь, тихо сказал:

– Мы не можем разводить огонь – это слишком опасно.

Целитель внимательно посмотрел на него и покачал головой.

– Нет, – ответил он мягко, – не опасно. Людей поблизости нет, привлечь вы их не сможете. – Он указал на лежащих на земле. – Без огня ни один из них эту ночь не переживёт. – Увидев, как дёрнулся собеседник и раскрыл рот, желая что-то сказать, целитель спокойно произнёс, – а с огнём они будут жить. Я обещаю.

Больше не говоря ни слова, беглец, взявший на себя бремя лидерства, начал действовать. Раздав короткие приказания, он отправил всех способных к этому людей на поиски хвороста и дров, сам же приступил к разведению огня из имевшихся поблизости мелких сухих веток и высохшего мха. С радостью подчинившиеся приказу люди в предвкушении света, тепла и безопасности, которые давал огонь, вскоре принесли большие охапки топлива и осторожно положили их у пока ещё слабого, еле видимого огонька. Какое-то время спустя два огромных костра горели неподалёку друг от друга, впервые за все эти дни вселяя в людей уверенность в собственной безопасности. Раненых положили между кострами, и группа странных незнакомцев распределилась между ними.

Трое мужчин, три женщины – они оказались целителями все. Разбившись на пары – одна женщина, один мужчина, они начали с самых тяжелораненых. Два часа спустя они подошли к людям, что с благоговейным страхом следили за их действиями. Целители осмотрели раны оставшихся беглецов и обработали их, используя как мази, так и собственные силы. Вместе с облегчением от исчезнувшей боли, в людях появились также уверенность в будущем и ощущение возвращающихся сил.

Стояла уже глубокая ночь, когда целители, уставшие до предела, сами опустились на землю около костров. Воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием дров, горящих в пламени. Нарушил её лидер беглецов, который теперь боялся смотреть на этих странных людей. Глядя в землю, он робко спросил:

– Кто вы?

Одна из целительниц негромко ответила:

– Это тебе знать не надо. А надо узнать совсем другое – зачем мы здесь.

– Зачем? – шёпотом спросил он.

Целители какое-то время молчали, бесстрастно разглядывая людей. Затем один из них, тот, что шёл тогда первым, отчётливо произнёс:

– Мы пришли привести вас к Богу.

Тихий вздох изумления и ужаса вырвался одновременно у всех.

– К какому? Зачем?

Сухим, монотонным голосом первый целитель заговорил:

– Вы будете жить рядом с тем местом, где обитает Бог. Вы будете приносить Ему жертвы. Взамен Он станет оберегать вас, предупреждать о нападении, окажет помощь в борьбе с врагами. У вас будут хорошие урожаи, вы не будете страдать от засухи или она коснётся вас меньше, чем остальных. Вы всегда будете знать, где находится ваша скотина и где находятся ваши близкие. Когда придёт время умирать, вы придёте к Богу живыми и Он примет вас, даровав вам жизнь вечную. Вы сможете общаться со своими умершими. Мы изберём одного из вас и научим всему, что он должен знать. Он станет жрецом Бога и посредником между Ним и вами.

Целитель замолчал, без выражения глядя в огонь. Люди сидели, почти не дыша, поражённые этими словами и не веря в то, что услышали.

– Такого не может быть, – хрипло заговорил тот, кто сомневался в том, что боги вообще есть, – ни один бог не может такого – ни Сварог, ни Дажьбог, ни Велес…

Первый целитель, улыбаясь, кивнул, но взгляда от огня так и не оторвал.

– Вы не верите, – спокойно сказал он, – что ж, мы это предвидели. – Несколько секунд он сидел неподвижно, а затем внезапно развернулся к людям. Глаза его отразили свет костра, и беглецам показалось, что огонь заплясал в них, в этих глазах, сделав их красными и оранжевыми, а на лице появилась страшная улыбка. – А если я покажу вам ваше прошлое, настоящее и будущее и не одно, а два – что с вами будет, если вы со мной пойдёте, и если нет, – очень мягко и вкрадчиво заговорил он, – тогда вы мне поверите?

Люди в ужасе смотрели на него, не в силах шевельнуть ни единым членом, но постепенно оцепенение стало отпускать их, и сперва один, а затем другой, а за ними и остальные кивнули. Усмешка, так испугавшая людей, исчезла с лица целителя, и огни перестали плясать в его глазах.

– Хорошо, – сказал он, поднимаясь, – да будет так.

Осмотревшись вокруг, он отправился к рябине, что росла поблизости от одного из костров. Целитель вытащил нож и срезал гибкую раздваивающуюся ветку и удалил с неё листья. Затем он убрал нож и, взяв оба конца рогули в руки, развёл их в стороны, соорудив подобие буквы Т. Держа ветку перед собой, он медленно пошёл вперёд, время от времени меняя направление. Несколько минут спустя свободный конец ветки отклонился в сторону. Целитель положил ветку на землю и опустился на колени рядом с ней. Снова достав нож, он принялся копать землю. Минут через десять яма, формой напоминающая внутреннюю поверхность большой чаши, была готова. В оранжевых отблесках, которые горящие костры отбрасывали в разные стороны, люди увидели, как яма медленно заполняется водой. Целитель дождался, когда поверхность воды почти сравняется с поверхностью земли и приказал:

– Зажгите факелы.

Люди повиновались мгновенно. С горящими смолистыми ветвями в руках они подошли к наполненной чёрной водой чаше и встали вокруг. Пристально глядя на воду, целитель приказал:

– Смотрите в неё, глаза не отводите. И не вздумайте бросить туда что-нибудь.

Вода ещё продолжала прибывать, неспешно вращаясь в чаше, как если бы кто-то невидимый помешивал её. Чёрная, абсолютно непроницаемая для взглядов, она отбрасывала огненные отблески, кружащиеся на её поверхности. Вращение, чернота и яркие блики заворожили столпившихся вокруг людей, и вдруг в едином порыве все выдохнули, охваченные громадным изумлением и ужасом. На мерцающей поверхности воды они увидели свою деревню такой, какой она была ещё неделю назад – богатой и процветающей. Картинка изменилась. Теперь они видели напавших на них врагов и пожары, уничтожившие их дома. Лица у людей стали белыми, одни что-то начали бормотать еле слышно, другие крепко сжали зубы. Пожары прекратились, и вместо них появилось изображение вереницы изгнанников, обречённо идущих по лесу. Исчезла и эта картина. Теперь стоящие вокруг чаши наблюдали другую деревню, больше прежней, ещё более богатую и процветающую, расположенную на берегу небольшого озера и окружённую с одной стороны лесом, а с другой полем. Множество детей всех возрастов играли на пыльной улице, на поле паслись многочисленные коровы и лошади. Деревня исчезла, вместо неё появился светлый весенний лес, небольшая поляна и несколько трупов, лежащих на ней, и три человека, бредущих, пошатываясь, прочь. Один из них покачнулся сильнее и упал. Оставшиеся двое даже не обернулись посмотреть, поднимется их товарищ или нет. Он не поднялся, оставшись лежать без движения на земле, и вскоре на поляне не осталось ни одного живого.

Видения прекратились, но отнюдь не сразу люди смогли оторвать взгляды от воды, так и не прекратившей своего вращения, несмотря на то, что чаша была заполнена уже до краёв. Целитель очень тихо спросил: