Неувядающая роза песков

– Ага, – не впечатлилась я, – за кого-то вроде княжича Асура. Нет уж, мне такой совсем не нужен.

– А какой тебе нужен?

Я пожала плечами и закусила губу.

В голове почему-то возник один милый парень с улыбкой, от которой меня размазывало, как масло по хлебу. Шер. Я его совсем не знаю, но что-то в нем есть. Надеюсь, у нас получится узнать друг друга поближе. И главное, чтобы при этом он не считал меня мужчиной. Да, я опять втянула в себя в какую-то неразрешимую проблему.

– Чего задумалась? – спросила мама, косо на меня посмотрев.

Надеюсь, при мыслях о Шере я не улыбалась как дура.

– Не знаю, – ответила я, а щеки тем временем стали гореть. К счастью, меня так сильно напудрили, что не видно не только синяка на щеке, но и румянца.

– Ладно, подойди к этому вопросу серьезно, не торопись. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Вот-вот! – поддержала я.

– Нин, – позвала ее мама. – Садись с нами. Давайте я угощу своих любимых девочек чаем и пирожными. Сегодня мне принесли потрясающие сладости из дуриана.

– Обожаю дуриан! – воодушевилась я.

Нин едва сдержалась, что не скривиться. Она терпеть не могла дуриан. Но мама так часто нас им угощает, что мы отработали систему, по которой все пирожные уходят мне, и развили ловкость рук.

Так мы провернули и сейчас.

Служанки налили нам белый чай Бай Мудань, привезенный из Китая – в нашем городе вообще было много всего из Китая, потому что мы активно с ним торговали. Этот напиток идеально подходил для столь жаркой погоды. Мама угостила нас пирожными в виде цветов. Мы с Нин взяли по одной. Нин откусила маленький кусочек, потому что не попробовать то, что дает вдовствующая княгиня, к тому же свекровь, невежливо и оскорбительно. Я тем временем повернулась к маме и указала за ее спину.

– А вот это что за цветок? – участливо поинтересовалась я. – Не видела его раньше.

Мама повернулась, чтобы посмотреть на вазон, стоящий на бортике беседки. Я вытянула другую руку, и Нин вложила мне пирожное.

– Такая интересная форма, – продолжала я увещевать, – и аромат необычный.

– Это герань, – объяснила мама, поворачиваясь обратно.

Нин делала вид, что дожевывает пирожное.

– Правда? – заинтересованно спросила я.

– Причем самая обыкновенная. Айсель, ты уже много раз спрашивала про этот цветок.

Я нахмурилась:

– Вроде, не про этот.

– Может, не про этот же самый, но тоже про герань. Почему ты их запомнить не можешь?

Я почесала голову.

– Герань, – повторила я. – Запомню.

В глубине души я была уверена, что если в следующий раз меня спросят, где герань, я не смогу ее найти. Все цветы были для меня одинаковыми. В садоводстве я, кстати, тоже себя пробовала. Выращивала у себя в саду на подоконниках несколько видов, но у меня сдох даже кактус. А мы, вообще-то, в пустыне!

Я приуныла и запустила в рот пирожное. Дуриан пробирал насквозь, но мне это нравилось. По вкусу оно похоже на лук со смесью банана и сладкого ананаса. Нин не понимала нашу с маммой любовь к этому фрукту, а я не понимала, как он может не нравится.

– Надо найти тебе занятие, дорогая, – мама покачала головой, из-за чего тихо зазвенели ее заколки.

– Я искала.

– Может, Нин тебе что-то подскажет?

Нин пожала плечами:

– Я уже пыталась. Чем мы только ни занимали. В итоге это становится опасным для жизни. И ладно, если для нее одной, так ведь и для окружающих тоже!

– Вот еще! – возмутилась я, кинув в нее крошкой от пирожного.

Нин увернулась.

– Иголкой ты не только исколола себе все пальцы, но и разбросала их везде, в результате служанка проткнула ногу, и ей зашивали ступню! – припомнила она.

– Я правда не хотела, – виновата сказала я.

Такое было, не отрицаю. Сколько же я сделала в жизни плохого, за что мне стыдно…

– Не хотела, а женщина месяц ходить не могла! Твоя проблема в том, что ты невнимательная и безответственная. А научиться можно чему угодно.

– Но занятие ведь еще нравиться должно, – заметила я. – Маме нравятся цвете, тебе книги.

– А что нравится тебе, Айсель? – спросила мама.

– Ничего.

– Так ведь не бывает.

– Ладно – пить вино и спать! – заявила я. – Ну и как вам такое занятие?

Мама схватилась за сердце. Нин шлепнула себя по лбу.

– Негодная, невоспитанная, избалованная, – запричитала мама, тяжело дыша. – Онер слишком тебе потакает. Был бы жив отец, ты бы такое и сказать побоялась – не то, что сделать!

– Не волнуйся, мама, не побоялась бы.

Она сделала шумный и глубокий вдох.

– Если до конца недели не придумаешь, чем себя занять, вернешься в гарем, и мы вместе будем выращивать цветы.

Мне не казалось это хорошей идеей: