Марионетки за ширмой

– Не можешь, – мистер Хилл вдруг повернулся ко мне, и от неожиданности я застыла на одной ноге, занеся другую для шага назад. – У меня к тебе будет одно поручение.

– Но, мистер Хилл, – пролепетала я, – вы же знаете, что мистер Морган взял с меня обещание, что я не буду выполнять ваши приказы днём. Если вам угодно, сегодня ночью я…

– Милая Миранда! – губы старика растянулись в улыбке, которая у ребёнка получилась бы очаровательной и невинной, а на лице пожилого смотрелась как гримаса безумия. – Я говорю сейчас с тобой только по одной причине. Уверен, ты знаешь, по какой именно.

– Нет, – сказала я, и это было правдой.

– А причина такова: ты единственная в этом доме, кому я полностью доверяю. Единственная. Полностью. Понимаешь?

– Мне это очень лестно, сэр, – пробормотала я, хотя это заявление мне совсем не понравилось.

Мистер Хилл кивнул.

– Понимаю, дорогая. Именно поэтому я могу дать это поручение только тебе, и только в тайне от Ли. Это очень важно.

– Я слушаю вас, сэр.

– Ты должна следить за моим партнёром, – вкрадчиво проговорил хозяин, – я уверен, что он строит мне козни. Выясни, какие именно.

– Но сэр!..

– Это всё, что я хотел тебе сказать, дорогуша. А теперь ты можешь заняться своими делами.

Возвращаясь обратно, я не чуяла ног под собой. Хорошенькое задание, нечего сказать! Шпионить за мистером Ли! Да он меня за такие дела просто вышвырнет на улицу: как-никак, а особняк ему принадлежит. И куда же я пойду?

И отказаться нельзя… Мистер Хилл знает про меня кое-что, чего не знает Ли Морган. Не то чтобы это была страшная тайна, нет, но я старалась не болтать о своих способностях. В какой дом возьмут служанку, которая мало того, что бродит по ночам, так ещё и способна в своём лунатическом состоянии открыть любую дверь и зайти в любую комнату? Дураков нет.

Я не хотела покидать мистера Ли и мистера Хилла. Я не хотела расставаться с Театром…

Вход в театр «Фантасмагория» располагался с противоположной стороны особняка. Ещё два года назад на его месте был жалкий отель «Верёвочка», но теперь все помещения в нём полностью перестроили, перегородки между комнатами снесли, холл расширили, превратили убогое крыльцо в роскошный подъезд и даже крошечный садик облагородили: засадили экзотическими растениями, половина из которых, правда, не прижилась. Теперь со своей парадной стороны театр выглядел столь помпезно, что я робела к нему приближаться. К счастью, в театр можно было попасть и другим путём: через незаметную дверь на площадке второго этажа, которую я обнаружила не сама: мне любезно показал её мистер Хилл.

Когда я спустилась в кухню на завтрак, Бетани сообщила, что хозяин Ли, вопреки своему обыкновению, уже проснулся и отбыл в театр. Меня это не обрадовало: Ли Морган обожал понежиться в постели и никогда не вставал затемно. Да и в театре он бывал нечасто, предпочитая решать все финансовые вопросы в жилой части особняка…

Пожалуй, настал именно тот момент, в котором шпиону полагается встать на тропу охоты. От этой мысли меня буквально перекосило. Ну что за глупость – следить за мистером Ли! И подло, и противно.

Я быстро сжевала тост с сыром и запила его обжигающим чаем, забыв добавить сахару. Пожалуй, я всё-таки наведаюсь в театр. Не следить за хозяином, конечно, а просто так: разведать обстановку. Никто не удивится моему приходу, никто меня даже не заметит.

Я хорошенько вымыла руки и лицо, пригладила платье, проверила, не торчат ли волосы, и поспешила на второй этаж, к потайной дверце.

Особняк будто принадлежал к двум разным мирам. В первом, на жилой половине, были чистенькие, но скучноватые интерьеры, минимум украшений и ровным счётом ничего примечательного. Второй мир отличался от первого, как плитка шоколада отличается от ломтя хлеба. Это был мир, в котором возможно всё: мир, созданный мистером Хиллом.

Здесь главенствовали три цвета: чёрный, лиловый и золотой. Даже простой коридор, которым я шла к зрительному залу и в котором никогда не бывают зрители, был обит тканью с золотыми и фиолетовыми разводами. Освещение здесь было электрическое, но скрытое: казалось, что светятся сами стены. Причём свет шёл снизу.

Коридор завершался дверью (дуб и витражное стекло), которая выходила в ещё один коридор, более длинный и широкий. Номера для постояльцев отеля «Верёвочка» были превращены в гримёрные комнаты для артистов, а зрительный зал теперь помещался в бывшем ресторане. Впрочем, всё было переоборудовано с таким мастерством, что даже самый внимательный глаз не разглядел бы в роскошных интерьерах театра его гостиничное прошлое.

В холл я не стала спускаться, так как была уверена, что там никого нет. Диваны на золочёных ножках, обитые фиолетовым бархатом, пустуют, в высоких зеркалах не бродят ничьи отражения. И свечи не горят: по прихоти мастера-кукольника холл в любое время суток освещался только при помощи свечей в вычурных канделябрах. Дрожащий, рассеянный свет подогревал любопытство зрителей и придавал всему происходящему оттенок инфернальности.

Раньше в помещение, где теперь располагался зрительный зал, можно было пройти через холл. Сейчас для этой цели предстояло проделать более длинный путь: сперва подняться на один пролёт, затем спуститься. По бокам лестницы, отделанной мрамором, стояли подсвечники; они находились буквально на каждой ступеньке. Гостям приходилось подниматься и спускаться с величайшей осторожностью, чтобы не подпалить себе платья. Удивительное дело, но это очевидное неудобство ещё больше будоражило публику.

Порадовавшись, что в настоящий момент коварные свечи не горят, я всё равно подобрала подол повыше и засеменила по лестнице. Хозяин Ли, как я ожидала, оказался в зрительном зале.

Зал, побывавший в прошлом рестораном, был совсем небольшой по меркам столичных театров: всего 300 кресел. Сцена тоже была невелика, ведь при всех своих невероятных способностях мистер Хилл всё-таки не умел расширять пространство внутри уже построенных стен. Однако размеры театра вовсе не смущали его руководителей: при таком количестве мест газетные отзывы о «переполненном зале» вовсе не являлись преувеличением, а близость сцены позволяла зрителям хорошо разглядеть играющих на ней актёров, большинство которых не было людьми.

Сейчас сцена не пустовала: лиловый занавес был раздёрнут в стороны, а на гладком дощатом полу танцевали куклы. Единственный зритель – мистер Ли – сидел в самом центре зала и хмуро наблюдал за представлением.

Куклы-дети, одетые в яркие сумасбродные костюмы, отплясывали танец, пользующийся неизменным успехом у зрителей: сначала они выделывали антраша по-человечески, стоя на ногах, потом переворачивались вниз головой и ловко прыгали на руках, болтая ногами в воздухе, а напоследок стукались об пол головами и балансировали на макушках, причём всё это – не переставая улыбаться. Куклы были настолько похожи на живых детей, что зрелище получалось по-настоящему захватывающим. Всех этих детей, точнее, их человеческие копии я знала: не так давно мы делили с ними кров в одном и том же подвале. Это было здесь, в этом здании, только глубоко-глубоко внизу.

Я стала осторожно продвигаться между креслами, чтобы подойти к хозяину. Сначала я видела только его затылок, потом моему взору открылось красное, слегка оттопыренное ухо, потом пухлая щека и, наконец, Ли Морган предстал передо мной во всей своей угрюмой красоте.

– Хозяин Ли?

Юноша не повернул головы, только скосил глаза.

– Чего? – недружелюбно спросил он.

– Чем вы занимаетесь? – спросила я самым нейтральным тоном, какой мне только удалось воспроизвести.

– А тебе-то какое дело? Смотрю репетицию.

– Но куклы не нуждаются в репетициях, – заметила я.

– Значит, нуждаются. Эти мерзавцы… и мерзавки почти не слушаются меня, они подчиняются только Хиллу! – Ли ударил кулаком по подлокотнику и тут же сморщился от боли.

– Так ведь он их создатель, – я перевела взгляд на сцену, где куклы продолжали плясать, используя вместо точек опоры одну руку и одну ногу.

Ли ещё сильнее скривился.

– Вы можете попросить мистера Хилла, чтобы он научил вас командовать куклами, – сказала я. – Уверена, он не откажет, ведь вы с ним партнёры. Вообще вы двое, на мой взгляд, должны чаще общаться, чтобы между вами не возникало недоразумений.

– Наш союз – одно сплошное недоразумение, – пробурчал Ли.

Что ж, приходится признать, что мистер Ли настроен по отношению к мистеру Хиллу столь же подозрительно, как и мистер Хилл по отношению к нему. Как я ни пыталась примирить их со взглядами и методами друг друга – всё было бесполезно.

Но я не сдавалась!

– Мистер Хилл очень огорчён тем, что ему так и не удалось с вами подружиться, – беззастенчиво соврала я.

– Огорчён?! – Ли с возмущением уставился на меня. – Это он тебе так сказал? Вот лицемер!

На самом деле лицемерила я, так что бедный мистер Хилл получил оскорбление незаслуженно.

– Довольно с меня его увёрток! – хозяин было подпрыгнул, но кресло помешало ему разогнуть колени, так что он быстро приземлился обратно. – Миранда, мне потребуется твоя помощь.

Я разинула рот, собираясь возразить, но хозяин уже замахал руками, приказывая куклам разойтись. Музыка смолкла, детские фигуры остановились в самых безумных позах, потом медленно разогнулись и ещё медленнее, не сводя с мистера Ли насмешливых глаз, начали уползать за кулисы.

– Уродцы! – бросил Ли, оскорбив заодно и кукол.

Когда в зале остались только мы вдвоём, Ли Морган повернулся ко мне, сделал серьёзное лицо и тихо произнёс: