Хохот Демиурга. Мысли в моей голове

– Нет! Прошу, дай же им сказать!

– Что такое, Васька, ты как будто на их стороне?

– То, что вы делаете – бесчеловечно.

Услышав, как кот пытается меня пристыдить, я громко рассмеялся:

– Око за око, Васька! Око за око!

– Кто старое помянет, тому и… Впрочем, молчу, а то еще действительно вырвете… – Очнувшийся Толик пока еще не терял бодрости духа.

В этот раз он восстановился гораздо быстрее, я попробовал сосчитать, сколько раз за час во Внутренней Риге можно убить одного и того же человека, сколько раз они меня убивали.

– Но подождите… – Толик выставил перед собой руки, – есть предложение! Все мы находимся под гнетом Никиты, все мечтаем выбраться… И почти все проходили через пытки…

Том посмотрел на меня, я жестом показал обождать с убийством.

– Утоляя жажду крови, вы ничего не добьетесь. Даже желание отомстить вам не насытить. Никита придет, и все начнется по новой. Так не победить…

– И какое же у тебя предложение?

– Объединиться…

– С ума сошел? Что ты им предлагаешь?! – Андрюша тоже успел очнуться.

Толик повторил:

– Нам нужно объединиться для удара… Пока Никита слаб. Шанс есть… В конце концов, – Толик поймал и встретил взгляд Андрюши, – мы все переполнены ненавистью к одному человеку. Все хотим за себя отомстить. Я, вы, заключенный в тело ребенка Андрюша… Мы все желаем, чтобы Никита ответил, это правда…

– И почему же я должен тебе верить? – Я даже улыбнулся.

– Потому что у вас нет другого выхода! – В разговор попробовал встрять Васька.

– Потому что, – Толик закрыл глаза, – у тебя есть козырь – ты знаешь про нас то, что не понравится Никите. Узнай он про нас с Андрюшей: нам несдобровать.

После этих слов Толик хотел взять ладонь Андрюши в свою, но тот одернул руку, как ошпаренный.

– Видите… Он боится даже сейчас… когда уже нечего терять.

Я задумался. Понятно, что веры им нет. С другой стороны, зачем ему такое предлагать – выиграть время и избежать бесчисленных смертей? Вполне вероятно. Но и у меня выхода действительно нет – Васька прав: Никита может объявиться в любой момент, и тогда все планы коту под хвост. Неужели выбора нет и придется рискнуть?

– Допустим, – начал я, – мы правда объединимся. Что дальше?

– Будем искать место для удара.

– В принципе, все что мне от вас надо, чтобы вы не лезли в мои дела и держали язык за зубами. На этих условиях я готов вас отпустить – у меня другая мишень, в конечном счете.

– По рукам. – Толик протянул руку.

Я посмотрел на него, на Тома, на искривленного в злобной гримасе Андрюшу… На данный момент – это для меня лучший исход… понадеяться, что они тут же не выдадут. Время поджимает, надо спешить. И никому доверять нельзя – кажется, они ничего не поняли о маске, лишний козырь в рукаве не помешает.

Я ответил Толику на рукопожатие. Васька облегченно вздохнул. Пожалуй, я собрал самый нелепый отряд на свете.

В музее больше нечего делать, я перенесся домой – в мастерскую. Следом за мной пришел Том, и только тогда я осознал, что план по оздоровлению Тома сработал. Я только тогда вспомнил о нем:

– Ну, как ты?

– Странно… Мы заперты в странном месте, Савел.

– Не то слово.

– Думаешь, есть шанс выбраться?

– Думаю, нет. Но верю, что найдется способ ему отомстить.

– В этом можешь на меня положиться.

Я благодарно кивнул, но все же помнил, что нельзя ни на кого полагаться – даже в собственных помыслах нельзя быть полностью уверенным. Уж тем более, что Никита не сломлет в самый неподходящий момент…

До наступления ночи еще было немного времени. Я аккуратно развернул кошачью маску и долго смотрел на рисунок. Потом проделал два небольших отверстия снизу, продел веревку, надел на шею и запрятал маску под футболку. Теперь, в случае надобности, достаточно ее только достать и приложить к лицу.

Но рисунок, кажется, я начал понимать, чего до этого не хватало Ваське, что мне удалось передать на портрете Веры и в наброске кота. Я зацепил внутреннюю суть. Дважды – это уже не случайность, значит получится и еще.

Натянув новый холст, я стал рисовать – сосредоточившись уже не на внешнем, а на внутреннем.

Том, почти так же, как раньше, принялся бродить по мастерской. Предметы он больше не опрокидывал, но забирал на себя внимание все так же:

– Не пойму, что делать? – Обратился он ко мне, – просто ждать наступления ночи? Почему мы бездействуем?

– А что ты предлагаешь? – Я оторвался от портрета.

– Искать. Изучать. Сломать что-нибудь, наконец!

– Что конкретно?

– Да не знаю я. Что-нибудь!

– Наша основная проблема заключается в том, что мы понятия не имеем, куда бить. И никто, даже Никита не знает. Возможно, уязвимого места вовсе не существует. Поэтому, все, что остается – надеяться и наблюдать, до поры до времени себя не выдавая.

– Трусливая позиция!

– Хорошо. Вот, например, сегодня – мы проявили себя геройски. Многого добились? Ни-че-го мы не выиграли, только напрасно рискнули, выдав маскировку, а потом вернули все на прежние места. Расстановка сил произошла не в нашу пользу – теперь придется верить прежним врагам, что они переметнулись в союзники – мы стали более зависимыми, понимаешь? Поэтому грубой силой во Внутренней Риге результата может добиться один Никита – он тут всесильный Бог, а мы его букашки.

– Все это неправильно! – Том начал заводиться.

А я подумал, что раз он более-менее вменяем, как-то неправильно разделять с ним жилплощадь. Как бы намекнуть, что стоило бы ему подыскать новое жилье – свободных помещений во Внутренней Риге полно – меня же он только отвлекает…

Как раз после этих мыслей вернулся очередной непрошенный сожитель и подошел к пустой миске: