Полутона

Он покусал губу, припоминая.

– Днем мы не виделись. Я уехал на работу раньше, а Эмили в этот день в клинику не приходила – у нее намечалась какая-то встреча. С литагентом, по-моему. Часов в шесть мы созвонились. Я предупредил, что задержусь, она рассказала мне о своих планах. Разумеется, парк в них не фигурировал.

Меган коснулась мемокарда, и через мгновение на нем проступили сказанные Махоуни слова.

– Где вы были вчера вечером?

К счастью, он не стал закатывать истерику из серии и, заламывая руки, вопрошать: «Вы что, думаете, что я убил собственную жену?», а ответил предельно спокойно.

– В баре. Эмили – очень понимающая женщина… была… – Едкое, с острыми гранями, отдающее обреченностью и безнадегой, это слово далось ему нелегко. – Ей не слишком нравились мои друзья, а мне нравились далеко не все ее подруги. Поэтому мы решили так – субботу проводим так, как хочется каждому. Эмили с подругами или устраивают домашние посиделки, или идут в суши-бар. Мы с парнями отдыхаем отдельно. Так было и вчера.

– Вы пытались дозваться ее?

Рори Махоуни с усилием кивнул.

– Раза два в течение всего вечера. У меня нет привычки донимать жену вызовами, к тому же, я знал, где она и как проводит время. Точнее, думал, что знал. – Он помолчал. – Я вернулся домой уже ближе к часу ночи. Увидел, что Эмили нет. Начал вызывать ее. Она по-прежнему не откликалась, и тогда я всерьез забеспокоился. Послал зов Кэндис, одной из ее подруг. Кэндис сказала, что Эмили связывалась с ней, сообщила, что не придет – голова разболелась. Тогда я послал зов в Департамент, но, как я и ожидал, к моему заявлению там отнеслись прохладно. Я бы еще понял, если бы речь шла о молодой девушке, но Эмили-то – взрослая и неглупая женщина, и загуливать совсем не в ее…

– Мистер Махоуни, – вкрадчиво сказала Меган.

Он вздрогнул и перевел на нее растерянный взгляд.

– Да, простите. В общем, я решил найти ее сам. Прошелся по всему району, даже дошел до «Острикса», хотя подруги Эмили и утверждали, что она там не появлялась. Просто подумал – мало ли, может, что-то случилось в пути… Вот только в парк зайти я не догадался. Даже мысли такой не возникло.

– Назовите нам имена подруг вашей жены, – попросил Ганс.

Рори Махоуни послушно принялся диктовать. Меган понаблюдала, как старательно Ганс отпечатывает его слова на мемокарде, но мысли ее крутились вокруг рассказа мужа Эмили. Она ли связывалась с Кэндис? Или кто-то, хорошо знающий о планах Эмили, сделал это за нее, чтобы выиграть время?

Существовали чары, принадлежащие к школе иллюзии и способные снять с человека «слепок» – энергетический и физический отпечаток. Особые умельцы среди колдунов могли его «воспроизвести» – сделать фальшивую спектрографию или связать образ объекта чар с амулетом зова. Последнее сложнее, так как требовался не только слепок внешности, но и голоса, и даже, в случае долгой беседы, мимики и жестов.

Разумеется, подобные чары Трибуналом были запрещены. И если прибегли к ним… С большой долей вероятности, убийца Эмили – кто-то из ее близкого окружения.

Меган вгляделась в лицо Рори Махоуни, пытаясь считать его эмоции. Все как обычно – подавленность, опустошенность. Смог бы он убить жену? Были ли у него на то причины? В Кенгьюбери они слыли идеальной, крепкой парой, но кто знает, что происходило за закрытыми дверьми их дома?

– Мистер Махоуни, подумайте – кто мог желать вашей жене смерти?

– Никто, – категорично заявил он, едва позволив Меган договорить. – Нет, вы не понимаете – Эмили, она… Люди любят ее – и есть за что. Я никогда не встречал человека более чуткого и отзывчивого. Эмили каждый день вкалывает… вкалывала… со мной в клинике – и не ради денег… Она, увы, пока не приносит особого дохода.

– Разве книга Эмили не послужила вам своеобразной рекламой? – поинтересовалась Меган.

Ганс приподнял бровь, но она предпочла оставить его осуждающий взгляд без внимания. Меган не считала себя циником. Человеком практичным и прямолинейным – возможно. Кому-то это не нравилось… но она и не ставила своей целью нравиться всем.

– Можно сказать и так, – неохотно признался Махоуни. – Клиентов прибавилось, но вместе с ними прибавились и расходы. Пришлось в срочном порядке достраивать целое крыло, нанимать персонал.

Больше ничего путного из Рори Махоуни вытянуть не удалось. Он был готов с пеной у рта доказывать, что никто в здравом уме не пожелал бы смерти его жене. Усилием воли Меган сдержала готовую вырваться фразу: «Но ведь кто-то все-таки ее убил». Махоуни продолжал настаивать на неудачном ограблении – дескать, преступника могли спугнуть чьи-то голоса. Меган не стала его разубеждать.

– Значит, сейчас она в мире теней, – сказал он едва слышно. – Уверена, ей хватит решимости и упрямства, чтобы добраться до Юдоли Безмолвия[2 - Юдоль Безмолвия – глубинный план мира теней, где души ждет покой.].

Он вновь наполнил стакан до краев, но пить не стал. Его пустой, невидящий взгляд был устремлен в стену.

– Мы вас оставим. Если что-то узнаем – непременно сообщим.

Меган развернулась, чтобы покинуть дом, но ее остановил голос Махоуни.

– Меган Броуди, верно? Эмили часто говорила о вас.

Ганс послал ей недоуменный взгляд. Она лишь пожала плечами. Хорошо, что в городе он совсем недавно.

– Не она одна, – бесстрастно сказала Меган.

И ушла.

– Ты тоже своего рода местная знаменитость? – с интересом спросил Ганс, когда за ними захлопнулась дверь.

Меган потратила достаточно времени, чтобы убедить людей в том, что все расспросы об ее личной жизни или о прошлом попросту бесполезны. «Какая-то она закрытая», «на своей волне» – самые мягкие из эпитетов, которые Меган слышала в свой адрес от коллег-женщин. Однако оно того стоило – расспрашивать ее перестали.

Ганс тоже перестанет… со временем.

– Нет, – ответила она.

И направилась вперед, чувствуя на себе взгляд стажера.

Глава шестая. Ник

Наверное, впервые агенты Департамента корили себя оттого, что не послушались подростка. Если бы слова Мелинды с самого начала приняли всерьез… кто знает, чем бы все закончилось. Ведь теперь ни для кого не осталось секретом, что в Колледже Килкенни творятся странные дела.

Понимал это и мэр. И он рвал и метал, вымещая злобу на Лиаме Робинсоне. Ведь все погибшие были той самой злополучной «элитой», и, по совместительству, друзьями Эрин Кеннеди. Богатые сынки и дочери из самых влиятельных семей Кенгьюбери. Будущие лидеры, воротилы бизнеса и депутаты…

С одной только поправкой – теперь их будущее было неразрывно связано с миром теней.

На этот раз неистовое желание оборвать свою жизнь не довело новых жертв потустороннего голоса до «стеклянного сердца» Кенгьюбери. Наверное, потому, что целая группа людей, с пустыми взглядами бредущая к многоэтажкам, обязательно привлекла бы внимание агентов. Или, вероятнее, ищеек Трибунала – людей с очень тонким восприятием, способных «унюхать» (точнее, почувствовать) выброс тэны даже на расстоянии.

Потому в ход пошел псевдоритуальный кинжал – выгравированные на нем символы были взяты кем-то из воздуха и никакую магическую силу в себе не несли. То ли странный подарок одному из подростков, то ли атрибут для костюмированного представления, то ли часть извечной игры немагической молодежи – олицетворение их желания приобщиться к колдовскому миру.

Кинжалом были заколоты все пятеро, включая девушек, которые вместе с Эрин помешали его разговору с Клио, и женственного парня. Еще двое парней, если верить опрошенным ученикам Колледжа Килкенни, с переменным успехом боролись за внимание Эрин. Ее смерть потрясла их… но все же не до такой степени, чтобы наложить на себя руки во время одной из вечеринок в роскошном загородном доме.

Остальные присутствующие на вечеринке почти не пострадали. Почти. Одна из опрошенных рассказала, что в какой-то момент в доме воцарилась тишина. И тогда-то началось безумие…

Как это заведено у молодежи, они чуть ли не дрались за право включить свою собственную музыку. Потому через каждые несколько композиций в мемофон (еще одно популярное ныне устройство, что-то вроде многократно увеличенного плеера) вставлялся новый мемокуб с очередной подборкой популярных и не очень мелодий.

Опрошенная Ником свидетельница, Анна, даже вспомнила, что мемокуб принадлежал Джону – сыну хозяина дома и одному из двух кандидатов на сердце Эрин Кеннеди. Заиграла бодрая музыка, но очень скоро оборвалась. В наступившей тишине Анна с ужасом наблюдала, как Джон спускается вниз с той самой пародией на ритуальный кинжал. Помешать ему совершить самоубийство никто не успел – к тому моменту всех участников вечеринки, что называется, «накрыло».

Почти всех.

Будущие погибшие стояли со стеклянными взглядами, пока остальные хрипели, задыхались и пытались встать или отмахнуться от ввинчивающихся в мозг голосов мертвых. Они словно… ждали своей очереди. Джон рухнул на пол, выронив окровавленный кинжал, и его подобрала Элоиз. За ней последовали остальные.

И только потом кто-то весьма сообразительный смог сложить два и два и вырубить мемофон. Одна тишина сменилась другой, ничьей жизни не угрожающей.

«Разберись с этим», – звучал в голове Ника резкий, словно плеть, голос Лиама. Вот он и пытался.