Хохот Демиурга. Мысли в моей голове

– Я же сказал – не подходи!

Васька заметил, что я подкрадываюсь, зашипел и выгнул спину колесом.

– Все-все… Извини. – Я замер.

– Странный ты. – Сказал говорящий кот и ускользнул в окно.

Я задумчиво смотрел на пустой оконный проем – не этот ли кот помогает дяде Иманту творить чудеса? Как бы его изловить…

– Ты правда собираешься уехать от нас насовсем? – За моей спиной раздался голос Толика.

– Надеюсь на это. – Я обернулся.

Толик стоял совсем рядом. Он был один – без Андрюши.

– Что ж, можешь не верить, но я искренне желаю, чтобы в Бизнес-Центре тебе было лучше…

– Не верю. Ты что-то хотел?

– Попрощаться. – Толик пожал плечами, – переезд тут, знаешь ли, редкость. Можно сказать, я тобой горжусь.

– А что ты знаешь про рыжего кота?

– Ваську-то? Поговорили, что ли? – Он усмехнулся, – забавная, непонятно почему до сих пор существующая игрушка, созданная Никитой. Давным-давно он хотел населить землю зверьми, но не развеялся только кот. Притом говорящий – были бы мы в программе, сказал бы, что это глюк – обрывки памяти Никиты, выдающие что-то похожее на разумную речь. А что, впечатлил он тебя?

Я кивнул.

– А Бизнес-Центр, ты давно там был? Он какой?

Толик улыбнулся:

– Мне здесь нравится больше. Завтра все сам увидишь.

– А это правда, что до него без помощи Никиты не добраться?

– Самая дальняя точка, которую отсюда можно достичь, это библиотека за мостом. Но она такая же пустынная, как и в реальном мире.

– Даже Андрюша не сможет сам перенестись туда, в Бизнес-Центр, к Виктору?

Толик пожал плечами:

– Наверное. Не знаю. Не уверен, пробовал ли он.

– Понятно. Ну, я пойду…

– Куда, еще же не вечер?

– В библиотеку, мне хочется побыть одному…

Внутри пустое светлое здание библиотеки напоминало храм с упирающимся в небо сводом. Думаю, демиург нарочно сделал здание неестественно пустым, подчеркивая рубеж Внутренней Риги. Я сел на пол в центре зала, отпил пива из возникшей по моей мысли бутылки – попробовал материализовать книгу – получился пыльный, потертый томик с пожелтевшими листьями.

Я полистал – это был сборник текстов без начала и конца – немного стихов: Есенин, Маяковский, пара строк из Бродского, много Чуковского с иллюстрациями, первые предложения из романов Толстого, цитаты из Достоевского, Экзюпери, Чехова…

Книга больше напоминала сборник статусов в ленту страницы из социальных сетей – в ней были обрывки того, что я запомнил из когда-то прочитанного фундаментально, чтобы это было возможно воспроизвести по памяти.

Затем вдруг томик стал походить на глянцевый журнал, где каждая страница была рекламным слоганом с яркой иллюстрацией.

Я брезгливо отбросил фолиант.

Вечереет, пора в мастерскую и дальше: переезжать в Бизнес-Центр.

III. Татуировка

8. Бизнес-Центр

Сложно подсчитать, сколько дней назад Никита забросил меня и Виктора в Бизнес-Центр. И вот только сейчас выпала свободная минута осмыслить, что произошло с тех пор.

В день отбытия мы собрались в мастерской. Зачем-то надо было ждать наступления ночи, когда все обитатели Внутренней Риги отключатся. Никита был спокоен и молчалив – он сидел на стуле и наблюдал за возней Тома, никак на нас с Виктором не реагируя. Возможно, для переноса требовалось много энергии, поэтому он экономил, не тратил ее на свойственные ему разговоры, кто знает…

Начало темнеть. Впервые я смог зафиксировать, как это происходит: тьма, наступая по периметру, будто бы поглощала мастерскую. Пространство погружалось в глубокую сепию, и тут же очертания предметов размывались в черноте, словно тонули в мазуте. Тьма уже полностью растворила Тома и наступала на нас.

Никита с Виктором выглядели спокойными – они такое видели не раз. Я, полный восторга, рассматривал рассыпающиеся на зернистую смоль руки – представить не мог такого черного цвета, и насколько притягательным он может быть.

Тьма, выжегши все остальное, заполнила меня полностью. Мне показалось, что пола подо мной больше нет, будто я снова на эшафоте виселицы, и Андрюша дернул за рычаг, распахнув люк. Дыхание сперло, и я полетел вниз в свободном полете.

А потом кто-то подхватил за подмышки, и я застыл, но ненадолго. Меня подбросили, я полетел вверх, успев почувствовать тяжелый выдох Никиты за спиной. Скорость полета нарастала, перегрузки были невыносимы, и я потерял сознание.

Разбудил бивший в лицо солнечный свет. Я лежал на полу совсем маленькой комнатушки примерно метр на два. Три выкрашенные в белый стены без единой двери и окно во всю четвертую. В комнате пусто – только белые стены, потолок и пол. И Неприятно яркий теплый свет в окно. Находиться в комнате было неуютно, но, как позже выяснилось, комната нужна только для пробуждения. Я встал на ноги, и меня тут же перенесло в голову Никиты, за ту самую рубку, в которой я успел побывать во время обучения.

В рубке, на своем месте по центру, сидел Виктор, а справа от него какой-то парень, которого я на тот момент не успел рассмотреть. Я очутился в кресле по левую руку от Виктора.

Мы не успели перекинуться даже парой слов, в рубке возник Никита и сразу же приступил к инструктажу:

– Приветствую всех. Виктор, надеюсь, ты вернулся отдохнувшим, – Никита оскалил зубы в недоброй улыбке, – потому что работы непочатый край. Савел, надеюсь ты в курсе своих обязанностей, подключайся. Бездельничать я не дам – буду наказывать жестко. В Бизнес-Центре у вас нет свободного времени, вы не личности – функция, стимулятор и допинг моего мозга. Все мысли должны быть направлены на решение моих задач. Или так, или приходит новая смена – так было до, так будет после. Что это значит? Савел, объясняю специально для тебя – та камера, в которой ты пробудился, вот в ней ты и останешься заперт навсегда. Амнистию я не даю, просьбы и мольбы не слышу – здесь вы работаете, и только. Мне нужна продуктивность, или вы превращаетесь в изношенный инструмент. Виктор, полагаю все это ты Савелу объяснил? Впрочем, наплевать.

Итак, я уже в офисе, сейчас я вас подключу и, как обычно, начнем с чтения почты…

И начались самые рутинные и изматывающие дни, проведенные мной во Внутренней Риге. Наша троица отвечала за менеджмент, контент, аналитику и творчество Никиты. Виктор брал на себя задачи по управлению, речи и презентацию Никиты во внешнем мире, парень по его правую руку отвечал за память и аналитику, я же должен был решать, что для Никиты красиво, а что не очень.

Признаться, Бизнес-Центр я представлял иначе… А оказалось, воплотился один из страшнейших кошмаров. Никита разрешал переговариваться только по существу, остальное блокировал. Когда мы были не нужны, он будто бы замораживал сознание – я ощущал себя, но не мог запустить ход мыслей. Вечером, когда Никита покидал офис, он раскидывал нас по клеткам, где мы отключались, чтобы с ядовитым рассветом пробудиться и начать все по-новой.

Изредка Никита, когда оставлял дела по нужде мочевого пузыря, например, толи попросту забывал нас «заморозить», толи намеренно давал паузу отдышаться – тогда мы были подвластны себе, но переговариваться между собой в те моменты никто не решался. В один из таких моментов я и осознавал весь ужас происходящего, не мог заставить себя поверить, что выход существует, даже ощутить себя еще живым человеком боялся.

Только уголек ненависти продолжал тлеть в золе моего сознания. Что за человек этот Никита – что в нем осталось от него самого, если ему постоянно необходима еще троица для решения банальных задач. Действительно ли он вне рабочего времени не прибегает к чьей-то еще помощи, или во Внутренней Риге существуют невидимые мне районы для этих целей? Из скольких человек состоит сознание Никиты? Он сам давно не живой, не человек – демон. Легион! Который необходимо изгнать со света. Который, я продолжал клясться себе, я уничтожу…

Красота – дело субъективное. Не имея развитого зрительного восприятия (напоминаю, Никита завесил стены спальни моими картинами), он полностью доверял моему вкусу и мнению. Так как в остальном Никита был тираном и во внешнем мире – подчиненные ему поддакивали, поэтому критику мне было черпать неоткуда, и, пожалуй, работать было легче, чем остальным из команды. Чуть сложнее было Виктору – Никита прислушивался к нему, но не сразу во всем соглашался, Виктору иногда подолгу приходилось объяснять и доказывать свою точку зрения. Но по этой же причине Виктору было и комфортнее – он мог дольше оставаться человеком и глубже влиять на Никиту. Не удивлюсь, если узнаю, что он, путем манипуляций, сам со временем подвел Никиту к такому режиму работы – деля с Виктором рубку, я поразился его способности насквозь читать людей и находить способ заставлять их плясать под его дудку.

Сложнее всех было третьему из нас: математика, наука точная – ошибки рано или поздно всплывают – грубые – раньше, негрубые – со временем. Парнишка допускал и первые, и вторые. По этому поводу меня удивляла реакция Никиты – он взорвался и перешел на крик с угрозами только однажды, в дальнейшем он просто разочарованно цыкал и отворачивал голову. В последние дни он и вовсе перестал обращаться к аналитику, оставляя его «замороженным».