Пустой Сосуд

– Эй! – возмутилась она и щёлкнула пальцами перед носом Руя, застывшего с глупой усмешкой. – Я вам тут не мешаю?

– Немного. Подожди пока, потом продолжим, – старший брат скинул её ноги с плеч и поднялся, раскинув руки для объятий. – Братишка, иди сюда!

– Прикройся, – Эши вздохнул.

Руй закивал и обернул усеянное пятнами полотно вокруг бёдер. Нетерпеливым взглядом он провожал любовницу, пока та, рассыпаясь проклятиями, накидывала тунику и брела прочь из комнаты.

– Итак, братишка… – Руй грустно опустил ладони, когда понял, что до объятий не дойдёт. – Какая напасть заставила тебя вернуться? Брось, не корчи морду. Я понимаю, что ты пришёл не от любви ко мне.

Эши задумался. Брат давно потерял право знать о делах семьи, но недомолвки в делах, которые ворочались в Зан-ар-Думе, часто губили всех участников. Он не желал быть первым, кто утаит правду.

– Законники дерут вторую подать за сезон, а с плантацией дела всё хуже и хуже, – угрюмо произнёс Эши.

– Вот ублюдки! – Руй всплеснул руками и тут же потянулся за раяхой. Пил он сразу из бутылки. – Твари безводные, чтоб Змей их пожрал…

– Не притворяйся, – попросил Эши и покачал головой. – Я же знаю, что ты от альдеваррцев без ума. Вон, богов их поминаешь в пылу любви…

– Успокойся ты, – Руй фыркнул. – Для тебя, что, альдеваррцы – какое-то одно чудище с тысячей голов? Да, я не верю, как некоторые, что все альдеваррцы – твари и убийцы, но я ж не обязан любить каждого. Законники – то ещё отребье.

– Да ну? И в солдаты ты пошёл не для того, чтобы стать законником, как наобещал Клавидар?

– Не-а, – старший брат уселся на ложе и зажал бутылку меж коленей. – Я пошёл для того, чтобы всю семью не раздели раньше времени. А уже там, в войске, я встретил настоящих альдеваррцев, которые хотели построить что-то великое и вечное. Ну, и готовы были умереть за это право. Законники – другие: им нравится драть только тех, кто не может дать сдачи. За это меня и невзлюбили.

«За то, что ты можешь дать сдачи?»

Эши бы скорее решил, что дело было во всех преступлениях, которые Руй насовершал за четыре года между возвращением и изгнанием. Но он же не был сведущ в тонкостях альдеваррской души.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – вдруг заявил Руй со зловещим блеском в тёмных глазах. – Им не было до меня дела, пока мы не прихлопнули караван с их барахлом.

– Слушай, я совсем не хочу вспоминать, что было тогда, – Эши помолчал и почесал подбородок. – Мы же не собираемся хлопать караван законников, правда?

– На дно их, – старший брат рассмеялся и побрёл к двери. Всё так же, обёрнутый в одно полотенце. – Отдохни тут, а я разыщу Фаттак. Она расскажет, кого и как будем хлопать.

***

Дело намечалось крупное: слишком крупное на вкус Эши, который предпочёл бы подобных дел не иметь вовсе. Когда Руй вернулся с новой бутылью раяхи, то тут же объявил о встрече на закате. А ещё – добавил, что туда явятся «все, чьё слово чего-то весит».

«Все», – повторял про себя Эши, пока привратник отводил его верблюда в стойла «Скорпионова Жала».

Повторял он и позже, наблюдая через арку окна, как солнце медленно нисходит в омут Великого Змея. Недомолвки губили дела, и случалось такое тем чаще, чем больше людей оказывалось в них замешано.

Горький, жгучий глоток раяхи пришёлся кстати.

Тех, чьё слово чего-то весит, набралось семеро, не считая самих братьев Бенезил. Фаттак, конечно же, восседала в просторном багровом кресле за овальным столом, разложив руки поверх подлокотников. Кудри сбегали по её плечам, а лёгкое платье взывало ко взорам ветвями алых узоров на белой ткани. Дорогая одежда как бы кричала о том, чьё слово в этой комнате под крышей станет самым весомым.

Весомость куда более привычного для Эши пошива источал громила, чья растянутая туника без рукавов разве что не рвалась под напором огромных мускул. Тонкие шрамы – печати старых уколов и порезов – покрывали его блестящую кожу, а взгляд – усталый и потухший – хранил боль всех этих ран. Великан развалился поперёк дивана, заняв его целиком.

– Гуйрах, ты, может, вообще ляжешь? – надменно спросила Фаттак, кивая на братьев. – Дай мальчикам сесть.

Громила фыркнул и предпочёл стоять, сложив руки на выпуклой груди, нежели делить небольшой диван с Бенезилами.

– Не топай, а то пол проломишь, – рассмеялся бледный мужичок с редкой русой бородкой.

– Как скажешь, – гулко бросил Гуйрах, даже не глядя на него.

Пока эти двое состязались в громкости фырканья, в комнату тихо ступил Кайхи. Он огляделся с едва уловимой ухмылкой, кивнул Рую с Эши и уселся на свободный островок на диване между них.

– Итак, господа, – Фаттак поднялась, гремя тяжёлыми бусами на груди, и посмотрела на крупную молодую женщину, что притаилась на табурете в углу. – И дамы, конечно же. Рада, что мы наконец собрались.

– И года не прошло, как говорится, – бледнолицему пришлось подавить собственный смешок, когда он понял, что не улыбается никто, окромя него. – Ну, в моих краях говорится.

Невысокий, но крепкий ашмазирец со вьющимися полосками волос от висков до щёк медленно прошагал по комнате и встал так, чтобы оказаться между бледнолицым и Фаттак.

– Мы надеялись, что приготовления пройдут быстрее, – прогнусавил он.

– Вы или всё же ты один на это надеялся, Пелиас? – фыркнула торговка знанием. – Что-то мне подсказывает, что твой господин понимает, как важно хорошо подготовиться, чтобы дело не пошло прахом.

– Я говорю от его имени, Фаттак, – Пелиас вскинул косматую голову. – И мне кажется, что ты тянешь время.

– Именно, что кажется, – Фаттак с интересом разглядывала кудрявый локон, который она накрутила на палец. – Но можешь больше не раздувать ноздри: сейчас все узнают, что мы задумали.

– Узнают?! – Пелиас не унимался, а чёрные ноздри лишь стали шире. – Ты до сих пор им ничего не рассказала?

Фаттак с ответом не спешила. Она поджала губы и перевела взгляд на застывшую фигуру Гуйраха. Тот невзначай повёл плечами, скрипнув швами туники, и лишь тогда Пелиас опустил мечущиеся перед лицом руки.

– Они знают достаточно, чтобы понимать, что их ждёт. Детали же… Детали я оставила при себе, – торговка поставила локти на стол и водрузила голову на сложенные ладони. – Или ты хочешь, чтобы кто-то украл мой замысел и попробовал всё провернуть сам? Напортачил, обделался, испортил всё для нас…

– Я тебя услышал, Фаттак, – буркнул Пелиас, усаживаясь на последний свободный табурет. – Выкладывай, но побыстрее.

Эши заёрзал на истёртом диване, обитом бледно-синей тканью. Он боялся, что последним узнает о великом замысле Фаттак, способном вырвать Ашмазир из рук законников. Тогда бы ему пришлось догонять Руя и остальных, а те бы насмехались над ним… Что же, на равных началах Эши будет легче убедить торговку, что он заслуживает достойную долю от добычи. Такую, чтобы заполнить угодья наёмными работниками и вызвать колдуна для заговора от вредителей. Такую, чтобы Сайат забыла о невзгодах новой семьи…

– Что крадём? – выпалил он, набрав побольше воздуха.

Фаттак в недоумении выгнула брови, фыркнул её подручный силач. Руй же засмеялся и хлопнул брата по спине.

– Полегче, – с улыбкой сказал Кайхи. – Сейчас всё узнаем.

– И впрямь, и впрямь, – закивал бледнолицый. – В наших краях про таких говорят, что у них шило в одном месте застряло.

– В каком месте? – не понял Гуйрах.

– В заднице, собственно…

Фаттак раздражённо водила челюстью, пока мужчины заливались гулким смехом вокруг неё. Вернее, делали это все, кроме хмурого вояки, что стоял в углу. Держался он столь неподвижно, что сошёл бы за статую. Из-под низкого капюшона виднелась лишь острая чёрная борода с росчерками проседи.

– Готовы слушать? – почти простонала торговка. – Что же, тогда у меня имеется вопрос. Все ли знают, кто такой Аганнар?

От одного имени на языке Эши проступила горечь. Аганнара знал любой, кто заходил на рынок Ашмазира не только для того, чтобы поглядеть на изящные горшки и железные диковинки с севера. Это гнусавое имя носил тот, кого под новым флагом нарекли покровителем всей торговли вокруг великого озера. На деле же означало это лишь то, что Аганнар нагнал побольше рубак и велел брать каждую десятую монету с рынка в пользу империи. В свою пользу.