На кресло-трон под лампой в центре зала.
Край света – здесь. Сквозь поле до реки
Дойди и остановишься без звука,
Когда посмотришь вдаль из-под руки
И вдруг блеснёт знакомая излука.
Но это место не затеет месть,
Оно простит нам твой печальный вечер,
И так, как в то, что дальше – берег есть,
Я верю в неизбежность новой встречи.
Прятки
брату
В детстве ты прятался так, что тебя найти
Смог бы не каждый. Девять раз обойти
Двор, а потом вернуться в десятый раз,
Чтобы увидеть карий весёлый глаз
В щёлке забора, в зарослях ивняка,
На верхотуре старого чердака,
В тёмном подвале, в запертом гараже –
Там, где нет сил и смысла искать уже.
Не докричишься. Просим: «Скажи «ку-ку»!
Ты под какой стрехой? На каком суку?»
Но ты молчишь, ты, будто могила, нем,
Не поддаёшься: «Нет меня, нет совсем».
Мы умоляем, воем: «Хоть намекни!
Как мы пойдём играть без тебя одни?
Скоро домой с работы придут отцы.
Будем смотреть мультфильмы и есть блинцы».
Слёзы на грязных щеках оставляют след.
Проще бы сделать вид, что тебя и нет.
Раз ты так хочешь прятаться – прячься, но
Всё без тебя не в радость, везде – темно.
Но ты не любишь слёзы, рыданья, дрожь
И неохотно всё-таки нас зовёшь:
«Вот я, ну вот: «ку-ку» вам, «ку-ку», ага!
Больше сидеть не сил, затекла нога».
…Вот ты и снова спрятался. Где опять?
Два, три, четыре, … десять – иду искать.
Но нам с тобой давно не по семь годков,
И уж теперь придётся без поддавков.
Где ты?
Где ты? Там ли, где просят: «Помилуй»,
Ничего, кроме боли, не видя?
Или синей тропою Памира
Так ушёл, что обратно не выйдешь?
Ничего тебе в прошлом не жаль, ты,
Ризой света и ветра повитый,
Вырываешься, делаешь сальто,
Гнёшься радугой, ладишь кульбиты?
Там ли ты, где от Конго до Нила
Брошен зноя невидимый невод?