В плену королевских пристрастий

– Ну не знаю… вынеси ей что-нибудь… – тихо ответил он.

Римма ушла в дом и вскоре вернулась с половинкой каравая и кувшином молока.

– Может, и ты покушаешь, Алина? – протянула она девочке хлеб с молоком.

Девочка, сидевшая на корточках, поспешно вскочила и попятилась, отрицательно замотав головой: – Благодарствуйте, конечно, спаси Вас Господи за доброту Вашу, но я подаяние не беру.

– Ты что так напугалась? – Римма ласково улыбнулась. – Какое же это подаяние? Это угощение было. Но раз молоко с хлебом не любишь, может, пообедать с нами согласишься? В гости же ты ходишь?

– В гости не звал меня еще никто и никогда… Так что не хожу я в гости, – тихо проговорила девочка и потупилась.

Римма подошла ближе к мужу и незаметно тихо толкнула его в бок, мол поддержи мое приглашение.

– Ну и что тебе мешает, первый раз сходить, раз мы тебя зовем? – вступил он в разговор. – Ведь ты считай уже пришла, так что не откажись подождать немного и отобедать с нами.

– Вы действительно меня приглашаете? – девочка удивленно посмотрела на них.

– Конечно. Так ты согласна? – улыбка Риммы стала еще шире.

– Согласна, – лицо девочки вдруг осветила очаровательная улыбка. – Спасибо. Мне очень приятно.

– Вот и замечательно, – кивнула Римма, – ты пока во дворе с собакой побудь, а то соскучился он без тебя очень. А я пойду на стол соберу, как все готово будет, я вас позову.

– Я могу помочь, – Алина испытующе посмотрела на нее.

– Не надо, мне вон Арни поможет. Пойдем, сынок, поможешь мне на стол собрать, – Римма ушла в дом.

Арни пошел следом за ней. Зайдя в дом, он тихо спросил: – Мам, ты чего умом тронулась что ли, нищенку к нам в гости обедать звать?

– А ну рот прикрой с матерью так разговаривать! Вот отцу пожалуюсь, что дерзишь мне, он вмиг тебя покорности научит, – Римма сурово сдвинула брови.

– Ну прикрыл, – хмыкнул он, – только я все равно не пойму с какого перепуга мы должны вместе с этой нищенкой есть?

– Чем она тебе досадила? С чего ты взъелся? – мать испытующе посмотрела на него.

– Да ничего я не взъелся, просто не пойму. Ну был это ее пес, только сейчас-то он не ее… А она приходит, нищенка эта, и командует ему… сюсюкается с ним… " он такой маленький был… лапки приволакивал… он для меня Малыш" – передразнил он ее и добавил: – слушать тошно.

– Так ты приревновал, что тебя пес не слушался и не ел, а ее слушается и весь дрожит от радости? Да, Арни, не ожидала от тебя, – она укоризненно покачала головой.

– Да причем тут это? Мне просто неприятно за одним столом с этой нищенкой сидеть. Пусть в свой монастырь идет и там обедает.

– Арни, прекрати! Она гостья. И только попробуй за обедом ей какую-нибудь гадость сказать, я попрошу отца выпороть тебя хорошенько. Понял?

– Понял, понял… Ты только и знаешь, что поркой пугать…

– Это он давно не порол тебя, что ты на язык такой бойкий стал. Ой, доразговариваешься ты с матерью в таком тоне… лопнет мое терпение. Иди тарелки вон расставляй.

За обедом Алина съела лишь немного супа и овощей, а от мяса наотрез отказалась, проговорив:

– Вы извините меня, Римма, но мне нельзя.

– Почему нельзя? – удивилась та. – Ведь не пост же сейчас.

– Не пост, – согласно кивнула Алина, – но мне нельзя.

– Ты только попробуй, это парное мясо, муж только вчера бычка заколол. Ты, небось, и не пробовала такого никогда. – Римма пододвинула блюдо с мясом поближе к девочке.

– Мне очень приятно, благодарю за заботу, Вы очень добры, но мне, правда, нельзя сейчас есть мясо.

– Но почему? – не унималась Римма.

– Римма, оставь ее. Ну не хочет она сейчас, – Грегор осторожно тронул жену за руку.

– Ну как хочешь, – Римма огорченно вздохнула и поднялась из-за стола, – Подождите, я чай и пирог сейчас принесу.

– Я помогу тебе, – Грегор поднялся и вышел вслед за женой.

На кухне он осторожно взял ее за руку: – Зря ты настаивала, похоже девочка умная и от мяса отказалась из-за того, что действительно голодала все эти дни. В монастыре она совсем по-другому выглядела… И ведь что интересно, осунувшаяся вся, явно голодная, а ела, словно на званном приеме.

– Да уж ела она, словно наследная герцогиня, – усмехнулась жена, – в другое платье переодень и не скажешь, что сиротка монастырская. Слушай, неужели она из-за пса все это время где-то по округе скиталась в надежде увидеть его?

– Скорей всего, да, – Грегор грустно покачал головой. – И дернуло меня забрать у нее собаку… Что теперь делать и не знаю… Выгоним сейчас ее, а она опять где-то по округе скитаться и голодать будет… и даже если пса ей вернуть, идти ей с ним некуда… не примут ее в монастыре с ним теперь, а она его не бросит… на редкость упорная девчонка.

– Вот за что люблю тебя, Грегор, так это за то, что сердце у тебя доброе и на чужую беду отзывчивое, – Римма подошла к нему, и ласково обняв, поцеловала. – А может, оставим девочку? Пусть за псом приглядывает. От тарелки супа, да куска мяса не обеднеем, поди. Да и мне может иногда поможет, все не одной с хозяйством управляться.

– Ну ты и скажешь, жена, – Грегор усмехнулся. – У нее две работницы, пятеро работников, а она оказывается "одна с хозяйством управляется".

– Так за ними пригляд постоянный нужен, а на мне еще Николка, да и третий кто, может, даст Бог, появится… уж больно мне последнее время по утрам неможется.

– Дай-то Бог, – согласно кивнул Грегор, – может девочка теперь будет. Я знаю, ты о дочке все мечтаешь. Может, поэтому сиротку и пожалела, и оставить предлагаешь. В общем, я тоже не против, мне кажется, неплохая девочка, так что пусть остается, коль по душе тебе. Я и деньги ей готов платить, если помогать тебе станет. Глядишь, так и на приданое себе скопит.

– Вот и хорошо, – улыбнулась ему Римма, – пойдем скажем ей об этом.

Вернувшись в обеденную комнату, Грегор заметил, что Алина, пододвинув свой стул поближе к стулу Николки, что-то рассказывает ему и, пользуясь тем, что тот, раскрыв рот, с восторгом слушает ее, ложку за ложкой докармливает ему все, что лежит у него в тарелке. Заметив их, девочка напряженно выпрямилась и замерла.

– Я говорил ей, чтоб не кормила Николку с ложки, что он сам должен есть, но она не стала слушать, – тут же сообщил им Арни, с усмешкой глядя на девочку.

Та потупила глаза и тихо проговорила: – Я лишь немного помогла ему, а то он баловался с едой…

– Вот и хорошо, спасибо, – заулыбалась ей Римма. – Значит, сейчас все вместе чай пить будем, а то у нас с Николкой вечные проблемы… Все уж чай пьют, а он никак суп не доест.

– Да, будем чай пить вмести, – радостно закивал Николка, а потом повернулся к Алине. – А ты пло волка далеше рассказаишь?

– Мам, ты же всегда говорила, что он сам должен есть, и что сказки за столом не рассказывают, – Арни с укором посмотрел на мать.

– Ну от одного раза он есть не разучится, – улыбнулась та, а потом повернулась к Николке, – а вот сказки мы больше рассказывать не будем, ни про волка, ни про зайца, зато мы сейчас все вместе чай пить будем с пирогом, – она принялась расставлять чашки на столе.

– С пилогом я люблю, – заулыбался Николка, – мине самый болишой кусок дай.