Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

– А потому, – сказалъ Левинъ, – что при электричеств? всякiй разъ, какъ вы потрете смолу о шерсть, будетъ искра, a зд?сь не всякiй разъ, стало быть, это не природное явленiе.

В?роятно, чувствуя, что разговоръ принимаетъ для гостиной слишкомъ серьезный характеръ,[556 - Зачеркнуто: Вронской] Удашевъ тотчасъ же постарался перем?нить его.

– Давайте попробуемъ, – началъ онъ, но Левинъ не могъ никогда привыкнуть къ тому, что въ гостиной не сл?дуетъ говорить толково и посл?довательно. Ему всегда казалось, что ежели соберутся люди, ничего не д?лая, то, очевидно, для того, чтобы разговаривать, высказывать свои мысли, и, всегда увлекаясь разговоромъ, говорилъ серьезно то, что думалъ, забывая то, что въ гостиной неприличн?е всего толковый разговоръ, потому что онъ м?шаетъ общественности.

Онъ началъ говорить то, что думалъ, и тотчасъ же почувствовалъ, что онъ глупо д?лаетъ,[557 - Зач.: увлекаясь разговоромъ въ гостиной,] и что[558 - Зач.: Вронской] Удашевъ гораздо умн?е его, но онъ не могъ удержаться, т?мъ бол?е что онъ чувствовалъ себя раздраженнымъ.

[559 - Зач.: – <Я сов?тую всем интересующимся этимъ, – началъ Левинъ>. Я не могу интересоваться, потому что не могу допустить возможности, – сказалъ онъ. – Но я сов?тую попросить духовъ отв?тить на какой нибудь вопросъ изъ высшей математики или на вопросъ, сд?ланный по санскритски тамъ, где medium’ы не знаютъ математики и по санскритски.– Отчего же? вы думаете, что духи не знаютъ математики? – сказала Графиня Нордстонъ, – нав?рное лучше васъ знаютъ.– Да, это вопросъ, – см?ясь сказалъ Вронской.– Это прекрасно, – сказала Кити Левину, – задайте Мари математический вопросъ, и она привезетъ намъ отв?тъ.]– Я думаю, – говорилъ онъ, – что попытка спиритовъ объяснять свои чудеса какой-то новой силой – самая неудачная. Они прямо говорятъ о сил? духовной и хотятъ ее подвергать опыту.

Вс? ждали, когда онъ кончитъ, и онъ чувствовалъ, что онъ глупъ.

– А я думаю, что вы будете отличный medium, – сказала Графиня Нордстонъ, – въ васъ есть что то восторженное.

Левинъ[560 - Зачеркнуто: не обращая вниманiя на ея слова, продолжалъ:– Надо] покрасн?лъ и замолчалъ.

– Давайте сейчасъ, Княжна, испытаемъ столъ, пожалуйста, – сказалъ[561 - Зач.: Вронской] Удашевъ. – Княгиня, вы позволите?

И[562 - Зач.: Вронской] Удашевъ, вставъ, отъискивалъ глазами столикъ.

Кити[563 - Зач.: улыбаясь] встала[564 - Зач.: и принесла отъ окна столикъ.] за столикомъ и проходя взглянула на раздраженное лицо Левина и опять встр?тилась съ нимъ глазами.

Только что хот?ли устроиваться около столика, какъ[565 - Зач.: волоча ноги,] вошелъ старый князь. Молодые люди встали, здороваясь съ нимъ.

– А! – сказалъ он, увидавъ Левина, – радъ васъ вид?ть! – и онъ обнялъ его. – Какъ д?ла, на долго ли?

Здравствуйте, Графъ, – сказалъ онъ холодно и с?лъ въ кресло.[566 - Зач.: «A! нынче два тютька», сказалъ онъ самъ себ?, такъ неуважительно называя про себя молодыхъ людей.] И б?гло вопросительно взглянувъ на Кити, обратился къ Левину, спрашивая его о хозяйств?.

Какъ только отецъ вошелъ, Кити покрасн?ла; она одна знала, какъ отецъ ревниво относился къ ея искателямъ[567 - Зач.: называя ихъ тютьками и перепелами,] и какъ онъ подъ своимъ важнымъ и глуповатымъ даже видомъ былъ проницателенъ и насквозь все вид?лъ то, что его интересовало. Кити взглядывала на Левина. Она понимала[568 - Зач.: его спокойный видъ, его шутки съ Нордстонъ, его любезность съ Вронскимъ.] все, что онъ перечувствовалъ въ этотъ вечеръ. Она понимала, какъ тяжело, неловко ему теперь съ ея отцомъ. И ей всей душой было жалко его. И вм?ст? съ т?мъ ей прiятно было жал?ть его въ несчастьи, которое сд?лала она.

– Такъ-то, такъ-то, мой мил?йшiй Константинъ Дмитричъ, обмолотили, продали хл?ба, да и въ Москву, – говорилъ старый Князь.

– Князь, отпустите намъ Константина Дмитрича, – сказала графиня Нордстонъ. – Мы хотимъ опытъ сд?лать.

– Какой опытъ, столы верт?ть? И, извините меня, дамы и господа, но, по моему, въ колечко весел?е играть, по крайней м?р? есть смыслъ.

[569 - Зачеркнуто: Вронской]Удашевъ посмотр?лъ съ удивленьемъ на князя своими открытыми глазами и, чуть улыбнувшись, тотчасъ же заговорилъ съ Графиней Нордстонъ о предстоящемъ на будущей нед?л? большомъ бал?.

– Я над?юсь, что вы будете? – обратился онъ къ Кити.

Отпущенный старымъ Княземъ, Левинъ незам?тно вышелъ, и посл?днее впечатл?нiе, вынесенное имъ изъ этаго вечера, было улыбающееся счастливое лицо Кити, отв?чавшей[570 - Зач.: Вронскому] Удашеву на его вопросъ о бал?.

На большой л?стниц? Левинъ встр?тился съ Облонскимъ, входившимъ наверхъ.

– Чтожъ такъ рано, сказалъ Степанъ Аркадьичъ, хватая его за руку.

Левинъ нахмурился и, высвобождая схваченную Облонскимъ руку, сердито проговорилъ:

– Мн? нужно еще…

– Что же, что? – съ участiемъ проговорилъ по французски Облонскiй.

[571 - Зач.: – Твоя жена – дурной пророкъ. Ну, прощай, надолго…]– Да ничего особеннаго. Я тороплюсь.....

Онъ не договорилъ, глотая что то оставшееся въ горл?, и сб?жалъ съ л?стницы.

* № 17 (рук. № 21).

[572 - Зач: Вронскiй долго не спалъ, ходя взадъ и впередъ по небольшой занимаемой имъ комнат? въ огромномъ материнскомъ дом?. «Надо, надо кончить эту жизнь. А то такъ скучно». На него находила тоска и унынiе и прежде; но теперь нашло еще съ большей силой, ч?мъ когда нибудь. И съ тоской соединялось чувство влеченiя къ этой милой д?вушк? съ ея маленькой головкой, такъ удивительно поставленной на тонкой ше? и прелестномъ стан?, и тоска соединялась съ этимъ влеченiемъ. Ему хот?лось плакать и любить и быть любимымъ. Надо было подумать и р?шить.]Удашевъ между т?мъ, вы?хавъ въ 12 часовъ отъ Щербацкихъ съ т?мъ выносимымъ всегда отъ нихъ прiятнымъ чувствомъ чистоты, св?жести и невинности съ присоединенiемъ поэтическаго умиленiя за свою любовь къ Кити и ея любовь, про которую онъ зналъ, – чувство, которое отчасти завис?ло и отъ того, что не курилъ ц?лый вечеръ, – закурилъ папиросу и, с?въ въ сани, задумался, куда ?хать коротать вечеръ. Онъ стоялъ у Дюссо и, зайдя въ столовую, ужаснулся на видъ Туровцина, Игнатьева и Кульмана, ужинавщихъ тамъ.

«Н?тъ, я не могу съ ними сид?ть нынче». Онъ чувствовалъ, что между имъ и Кити, хотя и ничего еще не было сказано, установилась[573 - Зачеркнуто: твердая и важная] опред?ленная и сознаваемая ими обоими связь и что она почему то особенно усилилась нын?шнiй вечеръ.[574 - Зач.: О чем же было думать? Ч?мъ волноваться? Т?мъ, что онъ счастливъ, что любимъ прелестн?йшiмъ существомъ? Странно сказать, что не останавливало, но задерживало Вронскаго – это то, что это не была большая страсть, на которую онъ такъ давно былъ готовъ,]

«Прелестная д?вушка! И тронулся, тронулся вешнiй ледокъ», думалъ онъ о ней.

Онъ вернулся въ свой нумеръ, вел?лъ себ? принести ужинать и, открывъ французскiй романъ, разстегнувшись, с?лъ за столъ. Но книга не читалась. Онъ вид?лъ ея, ея румянецъ, ея улыбку, ея робость ожиданiя, что вотъ вотъ онъ скажетъ, и боязнь вызвать это слово.

«Ну и что же? – спросилъ онъ себя. – Неужели жениться?» Это было слишкомъ легко и слишкомъ просто. Да и зач?мъ?

[575 - Зач.: Вронской]Удашевъ былъ[576 - Зач.: одинъ изъ самыхъ скромныхъ людей] скромный челов?къ, но онъ не могъ не знать, что онъ былъ одинъ изъ лучшихъ жениховъ въ Россiи и что въ св?тскомъ отношенiи родные Щербацкихъ должны быть бол?е довольны этимъ бракомъ, ч?мъ его родные. Хотя онъ зналъ, что ни одинъ Русскiй челов?къ не сд?лалъ бы mesaillance,[577 - [неравного брака,]] женившись на Кити, и онъ зналъ, что мать егo одобряетъ этотъ бракъ, но онъ чувствовалъ, что ему не хочется, потому что это слишкомъ легко и просто и вм?ст? серьезно.[578 - Зачеркнуто: Вронской] Удашевъ никогда не зналъ[579 - Зач.: и не любилъ] семейной жизни. Самый бракъ, самая семейная жизнь, помимо той женщины, которая будетъ его женой, не только не представляли для него никакой прелести, но онъ по своему взгляду на семейную жизнь вид?лъ до сихъ поръ, что на муж? лежитъ отпечатокъ чего то см?шнаго. Онъ никогда и не думалъ жениться до нын?шней зимы въ Москв?, когда онъ влюбился въ Кити.[580 - Зач.: Выйдя на волю въ своемъ Петербургскомъ блестящемъ гвардейскомъ круг?, онъ тотчасъ же попалъ на актрисъ и кокотокъ, но натура его была слишкомъ честная, простая и вм?ст? тонкая, чтобы увлечься этими женщинами. Онъ им?лъ эти связи также, какъ пилъ въ полку не оттого, что любилъ, а оттого же самаго, отчего люди курятъ. Вс? д?лаютъ, навязываются эти женщины, и питье само собой, и дурнаго тутъ ничего н?тъ; напротивъ, есть что то прiятное, хорошее, состоящее въ томъ, чтобы, чувствуя въ себ? силы на все лучшее, д?лать самое ничтожное. Это сознанiе того, что я всегда выше того, что я д?лаю, и удовольствiе въ этомъ сознанiи было главное руководящее посл?днее время чувство всей жизнью Вронскаго. Онъ говорилъ по англiйски, какъ Англичанинъ, по французски, какъ Французъ, жилъ въ Лондон? и Париж?, но онъ былъ вполн? русскiй челов?къ. Онъ не могъ переносить фальши и такъ боялся того, чтобы им?ть видъ челов?ка, полагающаго, что онъ д?лаетъ важное д?ло, a д?лаетъ пустяки, что онъ всегда д?лалъ пустяки и им?лъ такой видъ, a вм?ст? съ т?мъ онъ самъ чувствовалъ и другiе чувствовали, что въ немъ сид?лъ запасъ чего то. Теперь ему надо было разстаться съ этимъ чувствомъ, и это не останавливало, но задерживало его; надо было излить этотъ запасъ силы любви, и ему жалко было.] Только теперь, ч?мъ дальше и дальше заходили его отношенiя съ нею, ему приходила эта мысль; но она приходила ему только по отношенiю къ нему самому. По отношенiю же къ ней, о томъ, что она, любя его, будетъ несчастлива, если онъ не женится, эта мысль никогда не приходила ему въ голову. И потому онъ только спрашивалъ себя, необходимо ли для его счастья жениться на ней, и былъ въ нер?шительности. Онъ былъ уменъ и добръ. Но потому ли, что всякое чувство слишкомъ сильно овлад?вало имъ, или потому, что онъ не задумывался надъ жизнью, у него въ голов? никогда не пом?щалась вм?ст? мысль о томъ, что ему нужно отъ челов?ка и что челов?ку нужно отъ него.

Выйдя очень молодымъ блестящимъ офицеромъ изъ школы, онъ сразу попалъ въ колею богатыхъ петербургскихъ военныхъ и, хотя и ?здилъ въ св?тъ изр?дка, не им?лъ въ св?т? ни связей и ни разу по тому тону, царствующему въ его круг?, не ухаживалъ за д?вушкой. Тутъ, въ Москв?, это случилось съ нимъ въ первый разъ, и въ первый разъ онъ испытывалъ всю прелесть, посл? роскошной, утонченно грубой петербургской жизни, сближенiя съ невиннымъ прелестнымъ существомъ, которое полюбило его. Онъ не зналъ, что это заманиванiе барышень безъ нам?ренiя жениться есть одинъ изъ самыхъ обыкновенныхъ дурныхъ и прiятныхъ поступковъ блестящихъ молодыхъ людей, какъ онъ. Онъ думалъ, что онъ самъ первый открылъ его, и наслаждался своимъ открытiемъ. Онъ вид?лъ, какъ онъ говорилъ себ?, что ледокъ весеннiй таялъ и она была переполнена любви къ нему, что изъ нея, какъ изъ налитаго яблочка, готова была брызнуть эта любовь. Стоило ему только сказать слово. Онъ не говорилъ этаго слова, и упрекать ему себя не за что было. Онъ говорилъ, что? всегда говорятъ въ св?т?, всякiй вздоръ, но вздоръ такой, которому онъ ум?лъ придавать для нея смыслъ. Онъ нич?мъ не связалъ себя, онъ только въ Москв?, какъ въ деревн?, веселился невинными удовольствiями (онъ часто думалъ, какъ посм?ялись бы ему его товарищи), но посл?днее время его честная натура подсказывала ему, что надо предпринять что то, что что то можетъ быть нехорошо. Но какъ только онъ говорилъ себ? – жениться? – ему чего-то сов?стно становилось и казалось, что этаго нельзя. Нын?шнiй вечеръ онъ однако почувствовалъ, что надо р?шить вопросъ.

«Ну, что же – жениться? Ахъ, все бы, только не жениться», наивно отв?чалъ онъ себ?. Мало того, что это было слишкомъ просто и легко [1 неразобр.] мало того, что онъ никогда не думалъ о женитьб? и семь? и не могъ представить себ? жизни вн? условiй холостой свободы, – главная причина была та, что онъ, женившись, выпускалъ тотъ зарядъ чего то, который онъ держалъ въ запас? и который онъ не считалъ нужнымъ выпускать.

Онъ ничего не д?лалъ путнаго, онъ это зналъ, но онъ не представлялъ изъ себя челов?ка, который д?лаетъ важное д?ло, а, напротивъ, онъ им?лъ видъ челов?ка, вс?мъ пренебрегающаго и не хотящаго д?лать ничего. A вм?ст? съ т?мъ онъ зналъ и другимъ давалъ чувствовать, что если бы онъ захот?лъ, то онъ многое бы могъ сд?лать. И в этомъ была его роль, къ которой онъ привыкъ и которой гордился. Женись онъ, и кончено.

«Да, прелестная д?вушка и милая! Какъ она любитъ невинно, – думалъ онъ.[581 - Зачеркнуто: «Да, я люблю ее, выйду въ отставку. Да и потомъ, она любитъ меня, и я не могъ, если бы и хот?лъ, б?жать теперь. Конецъ пьянству и полковой прежней жизни, и пора. А какая будетъ будущая – убей Богъ, не знаю и представить не могу. Но р?шено, такъ р?шено», сказалъ онъ, и когда у него было что р?шено, то это было р?шено совс?мъ; это зналъ всякiй, знавшiй его, и сказалъ всякiй, кто только вид?лъ его простое, твердое лицо. «Главное, грустно, ужасно грустно».] – Ну, а потомъ? Впрочемъ, все видно будетъ. Еще времени много, и я нич?мъ не связалъ себя».

№ 18 (рук. № 17).

Онъ кончилъ первымъ курсъ въ артиллерiйскомъ училищ? и им?лъ большую способность къ математик?, но не бралъ, кром? какъ на ночь, книги – романа – въ руки; онъ былъ любезный, блестящiй, св?тскiй челов?къ и предпочиталъ женщинъ и не ?здилъ въ общество. Онъ по положенiю и прим?ру брата могъ бы идти по дорог? честолюбiя. Усп?хами онъ пренебрегалъ и былъ во фронт?; онъ былъ богатъ и отдалъ все состоянiе брату, женатому, оставивъ себ? 30 тысячъ въ годъ. Отъ л?ни ли, отъ того ли, что онъ хот?лъ уберечь св?жесть запаса, не растративъ его кое-какъ, но въ этой жизни спустя рукава онъ находилъ удовольствiе.

* № 19 (рук. № 13).

VII.

На другой день былъ морозъ еще сильн?е, ч?мъ наканун?. Иней начиналъ спадать. И туманъ стоялъ надъ городомъ.

Въ 11 часовъ утра Степанъ Аркадьичъ, вы?хавъ встр?чать сестру, неожиданно столкнулся на подъ?зд? станцiи съ Вронскимъ, прi?хавшимъ съ старымъ лакеемъ въ ливре?, въ огромной старинной съ гербами карет?.[582 - Зач.: <Вронскiй былъ одинъ изъ т?хъ р?дкихъ людей, съ которыми Алабинъ не былъ [на] ты.> Несмотря на то, что Алабинъ познакомился съ нимъ только м?сяцъ тому назадъ, онъ ужъ былъ съ нимъ на ты, хотя это ты, видимо, неловко было Вронскому.]

– А, Ваше сiятельство! – вскрикнулъ Степанъ Аркадьичъ, только что выйдя изъ кареты, стоя на приступкахъ большой л?стницы и дожидаясь, пока отъ?детъ его карета и подъ?детъ карета, изъ которой выглядывалъ Вронскiй. – А каковъ морозъ? Ты за к?мъ?

Степанъ Аркадьичъ, какъ и со вс?ми, былъ на ты съ Вронскимъ, но почему то, особенно со стороны Вронскаго, это было непрочно и неловко.

– За матушкой. Она нынче должна быть изъ Петербурга, – отв?чалъ Вронскiй, поддерживая саблю, выходя изъ кареты. – Я думаю, ужъ н?тъ другаго такого экипажа въ Москв?. А вы кого встр?чаете? – И[583 - Зачеркнуто: слегка покрасн?въ] вспомнивъ, что онъ на ты, что ему всегда было неловко, прибавилъ, пожимая руку: – Ты кого встр?чаешь? – И они пошли въ большую дверь.

– Я? Я хорошенькую женщину, – сказалъ онъ улыбаясь. – Я думаю, что самую хорошенькую и самую нравственную женщину Петербурга – сестру Анну, – сказалъ онъ, – Каренину, – разр?шая недоум?вающiй наивный взглядъ агатово-черныхъ глазъ Вронскаго. – Ты ее, в?рно, знаешь?

– Къ[584 - Зач.: удивленiю] сожал?нiю н?тъ. Я встр?тилъ разъ Анну… – онъ задумался… – Аркадьевну давно у дяди, но едва ли она помнитъ меня.