Подари ему жизнь

14

Рита

Борис позвонил, всё рассказал и объяснил, а сам опять исчез… Теперь у меня был его номер телефона, но я очень боялась ему позвонить, а так хотелось, чтобы Боря был рядом.

И вот мы в клинике, красивый статный мужчина с зелёными глазами, такими знакомыми и родными нас сам встретил, всё объяснил, сопроводил. А потом, как бы невзначай, спросил:

– Почему Борис с вами не приехал?

Я опустила глаза, просто не знала, что ответить. Александр Владимирович, так и не дождавшись ответа, вдруг поинтересовался:

– Маргарита, а где вы остановились? Пока в клинике не имеет смысла оставаться.

– Я? Ещё не успела. Сейчас найду ближайшую гостиницу, – я достала телефон.

– У меня есть предложение получше, идёмте.

Захаров снял халат, бросил медсестре, которая буквально с открытым ртом наблюдала за развернувшейся картиной, забрал Серёжу из моих рук, а тот на удивление никак не выразил протеста, хотя к незнакомым никогда на руки не шёл.

Александр Владимирович уверенно шёл из клиники, а я семенила вслед за ним, таща сумку с нашими вещами. Мы подошли к "BMW", доктор открыл заднюю дверь и жестом пригласил меня, я ничего не понимающая, как под гипнозом, залезла в машину. Александр Владимирович передал мне сына, убрал сумку в багажник, сел за руль, повернулся, улыбнулся, подмигнул Серёже:

– Ну что поедем, Сергей, к деду в гости?

Я открыла было рот, но тут же закрыла.

– Борис ничего тебе не рассказал? – приподнял бровь мужчина.

Я только покачала головой.

– Неудивительно, он, наверное, меня ненавидит… – как-то грустно произнёс Захаров.

– Меня тоже…

Почти час мы добирались до коттеджного посёлка молча. Александр Владимирович остановился около двухэтажного дома, нажал на пульт, и ворота сами открылись. Я посмотрела вокруг: довольно большой участок, несколько деревянных построек, рассчищенные от февральского снега дорожки.

– Идём в дом, – пригласил Александр Владимирович, вытаскивая мою сумку из багажника.

Нас встретила в холле невысокая симпатичная женщина.

– Соня, познакомься, Маргарита, а это Серёжа, – произнёс мужчина.

Женщина протянула мне руку:

– Соня, – пожала ей руку, но немного напряглась.

– Рита… А как вас по отчеству.

– К чёрту отчество, – смеясь сказала брюнетка, – хочется ещё немного побыть молодой, – подмигнула мне женщина и переключилась на Серёжу. – Значит, это и есть наш внучок. Красавчик! Саша, а он в нашу породу пошёл: зёлёные глаза наши, фамильные, – засмеялась она, – только жалко, что передаются лишь мужчинам.

– Я уже заметила…

– У Бори тоже зелёные? – спросила Соня в упор глядя на меня.

– Да, как у Серёжи.

– А он не приехал с вами?

Я только покачала головой:

– Там всё очень сложно…

– И почему я не удивлена? У Захаровых всегда очень сложно. Ладно, что ж я вас в пороге держу, – всплеснула руками Соня, – пойдём, я тебе вашу комнату покажу.

Мы поднялись на второй этаж.

– Здесь у нас четыре спальни и маленькая гостинная; кухня, кабинет брата, библиотека -внизу.

– У вас очень красиво.

– Спасибо! … Я рада, что вы есть… – неожиданно призналась Соня, – мы ведь с братом совсем одни, десять лет назад, когда я попала в аварию, Саша меня забрал к себе, с тех пор я только и занимаюсь, что домом.

Комната, в которую нас поселила Соня, была просторной, у стены стояла большая двуспальная кровать, а у противоположной детская коечка. Около кроватки стояло кресло, а на нём восседал огромный медведь. Я подняла на Соню удивлённые глаза, она мне мило улыбнулась:

– Как только Саша мне рассказал о вас, я переделала эту комнату в надежде, что когда-нибудь вы с Борей всё-таки приедете к нам.

Мы два дня жили у Захаровых, Серёжа чувствовал себя неплохо, зато у меня разрывалось сердце: Соня мне поведала историю родителей Бориса, я помнила, с какой горечью он всегда говорил о том, что в его жизни был единственный человек, который его любил – это дед.

Нет, Боречка, не только дед тебя любил, я тоже тебя люблю, и мне очень жалко, что мать лишила тебя отцовской любви, по сути она лишила тебя семьи. А я практически так же поступила со своим сыном. Надо что-то делать! Надо это исправлять срочно, ведь Боря даже не знает, что Серёжа его сын.

Александр Владимирович положил нас в клинику и уже даже назначил операцию. Я очень волновалась, слёзы всё время стояли в глазах.

Вечером к нам в палату зашёл Захаров:

– Рита, я хочу с тобой поговорить.

– Какие-то осложнения?

– Нет, нет… Успокойся. Всё в пределах нормы, насколько это вообща возможно. Я хотел поговорить о Борисе. Почему он не с вами?

– Он не знает, что Серёжа его сын, – Захаров в упор на меня посмотрел и покачал головой.

– Знает, он сам мне сказал об этом.

– Сомневаюсь, скорее всего он это сделал, чтобы вы нам помогли.

– Так скажи ему!

– Он считает меня предательницей, я ему сделала больно, – и опять эти слёзы, всё реву и реву…