Полутона

В состоявшемся полчаса назад разговоре Робинсон бросил словно бы мимоходом: «У тебя новое дело. Кстати, познакомишься с новым напарником. Введи его в курс дела, познакомь с отделом, ну… ты знаешь».

Отлично. Просто прекрасно.

Одна из обязанностей старшего инспектора Департамента – время от времени становиться наставником для новоявленных стажеров. Меган знала это, и уклоняться от прочих своих обязанностей ей и в голову бы не пришло. Но она была одиночкой до мозга костей. И работать тоже предпочитала одна.

Меган порой чувствовала себя куда взрослее – да что уж там, старее – своих двадцати восьми. Отчасти сказалось ее прошлое, но вряд ли только оно… Чем дальше, тем тяжелее она сходилась с людьми, тем неохотнее впускала в свою жизнь кого-то нового. Неважно, о каких именно отношениях шла речь – дружеских или приятельских, романтических или сексуальных, рабочих или партнерских. Порой (а за прошедший год особенно часто) ей хотелось сказать всему миру: «Просто оставьте меня в покое».

А он, упрямец, все не оставлял.

Жизнь гнала Меган на какие-то встречи, на которых она была обязана присутствовать, заставляла придерживаться традиций и принципов, которые неизбежно включали в себя других людей. Она мысленно вздыхала и повиновалась. Будь жива ее мама, в прошлом – именитый психолог, непременно назвала бы линию ее поведения синдромом «хорошей девочки», «комплексом отличницы» или чем-то в этом роде.

Подчинилась Меган, конечно, и в этот раз. Наспех приняла душ, выпила кофе – аппетит по утрам был в ее доме редким зверем, и отправилась по названному Робинсоном адресу.

Соррен, один из старейших районов города. Дома здесь были добротными, элегантными и какими-то… чинными. Меган жила в похожем районе именно потому, что любила подобные дома. Выстроенные в одну линию, выкрашенные строго в один пастельный цвет, контрастирующий с крышей. И внутри непременно будет просторно, светло и, быть может, немного аскетично. Ничего лишнего – приятный глазу минимализм.

За чередой домов находился парк с мощеными дорожками, клумбами и небольшим прудом. Меган нравилось, как парк выглядит под лучами яркого солнца. Но не сегодня, не в эту серую хмарь и морось. Да и лежащее на аккуратно подстриженной изумрудной траве тело не добавляло красоты окружающему пространству.

Меган проскользнула под ленту и в тот же миг заметила своего будущего стажера. Голова вдруг сделалась невыносимо тяжелой, пустой желудок скрутило, к горлу подкатила тошнота. Несколько долгих мгновений она не слышала ничего, кроме шума собственной крови в ушах. Очнулась только когда Карли, молодая ведьмочка-криминалист, окликнула ее в третий или четвертый раз. Голос Карли прорвался сквозь плотные слои ваты в голове Меган и немного привел ее в чувство.

«Это не он».

Хьелль был старше, в его глазах светился не только ум, но и некая добродушная ирония – и над самим собой, и над всем окружающим миром.

Она прикрыла глаза и, переждав мгновение слабости, заставила себя снова взглянуть на стажера. Сразу видно – чужак, не ирландец. Нордический блондин, облаченный в светлое кашемировое пальто, несколько вычурное для агента. Белая, если не сказать бледная, кожа, которой противопоказан долгий загар, бледно-голубые глаза. Бонусом – тяжелая, мужественная челюсть.

И такой молодой… Сколько ему? Восемнадцать? Девятнадцать? Точно не больше.

Засмотревшись на него, длинноногая и несколько неуклюжая Карли едва не споткнулась о торчащий из земли камень. Ее молодость нового напарника Меган ничуть не смущала – по возрасту Карли была ближе к нему, чем к ней. Меган уберегла беднягу от позора, вовремя придержав за локоть, чем заслужила ее благодарный взгляд.

– Тэны нет, – смутившись, выпалила Карли.

Меган кивнула. Значит, если для Ника сегодня и найдется работа, то точно не здесь. Расследовать убийства без применения полуночной магии, без следов в виде тэны или неких колдовских знаков, порой гораздо сложней, но именно на таких делах и специализировалась Меган.

– Ладно, тогда расследуем по старинке.

– Да, но есть кое-что… – Карли замялась. – Что-то… странное в энергетическом отпечатке.

Обычно бойкая и деятельная, сейчас ведьма истины с трудом подбирала слова. Меган это насторожило.

– А поподробнее?

– Видишь ли, жизненные и энергетические нити человека со временем меняются под воздействием не только магии, но и всех наших прожитых лет.

– И ты эти изменения видишь.

Карли кивнула.

– Разумеется. И вот в чем соль… Нити жизни жертвы вполне соответствуют ее возрасту, а вот энергетические нити свежие, юные, словно у десятилетнего ребенка.

– И что это значит?

– Какое-то вмешательство, определенно. Но даже если и так, это произошло с ней очень давно и никак не связано с ее смертью.

Меган не знала, как относится к словам Карли. Не то чтобы не доверяла им, просто понятия не имела, как их трактовать – ведьма истины обладала особым видением, для нее недоступным.

Она повернулась к стажеру и поприветствовала его сдержанным кивком.

– Меган Броуди.

– Ганс Лунд.

Он шагнул вперед и протянул руку. Меган ее пожала. Несмотря на раннее утро, мелкий моросящий дождь и пронизывающий ветер, выглядел Ганс бодрым и выспавшимся. Меган ощутила укол легкого, иррационального раздражения. Она не разделяла интереса Карли, не понимала восхищения, промелькнувшего в ее глазах, но отметила то, как уверенно Ганс держался.

Что же, посмотрим, чего стоит его уверенность и как долго она продлится.

– Успел что-нибудь узнать?

– Немногое. Я проверил личностные татуировки убитой. Ее зовут Эмили Роуз Махоуни.

Ганс старательно выговаривал слова, однако в них прослеживался легкий, едва заметный акцент. Он наверняка очень долго прожил в Ирландии и очень хорошо выучил язык, но билингвом определенно не был.

Осторожно ступая по влажной траве, Меган подошла ближе. Вздрогнув, присела рядом с телом. Молодая женщина лет тридцати, светловолосая, не красавица, но ухоженная: аккуратный маникюр на длинных ногтях, неброский, но умелый макияж. Тушь водостойкая, даже не растеклась. Светлый костюм с юбкой-миди испачкан кровью, из сместившегося декольте блузки выглядывает край явно дорогого ажурного бюстгальтера.

– Я ее знаю, – негромко обронила Меган, вглядываясь в глаза жертвы, словно надеясь увидеть там облик убийцы. – Можно сказать, местная знаменитость.

– Певица? – предположил Ганс.

Значит, в Кенгьюбери он недавно. Иначе наверняка хоть что-нибудь слышал об Эмили Махоуни.

Меган мотнула головой.

– Писательница. Несколько лет назад с ней случилась трагедия… Эмили воспользовалась портал-зеркалом в каком-то не самом людном районе Кенгьюбери. И ее словно… зажевало.

– Дефектные чары? – тихо спросил Ганс.

– Они. Эмили перенеслась в нужный ей район, но совсем не в том состоянии, в котором перешагивала портал-зеркало. Чары раскрошили часть ее костей, те сдавили внутренние органы. Эмили едва не умерла. Целители долго колдовали над ней – случай был действительно сложный. Жизнь Эмили спасли, но она лишилась возможности ходить.

История получилась громкая. К ответственности привлекли всех, кого только можно – инженеров, спроектировавших злополучное портал-зеркало, колдунов, вложивших в него чары телепортации, наладчиков, специалистов строительного контроля, специалистов колдовского контроля и прочих причастных. Правда, вряд ли Эмили так жаждала их наказать. Меган она всегда казалась великодушным человеком с огромным сердцем.

Ганс взглянул на распростертое на земле тело.

– Но ведь она…

– После нескольких лет в инвалидном кресле Эмили сумела встать на ноги, – кивнула Меган. – И написала об этом книгу.

– Рассветные чары? – оживился он.

– Я читала ее автобиографию, – вклинилась Карли, вероятно, отчаянно желая быть полезной. И надеясь таким образом заполучить толику внимания Ганса и подольше задержать на себе его взгляд. – Очень… жизнеутверждающая. Махоуни писала, что долгое время ей не мог помочь ни один целитель – ни врачи, ни рассветные ведьмы, ни друиды из Церкви Дану.