…Кто, лучом прижигая ранку
Неприкаянной синевы,
Выворачивает наизнанку
Перед тем, как разгладить швы?
Живая нитка
Дождь сшивает на живую нитку
Грядку лука с облачной грядой,
Ветер с веткой, бабочку с улиткой,
Георгин – с Полярною звездой,
Купола обугленные дыры
С горним светом, реющим в раю,
Жору из семнадцатой квартиры
С витязем, пронзающим змею.
Грех и святость, холод и горенье –
Жгучий воздух, каменную твердь,
Жажду мести, радость примиренья,
Встречу и прощанье,
Жизнь и смерть.
В полном порядке
Вымыть руки до скрипа,
бельё накрахмалить до хруста.
(Каждый день ты к себе самому собираешься в гости).
Закидать кружевными подушками ложе Прокруста
И скелетам в шкафах
перемыть пожелтевшие кости,
Так чтоб честные судьи сказали: «объект не опознан».
(«Кости-гости» – избитая рифма», – заметят коллеги).
А потом – уместиться в коробочку. Рано ли, поздно -
Всем придётся подумать о благонадёжном ночлеге.
Там свернуться и сжаться, забраться туда и забиться,
Сохраниться под кодовым словом, покуда не взломан,
Спрессоваться до кубика, до элемента таблицы,
До печатной страницы: 12-й кегль, Times New Roman.
Два кладбища
Каждый день я иду мимо кладбища.
Там звенят соловьи переливами,
Там зевают озябшие ландыши,
Пахнет снегом и мокрой крапивою.
Не гони меня, Чистый, нечистую,
Этих камней могу не касаться я.
Белым светом исходит неистово,
Осыпаясь под ветром, акация.
Все печали оплаканы, розданы
Все долги, и отбыты повинности.
И такая в пронзительном воздухе
Жизнь клубится, что страшно не вынести.
Я с другого пришла сюда кладбища –
Мира офисов, ставших могилами.
Из вселенной, где пальцы по клавишам
Пляшут так, словно плачут над милыми.