Тот, кто придёт за тобой

А собственно, почему не чужое? Я тут нахожусь сутки от силы и о людях, что меня окружают, ещё три дня назад даже не подозревал. Однако – или то просыпается память, в которую верит Радим? – я чувствовал, что всё больше врастаю в этот мир. В ельники, наполненные колдовским запахом, в камышовые запруды, где водяной пересчитывает поголовье карасей, в суглинистые холмы с морщинами умерших корней и в прищур бойниц на крепостных стенах – я всё больше врастаю в этот мир. Застреваю, увязаю и, кажется, начинаю любить его. Хотя бы он и отправлял меня на неизбежную гибель.

Впрочем, погибну ли я – ещё вилами на воде писано. Как там пелось в одной хорошей песне моего мира – «не спеши ты нас хоронить…»

Вот и не спешите. Ещё поживу. У меня здесь дела.

– Ну что ж, время, как говорится, не ждёт. Станем прощаться?

Мой бодрый тон заставил Радима недоверчиво дёрнуть бровью. «С тобой и впрямь рехнёшься, – было чётко написано на его лице. – С тобой рехнёшься, но так-то лучше». Махнув на хорошие манеры, требующие почитать, прежде всего, князей, я пожал ему руку первому.

– Не тревожьтесь. Я всё сделаю. А вы ищите Изумрудную Деву – без памяти мне гроб. О подарке с вашей стороны скромно умолчим, – при последних словах я понизил голос, дабы прочих удар не хватил от моей наглости. Радим понял и улыбнулся одними глазами.

– У меня нет ничего, чтобы делать такие богатые подарки, как от высоких князей. Но мы непременно встретимся в дороге. А если придётся туго, прислушайтесь – вы услышите меня. Ибо я могу подарить вам лишь хороший совет.

– Он прав – добрый совет дорогого стоит, – согласно прогудел Мечислав. – И помни, Чужак, – в твоих руках не жизни троих князей, а само Лесотравье. Защити его любой ценой.

«Любой ценой. Защити любой ценой…»

– Я запомню.

Простились мы с Сосновым, Пустынным и Озёрным владыками так же, как встретились, – по-дружески, но коротко, без долгих объятий и напутствий, как подобает воинам. Тем более что всё уже сказано – не убавишь, не прибавишь. Годин молча потрепал меня по плечу, и в его взгляде я не заметил и следа той подозрительности, с коей он встречал меня накануне.

Вниз со мной спустился лишь Окраинный Странник – иначе поди объясни дружине, с чего вдруг совет князей в полном составе провожает никому не известного парня. Договорились же цель путешествия в секрете держать. А также особо не распространяться насчёт моей особы.

Стрелок ждал во дворе, налаживая упряжь. Его глаза проехались по мне по-прежнему хмуро. Можешь думать что хочешь, приятель, но не моя это прихоть. Твой князь велел тебе сопровождать меня, так что не кривись. Пойдёшь, куда сказали.

Милонег не обманул. Белко уже стоял под седлом – великолепный конь белой масти, со вздрагивающей атласной шкурой, с длинной, свисающей набок гривой, потрясающий конь, в котором изящество стати сочеталось с мощью мускулов. Куда до него было подсобному мерину, моему единственному опыту верховой езды. В душе противно тенькнуло. Я не сумею сесть на этого красавца, а сяду – так не удержусь, а удержусь – так не протяну и сажени, постыдно брякнусь наземь на потеху Стрелку.

С помощью Радима я неторопливо пристроил щит к седлу. Чьи-то заботливые руки уже присобачили сюда немалый дорожный мешок – со снедью и прочими припасами, надо полагать. Всего и делов-то – садись и отправляйся. Но спешить не хотелось. Хотелось отдалить миг неизбежного позора на глазах у молодых весёлых кметей и особенно под снисходительным прищуром Стрелка. Этот парень меня не сказать как раздражал. Раздражал всем – тем, как умело взнуздал своего гнедого, как гибко взметнулся в седло, как молчал равнодушно и даже не сделал попытки помочь, придержав под уздцы моего коня.

Ну и хрен с тобой, сам справлюсь.

Я вставил ногу в стремя, ухватился за луку седла. Если Белко сейчас шарахнется, считай, пропало. До сих пор он вёл себя вполне спокойно – то, что норовил обнюхать и мягко хватал губами за рукав, не в счёт. Стой смирно, мой ненаглядный, я тебе за это сахару дам… Хотя откуда здесь возьмётся сахар?

И тут произошло чудо. Чудо было крохотное и исключительно для меня одного. Словно кто-то подкинул вверх – тело легко взлетело в седло, и рука небрежно нашла поводья так, будто это привычное дело. Когда, интересно, я научился такому, в каком манеже? И что удивительнее всего – держался в седле крепко, уверенно, ни дать ни взять, всю жизнь только тем и занимался, что лошадей объезжал.

Да, чудо – тело всё делало само, помимо меня, а мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не таращиться изумлённо. Жаль, никто не оценил. Мой подвиг остался незамеченным – конечно же, здесь все, до последнего мальца, умеют ездить верхом, так что для них это ничего особенного. Лишь Радим довольно потёр ладони и неожиданно сделал то, чего уж от него-то я вовсе не ожидал, – украдкой поднял большой палец: «Браво!..»

Н-да, видать, Окраинный Странник и вправду немало погулял по моему миру, коль ему знакомы подобные жесты. Я ответил Радиму тем же, поправил перевязь, хлопнул коня по шее – трогай. И Белко послушно тронул вслед за гнедым. Даже мерное покачивание в седле мне было знакомо, точно я не раз сидел на спине, ну, не этого, но такого же боевого коня. На выезде из ворот оглянулся – Радим смотрел нам вслед. Он прощально помахал рукой, а затем со значением дотронулся пальцем до лба.

Думай. Слушай. Помни.

Глава 6

Неизвестно, как дальше, а пока что дорога и не помышляла паскудно водить нас по всяким урочищам. Сперва я по наивности полагал, что Рыжий Бор и есть тот самый ельник, в тени которого мы с Радимом шли к Велевцу. Теперь приходилось признать свою очередную ошибку. Да мало ли их я уже совершил, мало ли их ждёт меня впереди! Пресловутый Рыжий Бор, по всей видимости, лежал где-то за бесчисленными поворотами дороги. А владения Киона остались далеко по правую руку – целое царство с громадами елей и пнями, седыми от мха. Всего и было рыжего в нём, что шляпки мухоморов, да и те, скорее, алые. И хоть выглядел ельник Киона грозным и таинственным, но уж лучше он, чем какой-то неведомый, полный страхов и опасностей Рыжий Бор – от одного этого названия хотелось надсадно прокашляться.

Выехав из Велевца, мы сразу взяли влево, и скоро ельник скрылся из виду за очередным угором, а по сторонам пошли крутолобые холмистые луга, да кое-где чахлые березнячки. Денёк тоже не подкачал – не чета вчерашнему. Ветер, правда, ярился без устали – куда от него денешься, наверное, он стихнет, лишь когда последний воин Великой Битвы втиснет в ножны меч, чтоб уже не вынимать его. Однако тучам сегодня места не находилось, ясное небо распахнулось над Сосновым Краем, и солнце залило светом всё вокруг. От этого казалось, что разговоры о Мгле всего лишь сказки и я отправляюсь не на былинную битву со злом, а в очередную занюханную командировку. Да-да, так и есть, если на замечать конской холки под носом, боевого щита у колена на седле, молчаливого напарника с тулом за плечами. И ещё проклятого ветра, который сдувает зной и наполняет лёгкие гарью.

– Эту мерзость с севера тащит?

– Что?

– Гарью пахнет, говорю. С севера?

– Да.

Кажется, он хотел выразиться покрепче. Занятный парень, подумал я, чего он ершится? Ничего, вроде бы, ему не сделал и на верёвке за собой к Поющему Камню не тащил. Играть в молчанку можно до бесконечности, мы и так уже вёрст пять отмахали, ровно каждый сам по себе, ни словом не перекинувшись. Коли будем продолжать в том же духе, то на приключении можно ставить крест. Не сказать, что я так уж томился по общению. Но мне в этом мире нужен не только компас – мне нужен добрый попутчик без камня за пазухой.

Я покосился на Стрелка, на его упрямый подбородок, запястье, перехваченное поводьями, русую прядь, упавшую на лоб. Глаза бы мои тебя не видели! Навязал князь Мечислав попутчика… Хотя, с другой стороны, к чему ссориться в самом начале пути?

– Ты чего молчишь?

Он пожал плечами. И даже головы, стервец, не повернул.

– Чего молчишь, спрашиваю? Не надоело? Или говорить разучился?

На этот раз он повёл недовольно глазом в мою сторону и шевельнул губами – должно быть, хотел ответить, но сдержался. Да что такое, в самом деле!

– С Радимом куда приятнее было путешествовать, – сообщил я сам себе.

Ух, пробрало, наконец! Впервые во взгляде Стрелка прорезалось что-то живое. Он криво усмехнулся. Или сделал вид, что усмехнулся.

– Вот и ехал бы с Радимом.

– Поехал бы. Да мне тебя сосватали.

– Я не красна девка, чтоб меня сватать.

– Да уж ясен пень. Ты, часом, не в лесу с волками рос?

– Ты!.. – он развернулся ко мне столь резко, что седло жалобно скрипнуло. – Какие волки?! Что мелешь?

– Что слышал.

Он натянул поводья, да так, что гнедой привстал на дыбы. Я тоже придержал Белко. Мы исподлобья рассматривали друг друга. Он катал желваки по скулам, даже шрам на подбородке побелел от гнева. И я впервые заметил, какая тонкая шея у Стрелка, совсем мальчишеская, с острым кадыком и бешено колотящимся живчиком под загорелой кожей. Наверное, парень ещё моложе, чем я думал. Почему именно его послал со мной Мечислав?

Первым не выдержал Стрелок.

– Ты сшибки хочешь?

– Давай, начинай.

Я с интересом ждал, что будет дальше. Ждал и удивлялся сам себе – неужели это я?.. Неужели это я так упорно напрашиваюсь на совершенно ненужную ссору? Но зачем? Что я с неё поимею, кроме лишних неприятностей?

Вот они, те самые ветры Лесотравья.

Как пить дать, у Стрелка чесались кулаки съездить мне по роже. Я бы на его месте так и сделал. Но он лишь кусал губы, что-то обдумывая. Потом сплюнул и сказал просто:

– Я не стану с тобой драться.