Осколки камня

– Ах, бросьте. Об этом говорит весь город.

– Неужели они осмелятся напасть на нас? Война – это ужасно!

– Ужасно, что столько лет нас обманывали! Что касается войны, то…

Подошедший трамвай увез их, не дав дослушать разговор. Я зашла в пару кафе, заглядывала через плечо в газеты и одну даже прихватила со столика у зазевавшегося старика. Темнело, я начала мерзнуть в тонком плаще и, зайдя в пустой подъезд, сосредоточилась на образе бункера. Оказавшись в своей комнате, я почувствовала сильное головокружение. Даже на ногах не устояла. Но это быстро прошло.

Встретили меня прохладно, но выслушали внимательно.

– Пастыри не показываются, Трэдо Дэм молчит. Люди думают разное. Далеко не все настроены категорично, как молодой человек с остановки.

– Разумеется. Не просто отказаться от веры. Тем более, что ситуация неоднозначная, а информации слишком мало.

– Как вы думаете, о какой войне они говорили? Еще раз я слышала намек, но так и не разобрала: о чем речь.

– Не знаю. Возможно, новые субъекты федерации взбунтовались. Или соседи решили воспользоваться моментом.

– Нужны более конкретные сведения.

– Надеюсь, вы не задумываете глупость?

– Хотите сказать, моя вылазка была неудачной?

– Она была рискованной.

– Мы не в том положении, чтобы пренебрегать риском.

– Напротив: мы обязаны сохранить вас и геласер в тайне.

– Я и не собиралась прямиком в Трэдо Дэм. Но просто сидеть и ждать больше не могу.

– Вы упрямы и безрассудны!

– Я боюсь за своих друзей!

– Нельзя думать только о себе, – вмешалась Мидна. – Вы хоть представляете, сколько людей погибло в застенках еще до того, как вас вывели на суд? У них тоже были друзья и родные. Вы несете ответственность за все, что принес в наш мир этот камень.

– Мидна!

– Теперь я понимаю, чего вы хотите. Держать меня тут, пока Пастыри не решат, что я погибла и ждать камня незачем. После чего вы возродите «Детей Виира» и провернете революцию. На то, что ребят убьют, вам начхать!

– Прекратите обе! Не хватало нам ругаться! Будь мы способны на такую подлость, Вика, уже давно бы не церемонились и забрали геласер.

Повисла неловкая пауза.

– Я не хотела вас обидеть, но поймите меня…

– Мы понимаем, – кивнул Ллур. – Поймите и нас. Держаться нужно вместе, и соблюдать осторожность. Хотя вы правы: ждать дольше нельзя. Пора связаться с теми, кто на свободе.

– Я могу отправиться завтра.

– Нет, Мидна, лучше назови адреса и пароли, чтобы ваши меня признали.

– Ничего не выйдет. Сейчас они будут как никогда осторожны. Мало ли под какими пытками я выдала информацию. Поеду сама.

– А я пока проберусь к стану Танн Нэ Га. Они друзья, помогут. И узнать можно куда больше, чем из газет.

– Какие же вы упрямые, – вздохнул Ллур.

– Терпите. Приходится работать с теми, кто есть.

Мы с Мидной переглянулись и рассмеялись: скорее, чтобы разрядить обстановку.

Она отправилась в дорогу рано утром, я же могла выспаться, радуясь, что не нужно тратить много времени на передвижение. Впрочем, «выспаться» значило уже совсем не то. Невероятным счастьем была ночь без сновидений, что прежде меня бы сильно расстроило. Раньше я радовалась красочным снам и хвасталась богатой фантазией, обернувшейся нынче против меня. Какие кошмары умела она производить… Геласер, с которым я теперь не расставалась, помогал, но незначительно. Видимо, мои сны его не интересовали.

Чтобы отвлечься, взялась за домашние хлопоты. Справившись с обедом и мелкой уборкой, я зашла в круглую комнату. Ллур, склонившись над столом, не заметил этого, хотя геласером я не пользовалась.

– Как продвигается грамматика? – спросила, скорее, из вежливости.

Он машинально потянулся к трубке, но остановился.

– Курите, мне это не мешает. Скажите, почему тратите на это столько сил сейчас?

– Имеете в виду: как можно изучать язык в такой момент? Я ученый, а не революционер. Не знаю, что ждет впереди, но даже перед смертью для меня будет большим облегчением знать, что успел закончить этот труд. Успел положить свой кирпичик в здание науки.

– А я вот всего лишь глупая девочка, натворившая бед.

– Это клевета.

– Это правда. Иногда мне кажется, что лучше бы я никогда не появлялась в Виире. Дима бы утешился в конце концов. Я, наверное, тоже. А всему этому миру было бы спокойнее.

– Вы ведь знаете, что это не так. Не заставляйте вас жалеть.

– Поверьте, вовсе не о том речь. Когда я только попала в Мунунд, здесь царили мир и порядок.

– Хрупкий мир и железный порядок, если уж быть точными. Вы испугались своих действий. Неужели думали, что все пройдет так спокойно и быстро? Бескровно? Власть слишком заманчивая вещь, чтобы легко отказаться от нее.

– Почему же некоторым она не нужна? Например, вам или мне.

– Люди разные. Это банальные слова, но так и есть. Для одного мчаться на гребне успеха, балансируя страхом падения, – настоящее наслаждение, другой же в ужасе бежит от любого стресса и старается устроить свою жизнь максимально спокойно и комфортно, предоставляя другим добиваться славы и могущества. А есть третьи: кто не стремится к власти, но обретает ее. Я вижу здесь руку судьбы. Она выдвигает таких людей в кризисные моменты, когда нужен не честолюбец или вождь (пусть даже они добились бы большего), а человек, честно исполняющий свой долг и с легким сердцем отдающий управление в другие руки, когда срок его окончен. Вы – из таких.

– Меня очень удивляет, что люди Мунунда так не любопытны по отношению к Детям Неба. Вы тоже ни разу не спросили: откуда мы и почему здесь оказались.

Ллур пожал плечами.

– Когда Пастыри только появились, мы узнали, что они пришли из другого мира, чтобы помочь людям Виира. Этого было достаточно для народа, а близко Детей Неба знали очень немногие. Полагаю, они и сами старались напустить тумана. А сейчас… Разве это важно? Я вижу, что вы еще очень молоды. Не только внешне. Порывисты, часто нерациональны, что свойственно именно юношескому максимализму. Вы ничем внешне не отличаетесь от нас, значит, и мир ваш похож на Виир. Но, да, я понимаю, о чем вы спросили. Дело в том, что людям хочется верить во что-то могущественное и всесильное, способное защитить и направить. В массе своей народ – дети. Они могут капризничать и брыкаться, но нуждаются в опеке взрослого. И когда такое божественное существо вдруг является, они стараются ничем не потревожить сияющий ореол, скрывающий его лицо. Люди боятся обнаружить, что это вовсе не бог, пришедший их спасти. Незнание они предпочитают разочарованию.

– А бог со своей стороны всячески это поддерживает. Знаете, в мире, откуда мы пришли, одна книга называется «Трудно быть богом». А нашу историю можно было бы озаглавить: «Трудно не быть богом». Трудно отказаться от такого.