Проходит всё. Иди и ты, прохожий,
Как шёл когда-то в детстве наугад:
Туда, где свет. На белый свет на Божий.
Всегда
Не бойся, не бойся, не бойся, не бойся, не бой…
А что же тогда? Неотступная страшная сеча.
Зачем этим стаям их гулкий весенний разбой,
Полёт вразнобой и пронзительный крик человечий?
Зачем эта нежность? Зачем этот воздух кудряв?
Зачем так тепло у лучистого тела берёзы?
Зачем просыпаются в люльках лепечущих трав
Пролески и бабочки, и голубые стрекозы?
Зачем во всё небо закатный румянец стыда?
Не знавшее грязи, чего оно может стыдиться?
Какую дремучую тайну скрывает вода,
Дающая жизнь даже слизням, червям и мокрицам?
Зачем улыбаются дети не мимо тебя,
А в самое сердце, в сплетение радуг и молний,
Туда, где крылатый архангел порхает трубя
И блещут, и плещутся синие древние волны?
И дом на песке, и пленительный терем из льда
Растают, рассыплются, мороком времени маясь…
Я только хотела сказать, что ты будешь всегда.
Ты будешь всегда – помнишь, помнишь, душа? понимаешь?..
Ночные разговоры
Есть радость – с холода вернуться в дом,
Укрыть детей мохнатым старым пледом,
Заняться ужином или обедом,
Смотреть, как под разложенным зонтом
Лежит, вдыхая запах капель, кошка,
Как ветер гонит пыль с ночных дорог,
Задумывать сонет или пирог,
Самой себе завидуя немножко…
И рядом есть печаль. Её лицо
Я вижу ночью в зеркале прихожей.
Она проводит пальцами по коже
И холодит венчальное кольцо.
«Чего ты ждёшь? – сквозят её глаза, -
Какого ищешь тайного участья,
Так плотно упакованная в счастье,
Что из обёртки выбраться нельзя?»
«Унынье – грех, неблагодарность – грех», -
Кивают главки четырёх соборов,
Чтоб после откровенных разговоров
Я непременно встала раньше всех –
Привычно делать добрые дела
И не смотреть в ночные зеркала…
У старой колокольни
Живая жизнь везде пускает корни.
Весенний свет согрел лесную хмарь.