Марионетки за ширмой

– Это так далеко! – вежливо заметила девушка, посмотрев на меня. – Вы проделали очень долгий путь.

– Да не такой уж и долгий, – тихо сказал я. Но близнецы услышали и с неудовольствием покосились на меня.

Тут на пороге комнаты снова появилась хозяйка.

– Как, вы ещё не расселись? – она всплеснула руками. – Так, Роберт, проследи, чтобы каждому досталось удобное место. Эмма, иди-ка помоги мне. Сегодня мы решили поплотнее набить животы, так что будет салат, жаркое и пудинг.

– Мне можно сразу пудинг! – заявила невоспитанная Жанна.

Но миссис Томсон только погрозила ей пальцем.

– Нет, мисс, вы будете есть то же, что и все. Но пудинга я вам положу побольше.

– Ура! – крикнула девица.

– Не надо ей пудинга, она и так толстая! – перебил сестру Жан.

Близнецы раздражали меня всё больше и больше. Я не понимал, почему Томсоны прощают им все эти выходки, а Куница никак не реагирует.

Наконец, все расселись. Мне досталось место между Жанной и Эммой, близнецы, ревниво поглядывая друг на друга, сели по обеим сторонам от Куницы, мистер Томсон пристроился рядом с Жаном, а оставшееся место рядом с дверью на кухню заняла хозяйка. Правда, она то и дело вскакивала и бросалась на кухню, словно боялась, что без её присутствия там обязательно что-то сгорит или взорвётся.

Салат показался мне очень странным: в нём были кислые яблоки, репа и сельдерей. Есть такую диковинную смесь саму по себе было невозможно, но я с удивлением заметил, что свежий кислый вкус овощей отлично оттеняет сладковатое, сытное жаркое.

– Какой необычный картофель, – вежливо заметил я.

– Это ямс, – подмигнул мне хозяин, одновременно засовывая в рот огромную деревянную ложку с куском мяса в ней. – Наш польский друг никогда не пробовал ямса, представляешь, Полли?

– Роберт, сначала прожуй, потом говори, – строго ответила ему супруга, подвигая ко мне соусник с густой мясной подливой.

– Объедение просто! – вставил Жан, дёргая соусник так, что несколько капель подливы упали на белоснежную скатерть. – Миссис Томсон, вы лучшая кухарка в мире!

И пока я с ужасом смотрел на жирные капли, расползающиеся по белому хлопку, хозяйка зарумянилась от удовольствия и ущипнула Жана за щёку.

Да, здешняя свобода нравов могла повергнуть в шок любого блюстителя традиций.

– Между прочим, мой дед тоже был из Варшавы! – ни с того ни с сего заговорил Томсон, проглотив свой кусок тушёной говядины. – Так что мы с тобой в некотором смысле земляки, – и он подмигнул мне.

Я вздохнул.

– Мистер Томсон, я никогда не был в Варшаве. Я родился недалеко от Злондона.

– Вот оно что! – несказанно удивился хозяин. – А моя Полли шведка. Правда, Полли?

– Я американка, – хозяйка оглядывала стол и гостей так пристально, будто боялась, что кто-то нарочно решил остаться голодным. – Ту Швецию я и не помню совсем, мне было пять лет, когда мы уехали.

– Вот. Здесь кого только нет! – снова подмигнул мне хозяин. – Так что ты не смущайся, малыш. Если уж даже Мартин не смущается…

– Кто? – удивлённо переспросил я.

– Ну Мартин [1], – хозяин подбородком указал на молчаливого Куницу. – Ты только посмотри на него – он же вылитый индеец!

Я перевёл взгляд на Куницу. Он совершенно спокойно поглощал жареную кукурузу.

[1] Английские слова Martin (имя) и Marten (куница) созвучны.

– Мы тоже индейцы! – влезла в разговор Жанна.

– Нет, а вы совсем не похожи, – отмахнулся хозяин. – Разве индейцы такие бывают?

– Пожалуйста, давайте не будем за столом говорить об индейцах! – повысила голос хозяйка. – Бен, расскажите лучше о себе. Как вам понравился наш Нью-Ковентри? Как вам вообще страна?

Я снова покосился на Куницу, но он сделал вид, что ничего особенного не происходит.

– Ну, страну я практически не видел, – честно сказал я. – А Нью-Ковентри… – я задумался, как бы лучше охарактеризовать город, а Томсоны с любопытством смотрели на меня.

– Наверное, он показался вам большим? – тихо подсказала Эмма, с начала ленча не открывавшая рта.

– Большим? – я удивился. – Нет, только не большим.

– Значит, бывают города больше Нью-Ковентри? – серые глаза девушки удивлённо распахнулись. – И намного больше?

Я вдруг почувствовал себя глупо.

– Да, бывают и намного больше. Злондон – самый большой город на земле. Весь Нью-Ковентри поместился бы в одном его районе…

– Представляю, какая там толчея! – вставил ремарку Томсон, и они с супругой заливисто рассмеялись.

– Толчея бывает, но только в центре, – возразил я. – Когда утром все служащие и клерки бегут в свои конторы, улицы напоминают реки. Но это зрелище успокаивает… А ещё в Злондоне есть театры, зелёные скверы, синематограф… Магазины и банки…

– Даже синематограф? – ахнула Эмма.

– Да, и не один.

– Так почему же вы уехали оттуда, мистер Бен? – мисс Томсон с нервным ожиданием взглянула на меня. Мне показалось, что она хочет услышать от меня хоть какой-нибудь аргумент, доказывающий, что затерянный в пустоши Нью-Ковентри гораздо лучше Злондона с его магазинами и ресторанами.

Но ответить я не успел.

– Бен не мог больше оставаться в Злондоне, – нарушил молчание Куница, доевший свою кукурузу. – Он совершил убийство.

От этих слов моё сердце пропустило удар. Я почувствовал, как холодный пот выступил под мышками. Удар был нанесён исподтишка, безжалостно и коварно.

– Убийца? – изменившись в лице, переспросила миссис Томсон.

– Точно! – вклинился Жан. – Убил, задушил, прямо до самой смерти!