Третья смена

«Ну и семейка», – перекрестилась швея, закончив через неделю с заказом, соврала, что перегружена и в ближайшие пять лет заказов брать не будет.

19.

Рассвет всё ближе. Грозовая вата мокла и срывалась под дождём на голову Аллы сахарными каплями.

– Какая сладкая! – Пробовала она угощение.

Отведав фиалок в меду, Алла обняла руками ствол берёзы, утоляя жажду свежим соком.

– Поздравляю, Поля! Теперь в семье на одного юриста больше! – Гордился отец, что дочь пошла по его стопам, закончив юридический вуз с отличием.

– И на одного флориста! – Подняла фужер Алина в сторону мамы, которая до своего «состояния» работала дизайнером в цветочной студии.

Мама всегда садилась подальше. В уголок. Смотрела в стену или под ноги, не произнося ни слова.

– Что за профессия флорист? Зачем ты время тратила на второй диплом? – Пожал отец плечами. – Твоя мать, наверное, одобрила бы экстравагантный праздник в честь диплома.

– Мы старались. – Смотрела Поля на угощения из чёрной сахарной ваты и берёзовый сок. – Алине нравятся медовые фиалки, – потянулась она за очередной креманкой.

20.

Снег? Нет… это тополь. Воздушный, ласковый, сонливый. Тополиный пух!

Всё тот же лес, всё та же чаща, но как всё замело! Не снегом, тополем. По небу к голубой рассветной зорьке метнулась стая белоснежных лебедей и Алла побежала следом.

«Я обниму тебя сейчас, сестрёнка и не буду вам мешать».

– Нет, Аля! Останься!

«Свадьба не для сестёр. Пусть этот день достанется тебе и Вячеславу. Ты спросила его про Костю Белого? Они учились вместе в институте. Где он? Как живёт?»

– Женился на Кате. Помнишь, она была с нами в лагере? Девушка полицейская с розовыми волосами.

«Он счастлив?»

– Да, похоже, у них всё хорошо. Сын родился пару месяцев назад. Назвали Макаром.

«Хорошо… Я рада, что он счастлив. Ты тоже будь, сестрёнка!»

Фотограф, нанятый на торжество, смотрел, как невеста в белом обнимает себя обеими руками. Как будто влюблена: в дизайнерское платье, в этот день, когда становится женой. И в то же время грусть в глазах и слёзы на ресницах.

В открытые окна с порывом ветра ворвалось облако тополиного пуха. Невеста закружилась, ловя сачком-фатой тысячи пушинок. Ласковых, как поцелуи мамы.

Затвор и вспышка осветили комнату.

21.

– Молния? Или зарница? – Посмотрела Алла в небо.

Тополиный пух кружился вальсом, рисуя силуэт невесты.

– Я вижу тебя, Поля! Я бегу! Мне только б дотянуться до рассвета… до голубой зарницы! И я вернусь… я выберусь из чащи! Жди меня, родная…

Она споткнулась. Пух смягчил падение, не дав поцарапать руки о корягу. Лес редел, деревья исчезали будто струйки дыма. Алла выбежала на кромку луга. Из-под ног вспорхнула стайка бабочек капустниц. Метнувшись занавесью к небу, бабочки преградили ей обзор. Как только тюль из белых крыльев распахнулась, Алла увидела девочку с сачком. Ей года три. Резвится на поляне, гоняясь за капустницами.

Она была похожа на Алину… вот только глаза небесно-голубые. Как та зарница в небе, к которой много дней бежала Алла.

Девочка обрадовалась бабочкам и побежала прямо к Алле, нацелившись на потревоженную стайку.

– Бабошка… – Махнула девочка сачком, но не поймала бабочку, упав в объятия Аллы, прошептала. – Бабошка, это ты?

22.

– Вот ты и бабушка.

Полина протянула матери запеленованный свёрток. Розовые щёчки, две голубых полоски глаз.

– Я назвала её…

– Алина, – прошептала Алла. – Спасибо, Аля… ты меня спасла.

Держа в руках младенца, Алла вспомнила сон дочери, что снился ей одиннадцать лет назад.

Поляна ландышей.

Белое облако – невеста.

Голубоглазая малышка среди бабочек.

Слова мамы, которая шептала: «я вернусь через одиннадцать лет».

Именно столько отсутствовала Алла. Именно столько ей потребовалось времени, чтобы найти дорогу к дому.

23.

И через двадцать лет Махмед стоял с прилавком лучших овощей и фруктов.

– Смотри, красавица! Смотри, какая слива! Ты не гляди, что красная, то сорт такэй!

– Скороспелка, – рассматривала Алла фрукты, – три килограмма, пожалуйста, взвесьте.

– Мама, Алинка просится на море. Макар её, видите ли, ждёт. Пятнадцать лет, а уж любовь у них. Ты представляешь?

– Ты тоже Славика в пятнадцать полюбила. И вот, – кивнула Алла на коляску с годовалыми близнецами и старшую внучку, – нашла своё сокровище.

Полина помогала маме с пакетами. Они купили сливу, хурму, ягоды, как заверял Махмед суше, чем пески Сахары. Не загниют и через месяц!

Махмед не вспомнил «женщину с приветом», что когда-то разревелась возле сливы. Спустя одиннадцать лет молчания Алла заговорила, а Полина прекратила «мыкать» и болтать сама с собой.