Осколки камня

– Знаешь… Я затем сюда и приехала, чтобы не решать. Ничего пока не решать. Потому что я… не знаю.

Дима нахмурился и не посмотрел на меня, но сказал уже спокойнее:

– Пора спать. Я устал.

В тишине погасили свет и легли. Сны были тревожными и обрывистыми. Только под утро, когда едва посветлело за окнами, мы потянулись друг к другу…

Второй раз проснулись уже поздним утром. В закутке, заменявшем нам кухню и прихожую, обнаружился заботливо приготовленный завтрак. К вчерашним спорам не возвращались. Мне хотелось растянуть это утро, забыть про все дела и просто быть вместе. Но Дима поглядывал на часы и, наконец, поторопил выходить.

На улице уже ждала машина, хотя я уверяла, что идти недалеко, и прогулка будет приятной. У лабиринта нас встретила обычная суета. Перед Димой почтительно расступались и кланялись. Нас ждали и подготовили небольшое приветствие, не обошедшееся, конечно, без профессора, имя которого вновь не задержала моя память. Кнур Ло ошивался тут же, заискивающе улыбаясь и стараясь быть на виду. Отбыв повинность, я увлекла Диму в лабиринт. До центра шли медленно и молча, никого не встретив (как я потом догадалась, это было распоряжение начальства). Дима внимательно рассматривал знаки, а, дойдя до площадки, вдруг указал на то, что я раньше не замечала.

– Смотри, какой скол на плите.

Действительно, на одной из плит виднелась неглубокая выбоина, словно неудачно ударили молотом. Я провела ладонью по плите: на месте скола красиво отливали зеленые прожилки.

– Может, это случилось при падении камней?

– Но они падали от центра, если не ошибаюсь. К тому же, больше повреждений не видно.

– Тогда при раскопках. Случайно повредили.

– Что значит «случайно»? – проворчал он. – Это не игрушки.

– Не усложняй.

Распрямилась – видимо, слишком резко: в глазах потемнело, я вдруг явственно услышала шепот – детский голос говорил над самым ухом. Но тьма все заглушила.

Я очнулась в палатке, на раскладушке (Ллур как-то сказал мне, что остается здесь ночевать, когда заработается). И первой, кого увидела, была Гвэнин Кох. Она ободряюще улыбнулась.

– Что случилось?

– Просто обморок, госпожа Виктория. Наверное, переутомились.

– Да нет, я прекрасно себя чувствовала. И чувствую. Только голова немного кружится.

– Вам сейчас нужен покой. Вот, прошу, выпейте это.

– Опять настой, чтобы я заснула?

– Напротив, это придаст вам сил.

Эфил – как же без нее – передала мне чашу с густым напитком. В который раз удивляясь восхитительному вкусу местных лекарств, я пригубила и вдруг испугалась:

– А Дмитрий уже уехал?

– Нет, госпожа, – ответила Гвэнин Кох. – Я его позову.

– Как вы нас напугали, – прошептала Эфил. – Я принесла вам поесть – так и думала, что задержитесь, – как вдруг вижу: из лабиринта взлетает господин Дмитрий и держит вас, бездыханную, на руках.

– Ну, не бездыханную, положим.

– Вот она, притвора, – улыбаясь, вошел Дима. – Прикинулась, чтобы побаловать себя вкусненьким?

– Тогда уж, скорее, чтобы на руках поносили. Зрелище, по рассказам очевидцев, было впечатляющее.

– Еще бы. Такое не скоро забудут. Кстати, для здоровых тут найдется что-нибудь попить?

– Нам перекусить принесли.

Эфил принялась было накрывать стол, но у меня появилась идея получше.

– Постой, постой. Что там? Бутерброды? Отлично. Я знаю красивый холм – устроим пикник. Мне хочется на свежий воздух.

Мы сидели на траве, жевали бутерброды и смотрели на лабиринт внизу.

– Вот так я здесь и сижу частенько. Смотрю и надеюсь разгадать загадку. Кстати, ты ничего не почувствовал, когда был внутри?

– Нет. А ты?

– Не знаю. Это странно… Похоже на неуловимое ощущение. Словно шепот.

– Тебе определенно нужно отдохнуть. Скажу Эфил, чтобы не пускала сегодня в лабиринт.

– А ты, лучше, сам проследи. Обязательно уезжать сейчас?

– Обязательно, – он смотрел вдаль. – Не соблазняй меня.

– Пффф, – я откинулась в траву. – Разве это соблазн?

– Почему ты меня все время провоцируешь?

– Хочу вытащить из скорлупы Пастыря.

– Нет. Скорее, хочешь, чтобы я вообще перестал им быть.

– Возможно. Мне с тобой – таким – трудно.

– Но я такой. Уже им стал. Не за день, не за год. Это результат развития и взросления.

– А ты не потерял по дороге ничего важного?

– Я сохранил самое важное. Конечно, мне легче: ты осталась такой, которую я помнил. Но, возможно, за долгие годы образ немного… идеализировался.

Это кольнуло больно.

– Значит, нам придется узнать друг друга.

– И понять.