Милому миру – кивки и виваты,
Книксены.
Бунт против кукол,
И кухонь, и спален,
И подоконник, который завален
Книгами.
Снег – это свет,
Разделённый на части,
Рдяный снегирь в замирании счастья
Мёрзнущий.
Слёзы пространства,
Пробитого небом.
Поговори,
помолчи со мной снегом –
Можно же?
Письмо
Получили письмо. Но никто распечатать конверт
Не решился с порога. Искали пинцет и перчатки.
Куличами и хлоркой повеяло в двери с площадки.
За две тысячи лет это был самый Чистый четверг.
Смысл в послании был. А иначе бы в каждый чертог
Не принёс почтальон-невидимка нездешние вести,
Не вручил бы перо – расписаться в положенном месте:
Вот под этой витой, золотой узловатой чертой.
И пока за окном, засыпая в обнимку с весной,
Затихали, как дети, мохнатые демоны страха,
Резче птичьего крика, светлей и внезапнее взмаха,
Лист бумаги сиял и слезился, сквозя белизной.
Развернули, увидели: каждая строчка – пуста.
Четверговыми свечками теплились тонкие липы,
Сонно сглатывал город прошедшего дождика всхлипы -
Как микстуру, с серебряной ложечки, краешком рта.
На свет
Сначала забываешь голоса.
Наверное, они и есть – душа.
Те самые дремучие леса,
Где до заката бродишь не дыша.
Улыбки забываются трудней.
В их тёплых колыбелях сорок дней
Раскачиваются, готовясь взвиться
Лучистые невидимые птицы.
Так долго-долго веришь в сентябре
Зелёным листьям и любовным письмам,
Что привыкаешь к солнечной игре,
Но холод утра всё-таки немыслим.
Чуть дольше длится запах. Распахни
Дверь комнаты – и всё припомнишь разом:
Дыханье шкафа, шали, простыни,
Сухих цветов, доверившихся вазам.
Но неужели миру ты не брат?