Третья смена

***

    Год назад
– Алинка, посмотри какая слива. С двумя стволами! Близняшки как мы! – Подбежала Поля к дереву.

– Поль, а тебе не хочется быть собой? Не «мы», а просто «я».

– Просто «я»? Как бы без тебя?

– Да, – кивнула Аля, – без меня.

– Без тебя от моего «Я» останутся только ноги. Ты разум! Сама знаешь. Ты всё на свете можешь разгадать.

– Но где заканчиваюсь «я» и начинаешься «ты»? – Требовательно смотрела на неё сестра.

– Нигде. Мы продолжение. Я всегда знаю, что ты чувствуешь. Где ты, о чём думаешь. И ты тоже. Мы даже врать друг другу не можем.

– Это точно.

На голову Алине упала красная слива из двух сросшихся половинок.

– Значит, навсегда вдвоём? – Разломив сочную сливу, Алина протянула половинку сестре.

– Навечно!

Красные подтёки сока бежали по запястьям девочек кровавым ручейком.

***

Алина распахнула глаза. Провела влажной рукой по ладони, чувствуя липкий сок прошлого.

– Мы вспомнили…

Алина поднялась на ноги и уверенно пошла в чащу. Свернула влево и дважды вправо, прежде чем вывела Катю с Костей на маленькую полянку. Под солнечными лучами грелась слива с двумя стволами.

– Это было здесь, – прошептала Алина. – Поля под этой сливой, – сказала она что-то странное, не понимая, что говорит и поскорее добавила: – Поля зарыла кольцо под этой сливой.

Кроны дерева тянулись к земле под тяжестью спелых плодов. Когда Алина приблизилась, спелая слива сорвалась с ветки, чиркнув её по виску, оставив на коже красный росчерк. В том месте, куда упал плод, блеснула искорка.

– Кольцо… Вот же оно…

– Алина, стой! – Пробовала остановить её Катя, но близняшка уже юркнула ладонью под листву.

Пальцы обожгло холодом. Сдвинув шершавые папоротники, Алина увидела руку. Синюю, с чёрными пальцами. На одном из них светилось искрой сапфировое сокровище.

15.

Подскочив к близняшке, Катя прижала её голову к себе, не разрешая смотреть. Откуда-то у неё оказался медный свисток, в который она дунула со всей силы. Алина зажмурилась и закрыла уши. Она услышала голос Кати. Теперь он звучал иначе. Слишком по-взрослому. Катя отдавала какие-то распоряжения Косте. И остальным… кажется, из густоты сливового леса приближались люди.

– Кто это?.. Что это там под листьями?!

– Мне жаль. Прости, – ответила Катя. – Я стажёр департамента полиции. Мне не пятнадцать, а двадцать лет вообще-то. Просто выгляжу как подросток.

– Плевать! На той руке… наше кольцо! Я видела! Что это?

– Тело.

– Но чьё?!

– Твоей сестры.

– Ты с дуба рухнула?! Поля жива! Она в лагере! Мы сто раз говорили!

– Ты говорила сама с собой, Поля. Твоя сестра мертва.

– Меня зовут Алина! Я докажу тебе! Мы вернёмся в лагерь, и ты увидишь, что Поля там! Костя, скажи ей! – Ждала она хоть чьей-то поддержки и подтверждения, что не сошла с ума. В могиле не может лежать Полина.

– Слушай, я… меня попросили помочь. Я согласился ради Алины. Мы дружили. Она мне очень нравилась…

– Что ты несёшь?.. Алина – это я!

– Ты Полина.

Катя снова перегородила ей обзор на Костю объясняя:

– Год назад Дмитрий Ляпишев убил твою сестру Алину Кравцову. Скорее всего, найденный молоток и есть орудие убийства. Футболка под гладиолусами, я уверена, будет содержать ДНК убийцы и жертвы. Ляпишев тоже погиб. Повесился спустя месяц. В записке он написал «это сделал я». Ещё одно доказательство его вины.

– Как Полина узнала, где Ляпишев спрятал молоток и майку?! Как?!

– Полина – это ты, – повторила Катя, – вы с сестрой связаны ментально. Спросишь у психологов, психиатров. В этой операции задействовано много сил. Твои врачи и родители быстро заметили, как ты изменилась после смерти сестры. Ваша близнявая связь. Всё из-за неё. Ты решила, что Алина жива. Целый год ты общалась с сестрой, которой нет. Она твоя галлюцинация. И в лагере её нет. Я сто раз смотрел по камерам. Их повесили после прошлогодней трагедии. Ты приходила к реке, мочила голову и разговаривала сама с собой. Обнимала себя. Дурачилась, как будто с кем-то, но на самом деле рядом никого не было. Когда ты записала бредовые подсказки про шмеля и кисель твои родители поняли, что они там найдут. Тело мёртвой дочери. Но разгадать загадки никто не мог. Поэтому был разработан проект твоей смены в лагере. О нём знала директриса, вожатые, все сотрудники, я и Костя.

– Я не Полина. Поля боялась воды и не умела плавать… А я… переплываю километровую реку!

– Наверное, все её способности теперь есть в тебе. Сейчас сюда прибудет наряд. Твоя мама и психолог. Они лучше объяснят.

– Моя мама…

– Дочка! – услышала она голос мамы.

Приблизившись к дочери, Алла Игоревна сгребла её в объятия:

– Я здесь. Всё, уже всё. Не бойся… мы справимся… мы переживём… – Боялась она посмотреть на лежащую за спиной живой дочери ту, что была мертва.

– Мама… кто я?…

– Девочка, моя, – провела она по лбу дочери, измазанному соком сливы, и убрала чёлку, – шрама нет. Помнишь, Алину в прошлом году ударило веслом.

– У неё остался шрам… Шрам на лбу был у Алины… – чувствовала она рукой совершенно ровную кожу у себя между бровей.

– И кольцо. В тот день, когда Алина погибла, на ней было кольцо. Ты отдала его сестре после рассказа травницы о шахтах.