Джек Ричер: Без права на ошибку

– Нет, если я смогу помочь этого избежать.

– У вас что, есть эликсир бессмертия? Все умрут, Фролих. И мы с вами тоже. Может, и дотянем до ста лет, но вечно жить не будем. Так что, повторяю, чисто формально это констатация факта. Точное предсказание будущего в той же мере, что и угроза.

– Возникает вопрос, – сказала Нигли. – Умен ли отправитель настолько, чтобы так сформулировать послание намеренно?

– С какой целью?

– Избежать судебного преследования, если вы его накроете. Или ее, если это женщина. Ведь этот человек всегда сможет сказать: «Послушайте, при чем тут угроза, это была просто констатация факта». Можно ли на основании экспертизы сделать какие-либо выводы об интеллекте отправителя?

Фролих посмотрела на нее с удивлением. Даже с некоторой долей уважения.

– Мы к этому еще вернемся, – сказала она. – И мы уверены, что писал именно мужчина.

– Почему?

– Мы к этому еще вернемся, – повторила Фролих.

– Но почему послание вас так обеспокоило? – спросил Ричер. – Вот вторая вещь, о которой я подумал. Ведь такие люди, как Армстронг, наверняка получают угрозы по почте мешками.

– Да, обычно по несколько тысяч в год, – кивнула Фролих. – Но большая часть направлена против президента. А вот угроза конкретно вице-президенту – это что-то новенькое. И чаще всего такие послания написаны на каких-то клочках бумаги, нацарапаны карандашом, ужасным почерком и со множеством зачеркиваний и ошибок. В общем, они так или иначе ущербны. А это письмо нет. И это его выделило с самого начала. Мы его внимательно изучили.

– Откуда было отправлено?

– Из Лас-Вегаса, – ответила Фролих. – Но это нам ничего не дает. В Лас-Вегасе всегда полно путешествующих по стране американцев.

– Вы уверены, что это послал американец?

– Почти на сто процентов. От иностранцев письменных угроз мы еще ни разу не получали.

– А вы не думаете, что это житель Вегаса?

– Весьма маловероятно. Мы считаем, что отправитель нарочно приехал туда, чтобы послать письмо.

– Почему так считаете? – спросила Нигли.

– Об этом говорят данные экспертизы, – ответила Фролих. – Они весьма примечательны. Согласно им, отправитель – человек очень осмотрительный.

– А подробнее?

– Ведь вы были специалистом военной полиции?

– Нигли была специалистом сворачивать людям шеи, – ответил Ричер. – Но, полагаю, проявляла разумный интерес и к другим вещам.

– Не слушайте Ричера, он шутит, – сказала Нигли. – Я полгода стажировалась в лабораториях ФБР.

– В ФБР этот листок мы и отправили, – кивнула Фролих. – У них оборудование получше нашего.

В дверь постучали. Ричер заглянул в глазок: человек из службы обслуживания номеров принес кофе. Ричер открыл дверь и взял у него поднос. Большой кофейник, три перевернутые чашки, три блюдца и одна розовая роза в тонкой фарфоровой вазе; ни молока, ни сахара, ни ложек. Он отнес поднос к столу, и Фролих отодвинула фотографию, чтобы освободить место. Нигли перевернула чашки и разлила кофе.

– Так что обнаружили в ФБР? – спросила она.

– На конверте никаких следов отправителя, – сказала Фролих. – Стандартный коричневый, клапан заклеен, скреплен металлической «бабочкой». Адрес распечатан на самоклеящейся этикетке, предположительно с того же компьютера, где набирали сообщение. Послание было вложено в развернутом виде. Клей на клапане смочили водой из-под крана. Ни слюны, ни других источников ДНК. На «бабочке» отпечатков пальцев нет. На самом конверте пять вариантов отпечатков. Три из них оставлены почтовыми работниками. Образцы их отпечатков, как и у всех государственных служащих, хранятся в особом файле – таково условие при приеме на работу. Четвертый вариант оставлен почтовым работником сената, который и передал конверт нам. А пятый – нашим агентом, который его вскрывал.

– Значит, о конверте забудьте, – кивнула Нигли. – Разве что только использование водопроводной воды было довольно остроумно. Этот человек достаточно начитан, идет в ногу со временем.

– А что насчет самого письма? – спросил Ричер.

– Тут все очень странно. – Фролих развернула фотографию к свету. – Лаборатория ФБР утверждает, что бумага произведена компанией «Джорджия-Пасифик» – высокой плотности, мелованная, глянцевая, бескислотная, стандартного формата восемь с половиной на одиннадцать дюймов. На рынке офисных товаров «Джорджия-Пасифик» – третий по величине поставщик. Продают сотни тонн в неделю. Поэтому отследить один листок совершенно невозможно. Но стоит она на доллар или даже два за пачку дороже, чем обычная бумага, – это может для нас что-то значить. А может и нет.

– А на чем напечатано?

– На лазерном принтере «Хьюлетт-Паккард». Это определяется по химическому составу тонера. Не могу сказать, какая модель, потому что все их черно-белые лазеры используют один и тот же базовый тонерный порошок. Шрифт – «Таймс нью роман» из пакета «Майкрософт уоркс 4.5» для «Виндоуз 95», кегль четырнадцатый, жирный.

– Можно свести все к какой-то одной компьютерной программе?

– В ФБР есть человек, который на этом специализируется, – кивнула Фролих. – В разных текстовых процессорах существуют тонкие различия между шрифтами. Программисты меняют кернинг, то есть расстояние не между словами, а между отдельными буквами. Если смотреть на текст достаточно долго, это видно. Потом можно такое расстояние измерить и определить программу. Но для нас толку от этого все равно мало. Компьютеров с установленным пакетом «Уоркс 4.5» тьма-тьмущая.

– И никаких отпечатков пальцев, я полагаю? – поинтересовалась Нигли.

– Вот здесь мы переходим к странному, – ответила Фролих.

Она сдвинула на дюйм кофейный поднос и положила рядом фотографию. Указала на верхний край:

– Вот здесь, на самом краю, обнаружены микроскопические следы талькового порошка.

Потом она указала на дюйм ниже:

– А здесь у нас два совершенно явных пятна талька, одно на тыльной стороне, другое на лицевой.

– Латексные перчатки, – определила Нигли.

– Именно, – подтвердила Фролих. – Одноразовые латексные перчатки, какими пользуются стоматологи или другие врачи. Продаются по пятьдесят или сто пар в коробке. Внутри перчаток тальк, чтобы легче было надевать. Но и в коробке всегда остается его небольшое количество, поэтому он попадает на внешнюю сторону перчатки тоже. Порошок на верхнем крае листа запекся, а вот пятна чуть ниже – нет.

– Понятно, – сказала Нигли. – Значит, человек надевает перчатки, открывает новую пачку бумаги, разворачивает ее веером, чтобы она не заминалась в принтере, и тальк попадает на верхний край листов; потом он загружает лист в принтер, распечатывает сообщение, и при этом тальк запекается.

– Потому что лазерный принтер при работе нагревается, – подхватила Фролих. – Тонерный порошок электростатическим зарядом притягивается к бумаге в форме нужных букв, а затем нагреватель запекает его в нужном месте. Думаю, где-то около двухсот градусов в течение малой доли секунды.

Нигли склонилась поближе:

– Затем большим и указательным пальцем он вынимает лист из выходного лотка – пятна с лицевой и тыльной стороны листа ближе к верху не запеклись, поскольку термической обработке не подвергались. И знаете что? Этот принтер стоит не в офисе, а у кого-то дома.

– Почему?

– Следы от пальцев спереди и сзади означают, что бумага выходит из принтера вертикально. Как из тостера. Если бы бумага выходила горизонтально, характер следов был бы другим. С лицевой стороны осталось бы размазанное пятно. На тыльной же стороне след был бы не столь отчетлив. Единственные лазерные принтеры «Хьюлетт-Паккард», которые подают бумагу вертикально, небольшие. Для домашнего использования. У меня самой такой принтер. Работает медленно, для печати больших объемов использовать нельзя. И картриджа хватает всего на две тысячи пятьсот страниц. Сугубо для непрофессионалов. Выходит, этот человек распечатал послание у себя дома.

– Думаю, это вполне логично, – кивнула Фролих. – Было бы несколько странно надевать латексные перчатки в офисе на виду у коллег.

Нигли улыбнулась, радуясь продвижению.