Чародейка. Книга 2. Бремя власти

– Так что же ты все-таки будешь есть, если рыбу есть передумала, моя девочка? – вновь обратился к наложнице Владетель.

– Не знаю… что Вы захотите, то и буду, мой повелитель, – Стела лукаво улыбнулась, и ее рука нежно заскользила по руке Владетеля, – особенно если музыкантов петь заставите. Под музыку я что угодно съем, кроме рыбы теперь, конечно.

Владетель поднял руку и, прищелкнув пальцами, указал охранникам, державшим менестрелей, на центр залы. Те тут же вывели двух очень похожих друг на друга юношей туда, куда показал Владетель, после чего отступили к дверям.

Владетель тем временем указал слугам, что наложить в свою тарелку и тарелку Стелы, затем выгнал слуг, внесших три блюда с рыбой, после чего нетерпеливо махнул рукой менестрелям:

– Пойте!

– Что бы Вы хотели услышать, Владетель? – с поклоном осведомился старший из юношей, держащий в руках лютню.

– Пойте! Нечего мне вопросы задавать! – раздраженно прикрикнул он на них, стукнув ладонью по столу.

Пробормотав: «простите, Владетель», первый юноша заиграл на лютне, а потом запел, а второй приложил к губам свирель, и в пиршественной зале зазвучала грустная и длинная баллада о неразделенной любви.

Когда они закончили, Стела повернулась к Владетелю:

– О ком это они пели, мой повелитель?

– Ты! – Владетель небрежно указал на менестреля с лютней: – О ком пел?

– О любви, – испуганно переминаясь с ноги на ногу, ответил тот.

– «О ком», спрашиваю, а не «о чем»! И учти: еще раз посмеешь не ответить на вопрос, пожалеешь, что на свет родился.

– Владетель, – юноша повалился на колени и, запинаясь, заговорил: – это старинная баллада… я не знаю о ком она… вернее, я не могу сказать конкретно о ком, потому что ни о ком конкретно. Она просто о бедном юноше, который влюбился в знатную девушку, а она отвергла его любовь… и лишь увидев, что из-за нее он предпочел смерть жизни, поняла чего лишила себя и затосковала навек… это абстрактные герои…

– Такого не может быть! – Стела нахмурилась и раздраженно повела плечом. – Он просто не хочет говорить Вам, Владетель! Баллады «ни о ком» не складывают… и он не может не знать о ком поет.

– Скрываешь, значит… – недобрая усмешка исказила губы Владетеля, и он нахмурился.

– Владетель, – второй юноша, стоявший немного позади, шагнул вперед и тоже опустился на колени, – я знаю о ком эта баллада. Позвольте, я расскажу Вам.

– Говори.

– Это действительно очень старинная баллада, и мало кто помнит, о ком она сложена, но мне повезло. Не так давно я встретил странника-менестреля, дед которого и сложил эту балладу… Давным-давно у одного наместника была дочь, звали ее, как Вы уже догадались из баллады, Лаура. Она была очень красива, и в нее влюбился дед того менестреля, которого встретил я. Он был сыном дворецкого при том наместнике и тщетно добивался расположения Лауры. Когда он окончательно понял, что девушка никогда не ответит взаимностью на его чувства, то пошел на утес, решив сброситься с него вниз, в море, на острые скалы, в надежде что хоть тогда девушка поймет, какую любовь отвергла. Однако холодный ветер и ледяные брызги прибоя охладили его пыл, и он решил инсценировать свою смерть и посмотреть, как его возлюбленная воспримет известие о его гибели. Он оставил свою одежду на краю утеса и, надев плащ менестреля, ушел из города. Во время долгих скитаний он и сложил ту балладу, что Вы слышали… Только она оказалась вымыслом не только в той части, в которой пелось о гибели несчастного юноши, потом выяснилось, что и Лаура ни дня не тосковала о гибели своего воздыхателя. Она очень удачно вышла замуж за сына наместника соседнего предела и прожила долгую и счастливую жизнь. Так что вся эта баллада – лишь вымысел и в ней нет реальных героев. Мой брат не солгал Вам.

– Мой повелитель, – Стела схватила Владетеля за руку и, обернувшись к нему, дрожащим от гнева голосом спросила: – Я не понимаю, зачем они пели нам здесь эту лживую балладу! Зачем?!

Владетель притянул ее к себе и, ласково обняв, тихо проговорил:

– Не переживай так, моя радость, сейчас мы со всем разберемся и все поймем, – после чего мрачно сдвинув брови и хмуро глядя на менестрелей, раздраженно спросил: – Ну и зачем вы пели ее?

– Владетель, это очень благозвучная баллада… она красиво ложиться на голос с аккомпанементом лютни и свирели… это самая мелодичная баллада из тех, что мы знаем, – срывающимся от страха голосом пояснил старший из братьев.

– Вы слышите, Владетель, что они говорят? – Стела резко встала и яростно-звенящим тоном продолжила: – Они сделали благозвучной ложь и гордятся этим! Да это самая мерзкая баллада из тех, что я слышала. А лживый смысл ее еще хуже! Неужели Вы потерпите такое, Владетель?

Тот мрачно усмехнулся и обернулся к растерянно замершей над своей тарелкой Инге:

– Къяра, я бы хотел услышать твое мнение по поводу этой песни.

– Отец, я не вслушивалась в смысл… а мелодия, мелодия и правда очень сладкозвучная, – стараясь сохранять невозмутимый вид, негромко проговорила та и отвела взгляд.

– Владетельница, так на это у них и расчет! Неужели Вы не понимаете? – не опускаясь, взволнованно проговорила Стела, обернувшись к ней.

– Что ты имеешь в виду, Стела? – Инга посмотрела на нее.

– Как что? Неужели Вы действительно не понимаете? Их баллада говорит о том, что если дочери знатных особ будут вести себя так, как им полагает их долг и покорность родителям, они обречены провести в тоске и печали всю свою жизнь. Вы понимаете, какую подоплеку имеет эта баллада, и какие зерна может заронить в неискушенные девичьи души? И ведь они ее пели не где-нибудь на базаре, а во дворце! Они стремились снискать Ваше расположение ее благозвучностью, за которой укрывали ее вредоносный смысл полный лжи и обмана, чтобы потом сказать, что эта баллада понравилась даже во дворце и уже беспрепятственно растлевать нежные девичьи души и сердца. Этого нельзя допустить! – она обернула к Маграту свой взор полный благородного гнева. – Вы согласны со мной, мой повелитель?

– Ты бесподобна, радость моя, когда ты такая… – не отводя от нее ласкового взгляда, тихо проронил он.

– Это лишь баллада… миледи… мы и в мыслях ничего подобного не держали… помилосердствуйте… – хрипло, пытаясь сдержать подступающие к его горлу слезы, взмолился старший из братьев, совсем склоняясь к полу.

– Молчать! – рявкнул Маграт. – Все, что вы могли, вы уже изрекли, – после чего вновь обернулся к Инге: – А ты что скажешь?

– Я предлагаю, отец, не портить ужин разборками с менестрелями, это плохо влияет на пищеварение. Отправь их в темницу, пусть их там допросят и выяснят истинные цели их пения… после чего можно будет решить их участь.

– Мы так и сделаем, – Маграт поднял руку и прищелкнул пальцами, а когда охранники схватили менестрелей, приказал: – В темницу их и пусть допросят, а мы с Владетельницей придем после ужина и все проверим.

Охранники тут же выволокли двух менестрелей из залы, и окончание ужина проходило уже в тишине, лишь изредка нарушаемой тихим голосом Владетеля, уговаривавшего свою наложницу что-то попробовать, и ее мелодичным щебетом ему ответ.

Инга, исподволь наблюдавшая за отцом, терялась в догадках. На ее памяти Владетель с наложницами так не обращался никогда. Он напротив всегда подчеркивал, что лишь использует каждую из них, и не позволит ни одной ни в чем ему перечить. Сейчас же он явно старался ублажить Стелу, а та почему-то не спешила воспользоваться его расположением и хоть что-то попросить для себя, что было тоже нехарактерно. Все наложницы, зная, как непродолжительно бывает благоволение Владетеля, не упускали такого случая. Инга обернулась к Артесу, пытаясь определить, заметил ли он необычное поведение Владетеля, но тот столь увлеченно и сосредоточенно поглощал пищу, что казалось, кроме этого его не интересует абсолютно ничего.

Закончив есть, Инга уже хотела спросить разрешение у отца, чтобы удалиться, когда тот вдруг неожиданно проговорил:

– Къяра, я бы хотел, чтобы ты с Артесом задержалась после ужина, мне необходимо поговорить с тобой, – после чего обнял еще крепче свою наложницу, всем видом показывая, что отсылать ее не намерен, и она будет присутствовать при разговоре.

– Хорошо, отец, – бесстрастным голосом ответила Инга, хотя в душе у нее все сжалось от страха, а в голове ураганом заметались мысли: о чем мог Владетель собираться говорить с ней. Она со страхом ждала, вдруг Владетель сообщит, что решил жениться, а может и ребенка ждет, или что еще хуже: ей мужа нашел. После исчезновения Къяры, Инга боялась этого больше всего. Потому что это бы означало, что сестра уже окончательно не вернется, и ей всю оставшуюся жизнь придется играть ее роль под надзором безжалостных учителей, не позволяющих ей самостоятельно даже вздохнуть.

Владетель поднял руку, знаком приказывая всем удалиться, а затем, дождавшись, чтобы все ушли, установил по периметру залы магический занавес. После этого он склонился к уху своей наложницы и, кивком головы указав на Ингу, спросил:

– Ну и как она тебе, моя радость?

– Не ожидала, – чуть откинувшись назад, с легкой усмешкой ответила Стела и насмешливо прищурилась. – Если честно, я поражена тем, как вы выдрессировали ее.

– Я не понимаю, отец… Что это значит? – раздраженно спросила Инга, резко поднявшись из-за стола.

– Рот закрой и постой молча, – сурово прервал ее тот и вновь склонился к наложнице: – Хочешь, чтобы она еще что-то сделала или уже удовлетворила свое любопытство.

Инга замерла и растерянно посмотрела на Артеса, не зная как вести себя дальше. Перечить Владетелю она боялась, но и знала, как карается выход из образа, поэтому ждала подсказки от учителя. Однако тот невозмутимо смотрел в сторону и делал вид, что происходящее его не касается ни в коей мере.

– А она действительно и повара бы наказала и менестрелей? – иронично усмехнувшись и задумчиво склонив голову набок, осведомилась Стела.

– Сделала бы и с легкостью, ей не привыкать. Она и не такое делала. Хочешь, сюда приведут кого-нибудь, и ты сама увидишь?

– Нет, я верю твоим словам, – Стела грустно вздохнула и поднялась. – И чья же это больше заслуга твоя или его? – она рукой указала на Артеса.

– Его, конечно. У меня других проблем хватало, как ты понимаешь… – усмехнулся Владетель, откидываясь на спинку кресла и не сводя с нее глаз.