Торговец отражений

Джим чуть помолчал, обдумывал.

– Я знаю, это не аскеза. Но приятно думать, что боль возвышает хоть на сколько-то.

– Боль не возвышает, Джим. Она только тянет к земле.

– А разве не нужно заботиться о земном? Искать добродетели тут и все такое?  – с издевкой спросил он.

– Мы не должны думать о Рае и тянуться к могиле. Наша ценность – это жизнь, а не что-то еще. Жить нужно по правде и сейчас, а не быть проповедниками смерти.

Джим хотел было что-то сказать, но Грейс его перебила:

– Ты ходил к врачу?

– К врачу? – хмыкнул Джим. – А что мне скажут? Предложат заменить все суставы на искусственные? Сделать так, чтобы я был успешным винтиком в системе? А зачем мне на нее работать? Что она дала мне? Тем более я привык, какая уже разница.

– Таких приступов не было раньше, Джим, – тихо сказала Грейс и погладила парня по руке, аккуратно, останавливаясь там, где кожа начинала гореть.

Джим пожал плечами. Как же изменился он за последние годы! Когда-то Джим выглядел совсем иначе, высокий, крепкий, сильный духом. А сейчас словно засох и испарялся, но не как Шелдон. В Джиме жизнь еще теплилась.

– Раньше все было не так, – сказал Джим, – и мы раньше были другие. Но какая разница? Сейчас все же лучше, чем было. Так ведь?

– Так, Джим, так, – прошептала Грейс и выпустила ладонь Джима из своих.

Парень, взял ноутбук, положил его на колени, включил.

– И зачем ты тащишь ноутбук еще дальше от электричества? – спросила Грейс, наблюдав за тем, как Джим вводил пароль, длинной не меньше двадцати символов.

– Поработать на воздухе. Вдохновение так и лезет в меня, видишь? Я ж сейчас лопну, как прыщ на носу у Сабрины. Так приятно доделать здесь то, что я не доделал в доме.

Грейс улыбнулась. Джим заметил это, но ничего не сказал.

– А как же Шелдон? Как ты мог пользоваться ноутбуком, пока он не спал?

– Пока ты ворковала с нашим пророком, его внимание было сфокусировано на тебе. Так что я преспокойно зарядил ноутбук, кое-что подделал и доделал бы, если бы не Сабрина.

– Сабрина?

– Конечно, знаешь ведь, как она может истерить. Не знаю, как еще не побежала к Шелдону, рассказывать, что я нарушаю правила дома.

– Она увидела тебя?

– Да, увидела. И верещала так, словно я при ней же продавал ее голые фотографии на сайты для взрослых, а не работу выполнял! – хмыкнул Джим. – Но ведь не рассказывает, понимаешь? Молчит в тряпочку. Глупая.

– Может, она просто предоставила тебе свободу.

– Да ладно! – Джим посмотрел на Грейс и улыбнулся. Глаза его и вовсе хохотали. – Сабрина вообще не понимает, зачем все это нужно, и еще считает, что имеет право время от времени на меня вякать. А ведь живет, живет-то за мой счет! Сама ни копейки не принесет, ни воды не вскипятит, ни макарон не отварит. Только от нас ждет.

– Вас?

– Разве ты не помнишь, какое вкусное рагу сварила Лиза в первый наш год здесь? – вдохновенно протянул Джим и улыбнулся. – Руки ее иногда очень пригождаются.

Грейс тоже улыбнулась. Странно вспоминать былое, но иногда, конечно, только иногда, – даже приятно. Было и хорошее в прошлом.

– А на кого ты работаешь? Ты ведь не устроен никуда, – спросила Грейс и поправила воротник пальто. Ветер задувал ледяной, она совсем замерзла.

– Пишу программы для инкогнито, – ответил Джим, не шелохнувшись.

– А что за программы?

– Да так, ты в этом все равно не смыслишь. Платят неплохо.

– А ты точно не знаешь, куда это пойдет? – с подозрением спросила Грейс.

– А какая мне разница, Грейс? Главное, что платят, а там уже по их совести. – Отмахнулся Джим и продолжил работать.

Грейс промолчала. Тихое постукивание по клавиатуре показалось ей успокаивающим.

– Ты от Сабрины в город уходишь? – спросила она чуть погодя.

– Сама понимаешь – работать здесь, все равно, что сидеть голой задницей на муравейнике и делать вид, что не чувствуешь, как в тебя заползают муравьи. Лучше исчезнуть, чем слушать ее вопли.

– Может, стоит к ним прислушаться?

– И сбрендить, как она? – хмыкнул Джима – Нет уж, лучше я оглохну, но останусь в рассудке. Мне еще нужны мозги, иначе мы точно передохнем.

Грейс еле сдержала улыбку. Показалось даже, что на улице потеплело. Но потом вновь подул ветер и разрушил все надежды.

– Шелдон сказал, что знает о ваших вылазках, – сказала Грейс и обернулась посмотреть на дом. Он был все такой же: мрачный, заброшенный и мертвый.

– Он тебе такого точно сказать не мог. Шелдон не знает, что мы можем выйти в город без его разрешения. Он в это уверовал. Так что знание о том, что я поигрываю на бирже или пишу программки для разных дядь в свободное время, к нему не придет.

– Может, это вовсе не он сказал?

– Ты это на что намекаешь? – уже тише спросил Джим.

– На Джексона.

Джим вздрогнул, но не подал вида, что испугался, и продолжил печатать.

– Ему это не выгодно. Будь здесь Джексон, он бы понял, что у меня нет выбора. Кормить столько морд! Я же не какой-то там миллиардер или рэпер, ни религиозных сходок не устраиваю, ни кораблей на Марс не отправляю. Я не могу позволить себе столько детей.

Грейс улыбнулась. Джим в своем репертуаре.

– Тяжело одному тянуть столько жизней.

Джим перестал печатать. Он повернулся к Грейс, но делал вид, что смотрит на бесконечную темную гладь пруда, а не ей в глаза.

– Если сидеть на заднице ровно, в конечном итоге жизнь в задницу и превратится. Надо шевелиться, понимаешь? Тут дело не в желании. А что ты хочешь, Грейс? Кому тут стараться, как не мне? – хмыкнул Джим и указал пальцем в сторону дома. – Сабрина слушает только Шелдона, а он ей не прикажет работать. Работа – это ведь опухоль общества! Такие же как образование, медицина, религия. Ты хоть можешь представить, чтобы кто-то из нас держал в руках святую книжку или шатался по святым отцам, вымаливая прощения? Да ни за что! Лиза вообще умом не отличается, от нее пользы как от грелки без воды. Пусть тут торчит, вытирает сопли Сабрине и пот Шелдону. Для нее не в первый раз работать сиделкой, привыкла уже.