Время не властно

Просмотрев архивные черно-белые фотографии, я поняла, что пытаться определить, в каком году я сегодня очутилась, – это все равно, что искать иголку в стоге сена.

***

Около пяти часов вечера ко мне зашла Шарлин. К этому моменту я уже успела прийти в себя. Утреннее путешествие казалось таким далеким, будто пролетело несколько дней.

Мама и тётя ещё не вернулись со своих работ, поэтому мы с подругой решили посидеть в столовой за огромным обеденным столом эпохи рококо. Шарли пришла не с пустыми руками – она принесла лимонный тарт[1]с меренгой, который мы собрались съесть на двоих. Я заварила земляничный чай, и мы уселись за стол.

– Анаис, у меня весь день не выходило из головы то, что произошло во дворе. Как ты сейчас себя чувствуешь? Это больше не повторялось? – заботливо спросила подруга.

Она очень переживала, но меня саму уже не бросало в ужас. Я быстро свыклась с тем, кем оказалась, ведь это свалилось не с неба, а досталось в наследство от папы и наших предков. Они с этим справлялись, а значит, справлюсь и я. Может, это будет даже прикольно: путешествовать во времени и видеть то, что происходило в прошлом. Не жизнь – а приключение!

Шарлин моя самая лучшая подруга, она очень надёжная, и я доверяю ей, как самой себе. Я рассказала ей все, что поведала мне мама. Сначала подруга сомневалась в правдивости этой истории и решила, что я подшутила, но когда я спокойно и адекватно пересказала утреннее происшествие, она тоже убедилась в том, что путешествие во времени – очень даже логичное объяснение случившемуся.

Мы с Шарли просидели несколько часов, обсуждая мою новую проблему, а поздно вечером домой вернулись мама и тетя. Шарлин к тому времени уже успела покинуть особняк, добраться до своего дома и скинуть мне домашнее задание по предметам, которые я сегодня пропустила.

Когда я спустилась вниз, чтобы встретить семью, Жозефина тут же бросилась меня обнимать. Она была сильно взволнована, что я почувствовала буквально на своей шкуре.

– Как ты, ma chеrie? Надеюсь, день прошел без происшествий? – спрашивала она, сильнее прижимая меня к себе.

– Все хорошо, тетя Жозефина, – прокашляла я в ответ.

– Господи, это так ужасно. Мы были счастливы, что родилась девочка, думали, это жуткое проклятие больше не будет преследовать нашу семью, но оно и не собиралось оставлять нас в покое! Папа был таким, Жоэль тоже, а теперь еще и ты. Наверное, стоит перевести тебя на домашнее обучение. Я найду тебе лучших учителей, не хочу, чтобы это проклятие тебя погубило, – протараторила Жозефина, и ее глаза вдруг наполнились слезами.

Видимо, для нее это стало серьезным ударом, но я считала, что она сильно преувеличивает.

– Нет! – возразила я. – Я не хочу быть затворником, не хочу сидеть целыми днями дома. Я буду ходить в лицей, потому что не собираюсь прятаться от этой проблемы. Во что тогда превратиться моя жизнь, в бессмысленное существование?

– Она права, – послышался голос вышедшей из прихожей мамы. – У неё должны быть друзья, нельзя вот так взять и запереть её дома.

– Я просто хочу сделать как лучше, – пробормотала Жозефина.

– Я справлюсь, – заверила я, чтобы подбодрить и маму, и тетю, ведь их состояние было таким подавленным из-за этой истории, точно случилась настоящая катастрофа. – Все будет в порядке, я вам обещаю.

***

Утром следующего дня я как всегда очень долго собиралась, не зная, что надеть. Минут десять я стояла перед шкафом в поисках чего-нибудь стильного, но в то же время подходящего для учебы, но в итоге все равно оделась как обычно: черные джинсы, белая водолазка и удлиненный клетчатый пиджак, подпоясанный тонким ремнем.

Перед уходом я открыла клетку, насыпала кролику корм и потрепала его за пушистые уши.

– Кушай, пупсик, – проворковала я.

Он довольно зашевелил усами и подошёл к тарелке, обнюхивая, что я ему положила.

Умилившись, я подобрала с пола сумку и закинула её на плечо.

– До встречи, Паскаль! – попрощалась я, послав ему воздушный поцелуй, на что он не обратил никакого внимания.

Я спустилась на первый этаж по широкой лестнице с каменными перилами и заскочила в столовую, сказав тёте и маме, что завтракать не буду, потому что опять не успеваю.

– В твоём возрасте нужно хорошо питаться! – возразила тетя Жозефина, выходя за мной в прихожую.

– Я после первого же урока пойду в столовую и чего-нибудь там съем. До вечера! – ответила я, поцеловав тетю и маму на прощание.

– Будь внимательнее и помни, что я тебе говорила, – шепнула мама, когда мы с ней обнялись.

Я кивнула и подскочила к выходу, крича на пороге:

– Все будет нормально! Пока!

Покинув наш небольшой дворик, я вышла на пешеходную дорогу и побрела в сторону лицея. Сегодня было непривычно легко. Всю ночь я спала как убитая, даже приступы астмы не тревожили. Мне вообще стало гораздо легче дышать. Похоже, ингалятор мне больше не понадобиться, но на всякий случай я все равно положила его в карман.

Когда я проходила мимо буланжери, из которой доносился аромат свежеиспечённых булочек и p?tisseries[2], мне показалось, что меня туда заманивают, поэтому я остановилась и заглянула в окна, рассматривая витрины, забитые разной выпечкой.

По обеим сторонам от входа стояли небольшие столики, на которых красовались миниатюрные вазы с алой геранью, а через дорогу находилась цветочная лавка, где в любое время года стоят ящики с цветами всевозможных оттенков, создавая огромное пестрое облако. Сейчас аромат этих маленьких, но прекрасных творений природы смешался с ароматом булочек, и эти запахи совсем не портили друг друга, наоборот, создавали необычное настроение, наполняя серые будни красками.

Я вошла в открытые двери пекарни, где меня поприветствовал продавец. Кивнув ему в ответ, я пробралась между прилавками, чтобы рассмотреть выпечку. Решила взять только парочку круассанов и съесть их по дороге, чтобы мой живот не позорил меня, урча на первом уроке.

Только я потянулась за булочками, как лёгкие резко сдавило. От боли меня едва не согнуло пополам, и я ухватилась за край полки.

Это чувство, несомненно, было уже знакомо. Точно такое же, как вчерашним утром. Я собралась покинуть буланжери, чтобы не исчезнуть на глазах у продавца, но поняла, что просто-напросто не успею добежать до двери. Спрятавшись за одним из стеллажей, я почувствовала, как земля ушла из-под ног. Полки с булочками стали растворяться, а вместо них появлялись очертания круглых столов орехового цвета…

[1] Тарт – французский открытый пирог.

[2] P?tisseries – печенье (фр.)

Глава 5. Плохо оценила масштаб ситуации

В нос ударили неприятные запахи сырого дерева и сигаретного дыма, что заставило меня поморщиться. Больше всего ненавижу запах сигарет, потому что от него моя болезнь обычно разыгрывается с особой силой. Сейчас, однако, он меня нисколько не побеспокоил, но все же стало обидно, что от аромата свежеиспеченных булочек не осталось ни следа.

Я очутилась в уютном старинном кафе. Интерьер и планировка помещения стали совершенно другими. Хоть в зале и было темно, я смогла разглядеть, что оформлен он в шоколадных, ореховых и бежевых тонах. Это смутно напомнило мне стиль art nouveaux[1]с примесью чего-то другого. Круглые и овальные столы стояли в окружении множества обтянутых орнаментированной тканью стульев; по деревянному ореховому полу, словно змеи, вились молочного цвета вставки; легкие кремовые занавески парили перед окнами. Все это отличалось от привычной для меня обстановки нашей старой доброй булочной, в которой штор и в помине не было – на их месте уже сто лет как висят жалюзи.

Небо за окном затянули черные тучи. По улицам ходили люди, которые пытались убежать от дождя. У одних в руках были зонты, другие прикрывали головы руками или сумками, спеша найти место, которое спасло бы от ливня. Машин совершенно не было, хотя их тут мало и в наше время, потому что пекарня находилась в глубине квартала. Из-за того, что погода стояла пасмурная, у меня не получилось как следует рассмотреть город и понять, в каком году я оказалась. Было ясно только одно – на дворе либо поздняя весна, либо ранее лето, потому что немногочисленные деревья одеты в насыщенную зеленую листву.

Я подошла к входной двери и подёргала ручку – она не подалась, а значит, выбраться наружу мне никак не удастся. Конечно, можно выбить стекло, но я не собиралась прибегать к таким варварским методам.

Тяжело выдохнув, я решила дождаться своего возвращения в современность и села за столик. Кафе казалось безжизненным: ни аромата еды, ни оглушительного шума посуды, галдящих посетителей, бегающих туда-сюда официантов. Если бы не шум дождя и носящиеся за окном прохожие, я бы подумала, что могу ещё и останавливать время.

Так или иначе, мне повезло, что я ни на кого не натолкнулась. Я решила, что посижу минут десять на удобном мягком стуле, вернусь в свое время и, как ни в чем не бывало, куплю свои круассаны с золотистой хрустящей корочкой. М-м-м, поскорей бы…

Как только я откинулась на спинку стула, воображая круассаны, кафе залилось тусклым желтоватым светом электрических ламп, которые висели на стенах и под потолком. Когда я в полумраке рассматривала интерьер, то даже их не заметила, поэтому поразилась тому, какими изящными они были – словно вырастающие из стен причудливые бронзовые ветви вьюнов.

– Как вы сюда попали? – раздался возмущённый мужской голос.

Это было так неожиданно, что все мои мысли о вьюнах и круассанах разом испарились. Я соскочила с места, чуть не выронив сумку с учебниками.

Оказывается, все это время тут кто-то был!

Обернувшись, я увидела высокого светловолосого юношу лет двадцати на вид. Он прижимал к себе большую коробку, набитую разным хламом. Вид у него был довольно обыкновенный, я бы сказала, вполне современный – светло-кремовые штаны, небесно-голубая рубашка и черный полосатый жилет.