Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Васильевъ поднялся, но зашатался и упалъ бы, если бы его не поддержали надзиратели. Онъ тяжело и коротко дышалъ. Бл?дные губы его тряслись, издавая странный звукъ, похожiй на тотъ, которымъ забавляютъ д?тей, играя губами.

Кол?нки его дрожали и стукались одна о другую.

– Будешь надзирателей въ морду бить, – проговорилъ Петровъ, бросая розги и стараясь подбодрить и оправдать себя, но на душ? у него было нехорошо, и онъ, отворотивъ назадъ на волосатые руки отвороченные рукава мундира и отеревъ грязнымъ носовымъ платкомъ выступившiй на лбу потъ, вышелъ изъ пос?тительской.

– Въ больницу, – сказалъ смотритель, морщась и откашливаясь, точно онъ проглотилъ что нибудь горькое и ядовитое, с?лъ на подоконникъ и закурилъ папиросу.

«Пойти домой?» подумалъ онъ, но вспомнилъ слышанные уже третiй день и все утро нынче быстрые переборы венгерскихъ танцевъ въ аранжировк? Листа, и на душ? у него стало еще мрачн?е. Въ это время ему доложили о Нехлюдов?. «И чего все ?здитъ? что ему нужно», подумалъ смотритель и, тяжело вздыхая, вышелъ въ с?ни.

** №120 (кор. № 53).

XLVII.

«Да, какъ я жалокъ и мелокъ съ своей жертвой», думалъ Нехлюдовъ, выходя изъ острога, весь поглощенный впечатл?нiемъ этого свиданья съ Масловой. Онъ почувствовалъ только теперь всю глубину той раны, которую онъ нанесъ ей. Если бы онъ не попытался загладить, искупить свой поступокъ, онъ никогда не почувствовалъ бы всей преступности его; мало того, и она бы не чувствовала всего зла, сд?ланнаго ей. Только теперь это все вышло наружу во всемъ своемъ ужас?. Онъ увидалъ теперь только то, что онъ сд?лалъ съ душой этой женщины.

«Да, теперь то, хочетъ она или не хочетъ этого, я буду служить ей, какъ можетъ служить мужъ жен?, братъ сестр?», думалъ онъ, выходя изъ острога и совершенно забывъ все то, что онъ вид?лъ и про что слышалъ нынче.

На самомъ выход? къ нему подошелъ бл?дный молодой челов?къ въ картуз? и плохенькомъ пальто и таинственно передалъ записку.

– Вы князь Нехлюдовъ?

– Я, а что?

– Тутъ политическая одна есть, она вотъ просила передать, – сказалъ юноша, подавая ваписку и, приподнявъ картузъ, посп?шно ушелъ, очевидно боясь попасться.

Отойдя отъ острога, Нехлюдовъ развернулъ клочекъ свернутой с?рой бумажки. На бумажк? было написано карандашомъ бойкимъ почеркомъ безъ еровъ сл?дующее: «Помня вашу симпатичную и отзывчивую личность, я обрадовалась, узнавъ, что вы пос?щаете острогъ, интересуясь одной уголовной личностью. Я желала бы быть полезной вамъ и потому сов?товала бы вамъ перевести ее въ отд?ленiе политическихъ. Это изъяло бы ее изъ вредныхъ влiянiй. Просите свиданiе со мной. Вамъ дадутъ, а я передамъ вамъ много важнаго и для вашей протеже и для нашей группы. Благодарная вамъ В?ра Богодуховская».

«Богодуховская! В?ра Богодуховская, – что такое – не помню; В?ра, В?ра Петровна, Михайловна, Евгеньевна – пробовалъ Нехлюдовъ – Ахъ, В?ра Ефремовна!»

И, вспомнивъ В?ру Ефремовну, Нехлюдовъ вдругъ обрадовался. На него пахнуло такой далекой молодостью и изъ этой нехорошей молодости хорошей минутой, связанной съ В?рой Ефремовной.

Нехлюдовъ ясно, живо вспомнилъ, какъ онъ узналъ ее. Было это вотъ какъ. Въ ту зиму его безумной роскошной военной жизни, тотчасъ посл? кампанiи, передъ маслянницей прi?халъ въ Петербургъ французъ, второй секретарь посольства. Нехлюдовъ познакомился съ нимъ и полюбилъ его энергiю, веселость, остроумiе и ограниченное и благовоспитанное добродушiе.

Французу хот?лось воспользоваться самыми русскими удовольствiями, а что же могло быть бол?е русскаго, какъ медв?жья охота? Въ эту зиму кром? того медв?жья охота была въ мод?, въ особенности потому, что одного гвардейца помялъ медв?дь. По?здка была очень веселая. Ихъ было три гвардейца, одинъ студентъ и два француза. Весело было и въ жел?зной дорог?, въ отд?льномъ вагон?, гд? они играли въ карты, пили, п?ли, разсказывали анекдоты и хохотали, и еще весел?е было во время пере?здовъ съ жел?зной дороги въ глубь л?совъ и изъ одной деревни въ другую – пере?зды иногда въ 20—30 верстъ. Пере?зды эти совершались почти всегда ночью; днемъ охотились, а ночью въ четырехъ-пяти саняхъ, заложенныхъ крестьянскими лошадками парами – гусемъ, ?хали 20—30 верстъ л?сомъ. Въ каждыхъ саняхъ сид?ли по двое господъ и возница и въ заднихъ саняхъ – лакей и обкладчикъ, знаменитый медв?жатникъ Осипъ, поджарый, легкiй, безбородый мужикъ, побившiй на своемъ в?ку бол?е сотни медв?дей.

Нехлюдовъ иногда ?халъ съ французомъ – они болтали или дремали, иногда, что онъ тоже очень любилъ, съ Осипомъ. Осипъ переб?галъ отъ саней къ санямъ, по кол?но въ сн?гу, разсказывалъ про медв?дей и деревенскую жизнь или дремалъ, и Нехлюдовъ, какъ всегда бываетъ дорогой на лошадяхъ ночью, смотр?лъ, слушалъ, думалъ и мечталъ. Вереница саней парами въ молочной темнот? двигалась безъ шума, рысцой, по узкой дорог?, все въ хвойныхъ л?сахъ, иногда въ высокихъ, иногда низкихъ, съ елками, сплошь задавленныхъ б?лымъ сн?гомъ. Иногда вы?зжали на б?лую полянку. И опять засыпанный сн?гомъ л?съ, опять тишина.

Нехлюдову вспомнилось теперь больше всего это счастливое чувство сознанiя своего здоровья, силы и беззаботности; легкiя, напруживая полушубокъ, дышатъ удивительнымъ воздухомъ, на лицо сыплется съ зад?тыхъ дугой в?токъ сн?гъ, т?лу тепло, лицу св?жо, дышется полной грудью, и на душ? ни заботъ, ни упрековъ, ни страховъ, ни желанiй, кром? одного страха и заботы, что спугнутъ съ берлоги медв?дя, и одного желанiя, чтобы вышелъ, вышелъ на него, какъ въ посл?днiй разъ, черный, по брюхо въ сн?гу. Въ темнот? блеснетъ огонекъ – закуриваетъ кто нибудь. Запахъ хорошаго табака. Самъ закуришь и опять ?дешь, вглядываясь въ сн?жную глушь л?са, и думаешь о лосяхъ, которые тамъ ходятъ, утопая въ сн?гу, о медв?дяхъ, лежащихъ въ дремучей л?сной берлог? съ отдушиной. Перекликаешься съ товарищами. Вс?мъ весело. Вс? ждутъ веселья. И вотъ деревня – темно. Мужики уже полегли спать, но передовые прi?хали – ожидаютъ. На улиц? встр?чаютъ съ зажжеными лучинами, ярко осв?щающими несущихъ; отведена большая изба, хозяева ласково встр?чаютъ. Вс? кажутся веселыми, довольными. Обкладчикъ говорить, что съ вечера пов?рялъ обходъ, медв?дь ц?лъ, выхода н?тъ, значитъ, не трогался съ берлоги. На завтра вы?зжать рано, до св?та. Закусываютъ, выпиваютъ. Кто лежитъ, кто сидитъ, до разсв?та играютъ въ карты. На утро охота, обкладъ и вс? волненiя охоты. Это все вспомнилось Нехлюдову и вспомнилось, какъ посл? счастливой охоты большая черная медв?дица вышла на француза, какъ онъ ранилъ, а Нехлюдовъ добилъ ее. Вернулись и только хот?ли с?сть об?дать, какъ хозяинъ пришелъ сказать, что пришла дьяконова дочка, хочетъ вид?ться съ княземъ Нехлюдовымъ. Начался хохотъ, вопросы – хорошенькая ли. Нехлюдовъ тоже былъ въ такомъ же, какъ и товарищи, неряшливомъ дух?, но грубая шутка одного офицера подчеркнула ему недоброту ихъ отношенiя къ этой какой то дочери дьякона. Онъ сд?лалъ серьезное лицо и пошелъ къ дьякониц? въ хозяйскую хату.

– Вотъ, В?ра Ефремовна, поговори съ ними, – сказала старуха хозяйка, – это самый князь. А я уйду.

Въ комнат? была д?вушка въ войлочной шлял?, въ шубк?, жилистая, съ худымъ некрасивымъ лицомъ, въ которомъ были одни глаза съ поднятыми надъ ними бровями. Д?вушка, очевидно, очень сконфузилась, но конфузъ только озлобилъ ее.

– Ч?мъ могу вамъ служить? – сказалъ Нехлюдовъ.

– Я… я… Видите ли, вы богаты, вы швыряете деньгами на пустяки, на охоту. Я знаю. А я хочу только одного, хочу быть полезной людямъ и ничего не могу, потому что ничего не знаю.

– Что же я могу сд?лать?

– Я хот?ла на курсы, и меня не пускаютъ. Не то что не пускаютъ, они пускаютъ, но надо средства. Дайте мн?, и я кончу курсъ и заплачу вамъ.

Глаза были правдивые, добрые, и все выраженiе и р?шимости и робости было такъ трогательно, что Нехлюдовъ, какъ это бывало съ нимъ, вдругъ перенесся въ ея положенiе, понялъ ее и пожал?лъ.

– Я думаю, богатые люди бьютъ медв?дей, мужиковъ поятъ – все это дурно. Отчего бы имъ не сд?лать добро? Мн? нужно бы только 80 рублей. А не хотите, мн? все равно, – гн?вно сказала она, невыгодно для себя объяснивъ упорный и серьезный взглядъ, который Нехлюдовъ устремилъ на нее.

– Напротивъ, я очень благодаренъ вамъ, что вы мн? дали случай… Когда она поняла, что онъ соглашается, она вдругъ покрасн?ла и замолкла. – Я сейчасъ принесу, – сказалъ Нехлюдовъ.

Онъ вышелъ въ с?ни и тутъ же засталъ офицера, который подслушивалъ ихъ разговоръ. Онъ, не отв?чая на шутки товарищей, досталъ изъ сумки деньги и понесъ ей.

– Пожалуйста, пожалуйста не благодарите. Я васъ долженъ благодарить.

Нехлюдову прiятно было теперь вспомнить все это, прiятно было вспомнить, какъ онъ чуть не поссорился съ офицеромъ, который хот?лъ сд?лать изъ этаго дурную шутку, какъ милый французъ, несмотря на свое легкомыслiе, поддержалъ его и какъ онъ еще ближе сошелся съ нимъ, и какъ вся охота была счастливая и веселая, и какъ, возвращаясь назадъ, когда онъ укутывался въ шубу, которая вся была засыпана, такъ же какъ и шапка или лошади, шедшимъ мягкимъ сн?гомъ, ?хали назадъ опять подъ сплетавшимися в?твями по нескончаемому л?су, изр?дка вспоминая о радости глазастой, жилистой В?ры Ефремовны, и какъ ему хорошо было. Черезъ четыре года онъ получилъ отъ В?ры Ефремовны письмо безъ еровъ съ благодарностью и 100 рублями, но которые, если они ему не нужны, она просила вернуть ей на добрыя д?ла. Нехлюдовъ отослалъ ей назадъ эти 100 рублей и потомъ совс?мъ забылъ о существованiи В?ры Ефремовны до нын?шняго дня.

Очевидно, В?ра Ефремовна была революцiонерка и за какiя нибудь революцiонные д?ла была въ тюрьм?.

Революцiонеры и всегда возбуждали въ Нехлюдов? чувство непрiязни и гадливости, которое усилилось особенно посл? перваго марта. Но В?ру Ефремовну онъ все таки р?шилъ непрем?нно повидать и помочь ей, если можно.

* № 121 (кор. № 52).

«В?дь это подлость и ложь, – сказалъ онъ себ?. – Разв? я не вижу, что вся причина всей этой б?дности, вс?хъ страданiй та, что я считаю себя вправ? влад?ть землею? Если хочешь сд?лать то, что требуетъ справедливость и сов?сть, то не въ наймы отдавай землю, а такъ отдай, всю отдай, откажись отъ своего незаконнаго права. Но какъ это сд?лать? Отдать такъ, какъ я тогда это сд?лалъ съ отцовской землей. Тогда вправду говорили о томъ, что мужики не поправились, а только больше пили».

* №122 (кор. №60).

– Н?тъ, братъ, шалишь! Должно, пронюхалъ, что отъ царя отборка земли выходитъ, такъ дай, молъ, отпишу.

– Эхъ, не дадутъ они ему мужика поднять, убьютъ, какъ того, батюшку!

* №123 (кор. №52).

XLIV.

Къ утру только Нехлюдовъ заснулъ и потому на другой день проснулся поздно.

Въ полдень шесть выбранныхъ мужиковъ, приглашенныхъ приказчикомъ, пришли въ яблочный садъ подъ яблоки, гд? у приказчика былъ устроенъ столъ и лавочки.

Изъ шести пришедшихъ мужиковъ больше вс?хъ обращалъ на себя вниманiе Ермилъ Антоновъ, широкiй красивый старикъ съ завитками полус?дой бороды, какъ у Моисея Микель Анджело, и с?дыми густыми вьющимися волосами вокругъ загор?лаго и оголившагося коричневаго лба. На немъ былъ новый кафтанъ, большая шапка и сапоги. Это былъ когда-то богатый мужикъ-ямщикъ, гонявшiй пять троекъ на почт?. Онъ держалъ пять над?ловъ на четыре сына. Это былъ челов?къ не быстраго ума, но серьезный, представительный и строгiй. Второй былъ маленькiй, кривой, Степанъ Пелагеюшкинъ, печникъ. Это былъ когда-то п?сенникъ, весельчакъ, шутникъ, по дому хозяинъ и челов?къ расчетливый. Онъ былъ од?тъ въ плохую поддевку и плохiе сапоги. Третiй былъ Онисимъ Жидковъ, высокiй, худой, остроносый, съ маленькой бородкой, здоровый работникъ и умный челов?къ и грамотный. На этомъ была поддевка суконная и сапоги бураками. Четвертый, Петръ Камушкинъ, былъ тотъ самый беззубый старикъ, который на сходк? закричалъ р?шительный отказъ на вс? предложенiя Нехлюдова. Этотъ старикъ былъ первымъ хозяиномъ въ деревн?.[427 - Зачеркнуто: и у него было тысячи три денегъ.] Между т?мъ онъ не ум?лъ считать дальше двадцати. На немъ былъ черный кафтанъ и новые лапти и онучи. Пятый былъ невысокiй св?жiй старикъ съ б?лой бородой и хитрыми улыбающимися глазами. Это былъ Осипъ Наумычъ, пчеловодъ, считавшiйся колдуномъ, ловкiй на всякое д?ло, деспотъ, но зато и самоув?ренный и хвастливый свыше своихъ способностей. Шестой былъ Михайла Фоканычевъ, сморщенный старикъ, высокiй, хромой, съ клинообразной бородкой и добродушнымъ лицомъ. Это былъ тоже пчеловодъ.[428 - Зач.: и первый богачъ въ деревн?.] Онъ былъ въ башмакахъ и высоко и туго умотанныхъ б?лыхъ онучахъ.

Нехлюдовъ въ этотъ разъ не чувствовалъ никакого смущенiя, потому ли, что крестьянъ было меньше, или потому, что онъ былъ занятъ не собой, a д?ломъ.

* № 124 (рук. № 63).

Съ т?хъ поръ какъ она все высказала Нехлюдову и отвергла его, она[429 - Зач.: въ своемъ сознанiи стала если не выше его, то достойной его, она опять полюбила его. А полюбивши его, она безсознательно покорилась ему.] постоянно колебалась между страстной любовью и такой же ненавистью къ нему. Она согласилась поступить въ больницу только потому, что онъ хот?лъ этого, и осталась въ ней потому, что знала, что это было прiятно ему. Ей было не хорошо. А въ больниц? даже хуже, ч?мъ было въ камер?. Хуже было отъ того, что, кром? того, что былъ тяжелый трудъ, отъ котораго она отвыкла, не было товарокъ, къ которымъ она привыкла, въ особенности же отъ того, что сид?лки, зная, кто она была, презрительно чуждались ея; мущины же, фельдшеръ и сторожа, также презрительно, какъ т?, чуждались, но искали съ ней сближенiя.[430 - Зач.: А въ это время ей особенно противно стало заискиванье мущинъ.Это самое она хот?ла сказать Нехлюдову, но она не нашла словъ, въ которыхъ бы хорошо было сказать это. Ей теперь было почти все равно: даже вопросъ о томъ, пересмотрятъ ли ея д?ло и оправдаютъ ли ее, потерялъ для нея большую долю интереса. Ей теперь было важно только одно: быть такою, какою онъ хот?лъ, чтобы она была. Онъ хочетъ, чтобы она была хорошей, доброй, великодушной. И вотъ она служитъ, работаетъ въ больниц? противную работу, не пьетъ, не куритъ даже и на столько великодушна, что не хочетъ того, чтобы онъ для нея погубилъ свою жизнь, потому что она великодушн?е его, потому что она любитъ его.И этотъ подвигъ радовалъ и поднималъ ее въ лучшiя минуты. Въ худшiя же минуты, тогда, когда она подвергалась оскорбленiямъ отъ окружающихъ, она забывала все это, вид?ла въ немъ виновника своей погибели и страстно ненавид?ла его.] Но она оставалась тутъ потому, что онъ хот?лъ этого. Она радовалась тому, что показалась ему въ больничномъ фартук?.

И вм?ст? съ т?мъ она ненавид?ла его. Особенно ненавид?ла тогда, когда вид?ла и когда онъ повторялъ свое предложенiе. Разъ понявъ это предложенiе какъ оскорбленiе, какъ желанiе воспользоваться ею духовно, она не могла иначе смотр?ть на него.

** № 125 (кор. № 63).

Въ это самое время въ одномъ изъ казематовъ,[431 - Зачеркнуто: Трубецкого бастiона] въ разорванномъ на груди плать?, растрепанная, съ выпученными глазами женщина визжала отчаяннымъ голосомъ и билась головой то о ст?ну, то о дверь. Часовой заглядывалъ въ дырку, отходилъ и продолжалъ ходить. И какъ только глазъ его показывался въ дырк?, визгъ усиливался.