Подари ему жизнь

Я поднимаю на неё глаза:

– Мы знакомы?

– Это твоя тётя, сестра Александра Владимировича, Соня, -говорит Рита.

Если сказать, что я удивлён, это, значит, ничего не сказать…

15

Борис

Как долго тянется время! Когда сам нахожусь в операционной не замечаю этого, оказывается, по эту сторону дверей всё по-другому. Там всё зависит только от меня и моих коллег, и мы не имеем права на ошибку. Здесь же ничего не зависит от меня.

Я знаю, что Захаров большой специалист, что он сделает всё, что нужно. Но смотреть, как страдает моя девочка нет сил. Я видел, как она любит ребёнка, мне же только предстоит с ним познакомиться. От этого ещё обидней становится: она меня обманула, лишила надежды на счастье, лишила радости ожидания. Если б она только знала, как я хотел иметь сына, подарить ему всё то, чего был сам лишён в детстве.

Обида с новой силой поднимается во мне. Она не знает, что такое не иметь родителей! Не знает, что такое, быть ненужным любимым людям. Неужели она хотела, чтобы наш сын рос без отца? Это жестоко не только по отношению ко мне, но и к Серёже. Как же поступить дальше? Ума не приложу…

"Боречка, как хорошо, что ты приехал" – слова незнакомки вырывают меня из забытья, в которое я провалился, смакуя своё горе. Я отстраняюсь от Риты. "Это твоя тётя, сестра Александра Владимировича, Соня". Вот только тёти мне сейчас не хватало! Я отца не очень-то хотел видеть.

– Детки, всё будет хорошо! Саша поможет, – не унимается Соня.

– Хватит! – резко обрываю, вижу, как две пары глаз с удивлением уставились на меня, – мне нужно проветриться.

Иду на улицу, а самого трясёт. Развели здесь семейную идиллию! Тридцать лет никому до меня дела не было, а тут – нате, пожалуйста! Бесит! Быстрее бы всё это закончилось! Что же делать? Как дальше-то жить?

Нет, сына я теперь не брошу, права свои предъявлю, а может, вообще заберу! Немного подышав свежим февральским воздухом, понимаю, никого я не заберу, Рита за него зубами будет цепляться. Но так хочется, чтоб ей было также больно, как и мне. Может, тогда поймёт эта маленькая дурочка, что со мной надо было дружить и любить, а не играть в непонятные игры с замужеством.

Через десять минут всё же возвращаюсь, Рита всё так же сидит, прислонив затылок к стене, и смотрит в пустоту. Трель звонка её телефона разрывает тишину.

– Нет, папа, операция ещё не закончилась… Зачем? Не нужно приезжать… Не хочу…

Смотрю на неё и вижу, жизнь, как будто покидает её хрупкое тело.

– Рит, ну правда, успокойся уже, так нельзя…

– А как можно? Тебе хорошо говорить!

– Да, мне хорошо! – зло бросаю и отхожу подальше, чтобы ни дай бог не сорваться и не наорать на неё.

Плачет… Сердце разрывается…

Семь часов длилась операция. Наконец-то, Захаров вышел к нам, вижу усталось в глазах пожилого человека. Рита бросается к нему:

– Ну что, Александр Владимирович?

– Операция прошла успешно, будем наблюдать, теперь всё зависит от Серёжи.

Рита бросается на шею к Захарову и, захлёбываясь слезами, шепчет:

– Спасибо, спасибо… Можно к нему?

– Нет, Риточка, сегодня к нему нельзя. Завтра, если не случится ничего непридвиденного, увидишь его. А сейчас, поезжайте с Соней домой, отдохните, а я присмотрю за нашим мальчиком.

– Нет-нет, я где-нибуь здесь подожду, к вам далеко…

– Рита, идём со мной, завтра утром вернёмся, – беру её за руку.

Рита бросает на меня беглый взгляд и неожиданно соглашается. Веду её в гостиницу, что находится неподалёку от клиники. Захаровы провожают нас долгим взглядом, даже не окликивают.

В десяти минутах от клиники находится неплохая гостиница, я ещё утром снял там номер, сейчас веду Риту туда. У Захаровых моей ноги не будет! Теперь-то зачем? Мне это не надо.

Номер небольшой, но чистый, с двуспальной кроватью. Рита до сих пор не может прийти в себя.

– Рита, тебе надо отдохнуть, утром увидишь сына. Иди прими душ…

Рита, как сомнамбула, передвигается по номеру. Жалко смотреть.

Пока она в душе была, успели принести незатейливый ужин из ближайшего ресторанчика. Кое-как заставил её поесть:

– Тебе нужны будут силы! Ты должна быть здоровой ради Серёжи!

Немного поела и легла на кровать. Я оттодвинул столик с нашим ужином к стене, чтобы Рита не споткнулась о него, если встанет ночью, и сам отправился в душ.

Рита даже не обратила внимание, что мы будем спать в одной кровати. Она измотана эмоционально, при других обстоятельствах, я уверен, она бы никогда на это не согласилась.

Я так и не понял, что меня разбудило, только сердце моё выписывало какие-то странные кульбиты. Понимание приходит постепенно. Я в одной кровати с моей любимой девочкой, причём, она тесно прижимается ко мне. Теперь уже ощущаю не только сердечные кульбиты, моя плоть восстала и требует, чтобы её пристроили по назначению.

Робко подтягиваю одеяло на плечи, и только очутившись полностью под одеялом понимаю, моя девочка спит в одних в трусиках. Конечно! Вещи её так и остались в больничной палате, где она ночевала с Серёжей. Рита лежит, тесно прижавшись ко мне, обнимая одной рукой. Вот! Вот откуда эти неимоверные ощущения. Может, я всё ещё сплю?

Рита что-то бормочет во сне и губами касается моей груди. Сердце пропускает удар. В голове пролетает: "Я только поцелую".

Нахожу её губы, нежно касаюсь, она издаёт стон, и уже не могу себя контролировать, сгребаю её в объятья и начинаю страстно целовать, Риточка мне отвечает. Это придаёт мне только уверенности, и я начинаю действовать.

Мои руки скучали по этому идеальному телу, кажется, что оно не изменилось, но я так думаю, только до того момента, как мои руки находят грудь. Она больше, ещё аппетитней. Губы сами тянутся к соскам. Я втягиваю в рот один, лижу его, потом другой – непроизвольные стоны раз за разом вылетают из моего горла.

Рита

Какой чудесный сон! Боря целует мою грудь. Медленная дорожка поцелуев обжигает кожу на животе, ключице, шее… Снова опускается вниз, я уже не контролирую звуки, издаваемые мной. Хватаю любимого за волосы, прижимаю его голову к своему животу и выгибаюсь ему навстречу. Хочу его! Очень хочу! В голове проносится: какой реалистичный сон.

Дикое желание растёт в груди и закручивается где-то внизу живота, тянущая боль распространяется по телу. Оно хочет освобождения. "Боряя", – шепчу я.

Горячие ладони скользят по моему телу, заставляя вновь и вновь прогибаться в спине. Кровь бурлит, а сердце бьётся в бешеном ритме. Он целует… целует… Дышать нечем, хочется освобождения. Руки любимого скользят по внутренней стороне бедра, выписывая только ему ведомые узоры, неожиданно он стягивает с меня трусики…

Стоп! Никакой это не сон! Я и Боря в кровати гостиничного номера, я сгораю от жажды неудовлетворённого желания. Боря наваливается всем весом своего тела, бесстыже прижимая вздыбленную плоть к моей промежности, я чувствую, что там неприлично мокро. Он опускается ниже, забрасывает мою ногу себе за плечо, вдыхает мой запах, его губы порхают у меня между ног: целует внутреннюю часть бедра совсем рядом от половых губок. Ещё мгновение и он уже целует самую чувствительную мою плоть.

Боря отрывает губы и просовывает в меня пальцы, нежно раздвигает складки и гладит внутри, постепенно ускоряет частоту движений, дразня затведевший бугорок моей плоти, в это время другая его ладонь настойчиво ласкает набухшую грудь.

– Аййй… – извиваюсь в сильных руках, резко замираю, закрываю глаза, кусая губы чуть ли не до крови. По телу проносится неимоверный разряд тока и моя плоть сжимается вокруг его пальцев, в глазах искры…