Повешенный

Женщина так низко склонилась над ними , что, казалось, еще немного и она упадёт , разобьёт нос, и Уиллу придётся оказывать ей первую помощь. Однако, к удивлению Уильяма, его мать тут же отпрянула от потёртых старых кусков бумаги и снова всплеснула руками – этот жест начинал выводить Уилла из себя, но он просто продолжал мягко улыбаться и делать вид, что все хорошо. Маргарет проследила за взглядом матери и подалась вперёд, с интересом разглядывая разложенные по аккуратным островкам карты.

– Что там такое? – Маргарет нахмурилась, перебегая взглядом с одной карты на другую, и напряженно прикусила губу; ее пальцы нервно перебегали по подлокотнику, и с каждой секундой лицо старшей сестры становилось все мрачнее.

Уилл поднял глаза к потолку и постарался не слишком позволять себе выражать лицом все, что он думает о карточных гаданиях, к которым так была неравнодушна вся женская половина семьи Белл. Король бубен все еще яркими вспышками неожиданных совпадений всплывал в памяти Уилла, но тот предпочитал отмахиваться, скидывая все на волю случая и свою мнительность.

– Беда, Марджи. Ой, что же делать! – запричитала мать и снова всплеснула руками. – Страшная беда. Но я не могу понять ничего из этого расклада. Бессмыслица какая-то. Что же творится-то.

Теперь уже и Уильям привстал на своём кресле, щурясь и рассматривая то, от чего так сокрушалась его матушка. Пара червей, пики и бубны. Ничего, что могло бы заинтересовать карточных игроков, но, судя по всему, что-то важное для экзальтированных барышень девятнадцатого века, к которым Уильям был готов смело отнести и свою старшую сестру, в тридцать три года проявлявшую удивительные чудеса наивности и отрицания науки.

Впрочем, винить ее он не мог. Он и сам получил в детстве весьма посредственное образование, а все, что знал сейчас, жадно впитывал будучи подростком. Финансы, которым его пытался научить отец, пригодились ему, только когда пришло время платить за жилье, а знание нескольких законов не спасло Уильяма от заслуженного наказания. Французский язык – Уильям усмехнулся, чувствуя, как язык сворачивается в трубочку, губы округляются, а из горла начинает вырываться хриплый гортанный звук, когда он пытается грассировать, – пригодился ему только один раз, когда он пытался объяснить французскому гостю, что теперь это деньги Уильяма, а добираться до родной Франции придётся вплавь.

– Кто-то неравнодушный и известие из казённого заведения, – пробормотала Маргарет. – И…

– Приближающиеся неприятности из-за ошибочных действий, которые приведут к приятному сюрпризу, – закончила за неё мать Уилла. – Бессмыслица какая-то.

– Действительно, – с ехидной улыбкой протянула Маргарет, откинувшись на спинку кресла. – Какая бессмыслица. Не очень-то похоже на предсказание будущего.

– Не стоит так сокрушаться, maman, – последнее слово Уильям выделил с особым усердием, как делал это в детстве. – Это всего лишь карты. Они не могут предсказывать будущее. Только отнимать ваши деньги. Или находить неприятности, – Уилл негромко рассмеялся.

Маргарет метнула в его сторону мрачный взгляд потемневших от беспокойства глаз, и Уилл осёкся, поперхнувшись воздухом. И мать, и сестра выглядели настолько правдоподобно, что Уильям даже забеспокоился: ни одна из них не верила в получавшиеся расклады уже больше десяти лет. Сейчас же взгляд Маргарет если и не пытался убить Уильяма на месте, чтобы он потом не мучился, так точно сулил ему инвалидность. Которая, к сожалению, не освободила бы Уилла от работы.

– Да бросьте, – Уилл состроил непонимающее выражение лица и развёл руками. – Неужели вы все еще всерьёз к этому относитесь? Это же просто…

– Уилли!

Уилл не успел среагировать, как на его шею ураганом накинулось нечто в красном пышном платье и повисло, крепко прижимаясь всем телом и тяжело дыша в шею.

– А кто это у нас такой большой? – Уильям подхватил девочку под мышки и усадил к себе на колени. – Какая красавица выросла. Смотри, что я тебе принёс, Мэри. – Уилл потянулся к подарку, несколькими уверенными движениями порвал обёрточную бумагу и открыл крышку. – Нравится? Даже у английских принцесс такой куклы нет. У неё даже глазки закрываются, если положить на спину. А какая кожа фарфоровая, ты погляди. И такая бархатистая, словно настоящая. Тебе нравится?

– Да-а, – девочка заворожённо смотрела на обрамлённое мелкими кудряшками личико куклы, а затем схватила и с силой прижала ее к груди. – Спасибо! Ты самый лучший на свете брат! Теперь Лиззи удавится от зависти!

Уилл сдержанно улыбнулся, чувствуя, как к щекам приливает краска, и поправил завитые в кудряшки короткие волосы сестры, все еще с довольным донельзя видом рассматривавшей куклу в руках. Мэри вертела свой подарок, заглядывала под пышное платье, накручивала на пальцы искусственные кудри, усаживала на колени и крутила нежные фарфоровые ручки. Она пристально изучала свой подарок и делала в общем-то то, что Уилл привык делать со своими пациентами, а затем заёрзала на коленях и подняла на старшего брата взгляд.

– Я услышала твой голос, но не хотела вам с Марджи мешать, – Мэри наклонилась поближе к Уиллу с заговорщицким видом и прошептала ему на ухо, прикрыв рот ладошкой. – Она все время ходит и бурчит на тебя, когда тебя нет.

– А ты что?

– А я сижу у себя в комнате и все слушаю. Чтобы тебе рассказать, – девочка с гордым видом посмотрела на Уилла, а потом неожиданно несильно стукнула его кулачком в плечо, но Уилл все равно болезненно охнул. – Ты обещал приходить почаще, а сам не сдержал своё слово. Ты куда пропал? Я скуча-ала. Считала дни, сколько тебя уже не было.

– Я тоже, Мэри, я тоже. Прости. У меня было очень много работы, Мэри. Обещаю, больше не исчезать так надолго, – Уилл заправил тёмную прядку за ушко сестры и поцеловал ее в висок.

– Без тебя тут скучно. Марджи все время нудит…

– Так, Мэри, ты уроки сделала?

– У меня каникулы!

Мэри соскочила с коленей Уилла и, показав Маргарет язык, быстро убежала по лестнице, громко топая своими маленькими ножками. Уилл сдерживался не больше нескольких секунд, прежде чем взорваться громким и искренним смехом, смахивая накатившие на глаза слезы. Маргарет только тяжело выдохнула и потёрла глаза, громко, чтобы все в доме слышали, прося у бога сил пережить еще один год, – быть старшей сестрой было сложно, а быть одновременно сестрой и матерью еще и невыносимо.

Мать Уильяма, уже раскинувшая новый расклад, недовольно цокнула языком и покачала головой, уставившись в карты, а затем в очередной раз всплеснула руками и заохала – все это так подходило какой-нибудь старушке, какой была бабушка Уилла, и так не подходило еще взрослой и зрелой женщине, которой была его мать. Уилл проглотил последний смешок и напрягся: он знал, что последует за этими жестами матери, и как и всегда хотел впервые в жизни ошибиться.

– Сходите, проведайте Анну, а я пока за детьми присмотрю. – Слова матери тяжёлыми плитами опустились на грудь Уильяма, и женщина тут же поспешила добавить, заметив, как замешкались Уилл и Маргарет: – Сходите-сходите. Не заставляйте ее ждать. Узнайте, как ее ребятишки. Уж больно давно она мне ничего не писала. И не звонила.

– Пять минут роли не сыграют. Сначала я закончу готовить, а потом мы с Уиллом сходим. Не волнуйся. И не нервничай. Тебе нельзя.

Маргарет поднялась и поцеловала мать в щеку, а затем коротким кивков указала Уильяму на кухню. Сгрёбши остатки подарочной обёртки, Уилл поспешил вслед за сестрой, не забыв напоследок еще раз заверить мать, что они непременно сходят, проведают Анну и все ей передадут. Как только найдут в себе силы это сделать. Рождественские встречи – так они с Маргарет всегда называли недолгие прогулки по городу и молчаливое созерцание ровного ряда гранитных плит в каждый канун праздника. Почему именно Рождество, – время, причинявшее обоим слишком много боли, – ни Уилл, ни Маргарет уже не помнили, но отчего-то Уильяму казалось, что стоит копнуть глубже и он непременно вспомнит.

Но хотел ли он этого?

Маргарет вплыла на кухню походкой опытной и ответственной хозяйки, чьи указания не подразумевают возмущений или отказа, на ходу обвязывая вокруг талии схваченный со спинки стула фартук. Маргарет остановилась около кухонной столешницы и медленно обхватила пальцами рукоять огромного ножа для рыбы. Пальцы несколько раз пассажем обхватили холодный металл, заставив Уилла занервничать, женщина вытащила из деревянной корзинки луковицу и тут же со звоном бросила нож.

– И откуда же у тебя деньги на такой дорогой подарок? – Маргарет резко развернулась, взглядом старшей сестры уставившись на плюхнувшегося за стол Уилла.

– А откуда у вас теперь такой дом? – с улыбкой парировал Уилл.

Маргарет обречённо простонала. Цветастый фартук сестры просто не располагал к тому, чтобы серьёзно воспринимать ее грозный вид. Уилл развалился на стуле, играясь маленькой ложечкой, что попалась ему под руку, и только довольно лыбился сестре. Маргарет сделала несколько глубоких вдохов и подошла к холодильнику.

– Ты просто невозможный. Есть будешь? – дежурным тоном матери бросила Маргарет.

– Не откажусь, – довольный, как кот, отозвался Уилл, сложив локти на стол и подавшись вперёд.

Наполненная до краёв макаронами с сыром тарелка со звоном опустилась на стол перед Уиллом. Маленькие рогалики из теста даже не были слипшимися – Уилл хотел бы научиться готовить их так же хорошо, но каждый раз он забывал, что за макаронами надо следить, а не читать одновременно очередное издание анатомического атласа или модный роман ДюМорье об очередной несчастной любви. Увы, Уилл мог испортить даже яичницу, и от голодной смерти его спасало существование в этом мире хлеба, колбасы и кофе.

– Так значит, ты снова вернулась к мужу? – Уилл вонзил вилку в несколько макаронин и отправил их себе в рот.

Маргарет передёрнула плечами и с остервенением разрубила хрустнувшую луковицу. Уилл сквозь силу сглотнул ставшие неожиданно липкими макароны и дотронулся до лба, проверяя, нет ли на нем выступивших от страха капелек пота. Нет, его кожа была сухой и холодной, а внутренний голос говорил, что сегодня ему не придётся доставать из своего тела острое кухонное орудие. Маргарет молчаливо продолжила нарезать лук, и Уилл, немного успокоившись, продолжил свой неожиданный обед, надеясь, что сестра не услышит то, как довольно урчит от еды его голодный желудок.

– Да, – наконец ответила Маргарет, заставив сердце Уилла замереть от неожиданности, а самого Уильяма подпрыгнуть на месте и схватиться за грудь от испуга. – Тебе что-то не нравится? Должна заметить, между прочим, что мой муж приличный человек и работает в банке…

– Твой муж жулик, Мэгги, – усмехнувшись, закатил глаза Уилл. – Он обворовал людей, не вернув им их вклады. Не уверен, что приличный и честный человек так бы поступил, когда на дворе кризис и все борются за последние центы.

– По крайней мере, мой муж не обкрадывает пьяных олухов, проворачивая школьные трюки, – тоном самого авторитетного аргумента ответила Маргарет.

Уилл на мгновение задумался.

– Действительно. Он обкрадывает трезвых олухов. Это несомненно огромная разница.

Маргарет обернулась, чтобы высказать очередную колкость о способах заработка Уильяма, но осеклась и сглотнула заготовленные слова, стоило ей увидеть довольное, как у мартовского кота, лицо младшего брата. Уилл закинул в рот еще несколько макаронин, и попытался оторвать от подбородка повисшую на нем прядку расплавленного сыра. Задача неожиданно оказалась слишком непосильной для Уильяма, и вместо того, чтобы избавиться от еды на лице, он лишь больше все испортил: теперь в сыре были рукава его рубашки и галстук, а Маргарет расхохоталась своим чистым хрустальным голосом.

Уилл поднял на сестру взгляд и только сейчас заметил то, что должно было уже давно привлечь внимание опытного врача.

– Тебя можно поздравить?

– Ты о чем? А, это… – женщина опустила взгляд на заметно округлившийся живот и рассеянно отмахнулась откуда-то взявшимся половником. – Спасибо.

– Надеюсь, на этот раз ты посоветуешься со мной при выборе имени для ребёнка, – Уилл наигранно насупился от обиды и ловко подхватил вилкой сыр, подтягивая ко рту и тут же стягивая его зубами с зубцов. – Ты должна мне два имени. Не забывай.

– Чтобы ты назвал его Даниэлем? – хмыкнула Маргарет, скептично выгнув бровь и сложив на груди руки. – Ну уж нет. Мне хватает одного Даниэля в твоей жизни.