– Черт, ты не представляешь, как это смешно.
– Действительно.
– Как это смешно, что великая, могущественная принцесса чудовищ, госпожа Вренна Вентедель читает сборники сопливых бредней для старых дев.
– Так это всё-таки фуфло?
– Нет, блин, шедевр литературы.
– Я впервые в жизни вижу такую книгу. Мы Игорь дал, чтобы время убивать, пока ты в отключке.
– Игорь?! Так он у нас фанат томных сердец, оказывается?
Я нахмурилась, не понимая, то ли он не верит, то ли – радуется возможности поглумиться над шефом.
– Ну, – добавила я осторожно, – он извинялся и говорил, что ничего лучше не нашел.
– Это неважно, – отрезал Зимин. – Я ему это припомню – не раз припомню.
– Ну удачи, – я усмехнулась, разделяя его злорадство.
-
Наступил понедельник, и ни на каком фестивале я так и не побывала. Майя звонила несколько раз, то отменяя, то назначая встречу – то несчастная, то фонтанирующая восторгом. Мне вспомнилась ее тихая тоска в ночном поезде, и стало как-то неприятно из-за этих наигранных эмоций.
Зимин шел на поправку.
Врач и медсестры считали, что его покусала крупная домашняя собака, которую он на спор доводил до белого каления. Хоньев предлагал дворнягу, но Игорь пожалел Славу, настоял на ручной псине и убедил врачей, что уколы от бешенства не нужны.
Я, опять же благодаря харизме Игоря, жила в соседней с Зиминым палате. Хромающие по коридорам больные раздражали, конечно, но здесь, по крайней мере, было тихо. К тому же, не приходилось платить за гостиничный номер.
Я дочитала четвертую новеллу и отложила книгу, подумав, что в этих историях действительно присутствует некое однообразие.
Зашла к Зимину – он, сжав зубы от сосредоточенности, играл в свой телефон.
– Привет, – села рядом со стороны здоровой ноги и заглянула в экран. Маленький черный человечек падал с крыши, уворачиваясь от лезвий.
– Привет, – пробурчал он, не разжимая зубы и судорожно дергая телефон из стороны в сторону.
– Какая милая игра.
– Ага.
Человечек наконец наткнулся на вращающиеся винты и разлетелся на кровавые кусочки, а на их фоне появился счет в несколько тысяч очков.
– Чуть-чуть до рекорда не хватило, – пожаловался Зимин.
– Ну, уж… – я с насмешкой развела руками.
Зимин вздохнул, вышел из игры и бросил телефон на скомканное одеяло.
– Как ты?
Я пожала плечами.
– Нормально. Меня динамит Майя.
– Это та девочка из поезда? Вы подружились?
– Ну типа.
Он улыбнулся:
– Это мило.
– Это ее заслуга.
– Всё равно. И как же она тебя динамит?
– А, то зовет, то не зовет куда-то там. Она странная. В хорошем смысле.
– Так и ты тоже.
Я усмехнулась.
– Кстати, мне вот любопытно. А что ты о себя рассказываешь?
– В смысле?
– Ну, должна же ты говорить, типа, что в такой-то школе училась или, не знаю, что у тебя пес Шарик был.
– Пес? Это с намеком?
Он фыркнул.
Я пожала плечами:
– Не знаю, меня как-то не спрашивали – я ничего и не говорила. Но если разговор зайдет – совру что-нибудь, – я улыбнулась. – Порекомендуешь, что надо говорить, чтоб было правдоподобно? Что нормальные люди думают, например, об этой школе?
Он рассмеялся.
– Ай, мерзкое место. Оттуда хочется свалить и не вернуться. И главное, все почему-то уверяют тебя, что это – лучшие годы твоей жизни, о которых ты будешь с нежностью вспоминать на склоне лет.
Я посмотрела на него пристально и вдруг спросила:
– Слав, а сколько тебе лет?
– Девятнадцать, – он ответил на взгляд. Глаза оказались светло-зелеными.