Вне времени. Том I

Песня I. Скорбь поэтов

“Оставив после жизни скоротечной Земле

Благую память о себе”

La Divina Commedia,

Dante Alighieri.

Род Сазерлендов, чья слава гремела по всей Англии, растворился в тумане времени, не оставив даже эха былого величия. Лорд Эндрю Аластер Сазерленд обратил собственную судьбу вспять, запустив новый виток развития страны. Верный своим убеждениям, он стал Первым Морским Лордом и премьер-министром, прорубая дорогу в светлое будущее с особой расчетливостью. Неслыханная дерзость всей аристократии – Сазерленда многие ненавидели, и с той же силой им восхищались. Тот, кому с рождения предначертано вести страну в короне, решился расправлять британский флаг в море.

За чтением подвигов своих предшественников юный Эндрю осознал, с какой скоростью изменилась модель власти. Одного изображения монаршего портрета на фунтах и любви граждан недостаточно для повышения статуса государства в глазах мирового сообщества – истинный путь к историческому наследию и экономическому благополучию лежит в переосмыслении самой структуры власти. Эндрю часами рассуждал над существующей действительностью, вовлекая в дискуссии братьев и профессоров. Власть – что же это за сакральное слово, от которого пробирает дрожь? Предки Эндрю точно обладали настоящей властью. Мальчик представлял, как в темной зале, пропитанной запахом древних пергаментов и мощи предков, величественно восседал король на троне. Одно лишь его слово было сравнимо с приговором, каждый его жест руки мог изменить ход истории. Не просто правитель – воплощение власти над людьми, землей и временем. Таких людей не пугала тень одиночества и ответственности: смотря на своих подданных, настоящий король видел в них отражение собственных решений, свою силу и свою слабость. Истинная суть монарха, что кроется в любви и вере тех, кто шел за ним, под его знаменем, куда бы их ни вел этот длинный путь, освещенный лучами королевской воли.

Однажды, старший наследник, первый в очереди на престол, решительно заявил своему отцу о нежелании когда-либо занимать его место.

– Отдам корону любому, но сам пустое бремя нести не собираюсь. – Так он сказал королю.

– Куда же ты подашься? В науку?

– Наука для мечтателей, отец. Я же возглавлю Парламент.

Юный не по годам, в голове Эндрю таились мысли, которые поражали своей зрелостью. Его возраст никак не вязался с грузом ответственности, возложенным им собственноручно. С детства принц проявлял исключительные качества лидера. Он с легкостью впитывал тонкости политики и подробно изучал мировую историю. Не имея никакого житейского опыта, Эндрю, вопреки, мог предвидеть последствия своих решений, и король прекрасно знал о гениальном члене семьи. Слова сына не пустой звук – это взвешенное и обдуманное решение.

Безусловно, монарх и сам не мирился с текущим положением дел; озвученная просьба подтолкнули к безумной идее, к скрытой диктатуре. Он долго смотрел на своего наследника из-под скрещенных пальцев, затем встал с кресла и, неожиданно для Эндрю, благодарно улыбнулся. Теперь его изумрудные глаза загорелись облегченным блеском. Не он, так сын понесет революционную ношу на своих хрупких плечах.

– Твой путь будет тяжелее. Все равно готов?

– Да. – Короткий ответ словно топором отбил жизненный путь Эндрю.

– Отрадно слышать.

Монархия в Англии уже давно перестала играть роль законодательной власти, закрепляясь больше в религиозном ответвлении. Вера и любовь граждан, безусловно, неотъемлемая часть процветающего государства, но истинные рычаги давления скрываются в Парламенте, куда члены королевской семьи даже по заказанному билету не войдут. Эндрю вдохновил короля на новый план – скрыть существование наследника и отправить мальчика на службу. Безумные мысли, но отчего же не попробовать?

После небольшого совещания в узком кругу члены аристократии обсудили подробный план и возможные последствия. Идея, пришедшая в юную голову, словно бактерия, поселилась в сознании консервативных умов. Сидя за круглым столом, правящая элита всерьез рассуждала об “убийстве” старшего наследника. Иного расклада никто не видел: скрыть существование Эндрю невозможно, но распространить слух о трагической гибели, внушить гражданам Англии суровую истину стало необходимостью.

Король предложил устроить настоящие похороны юного принца не только для всего мира, но и для остальных членов королевской семьи. Для старшего наследника и его будущих детей монарх оставил исключительное право на престол. Последний пункт вызвал в кругу элиты споры: часть аристократии склонялась к полному лишению королевских полномочий, другая же, напротив, сочла необходимым оставить привилегию во имя чистоты крови – если кто-то из действующих монархов или его наследников скончается, на трон посадят одного из Тьюторов. И так, одним дождливым вечером маленькая бактерия разрослась в настоящий вирус; план под грифом “секретно” вступил в исполнение. Жители Англии даже не подозревали, что на следующий день их завтрак будет омрачен печальными вестями из газет, скорбь охватит страну темным облаком – флаги приспустят, а колокола церквей пропоют заупокойную мессу. Люди узнают, что принц Эндрю Тьютор, который не успел отметить четырнадцатилетие, погиб в аварии.

И пока вся Англия горевала, юного лорда отправили на отдаленный остров в сопровождении доверенных лиц внутренней разведки, заранее подготовленных слуг и профессоров. Мальчику присвоили новую фамилию. Ранее, род Сазерлендов был одним из самых могущественных шотландских семей, однако все ее члены сгорели при пожаре. Местные власти закрыли дело, установив, что возгорание произошло из-за утечки газа. Но многие считают, что графа и его жену с детьми убили недоброжелатели. Разведка решила “оживить” единственного наследника рода Сазерлендов, но осветить его существование лишь к семнадцатилетию. Тогда Эндрю получит именной замок Данробин и свободную жизнь.

В свои двадцать, когда в мире бушевала Первая Мировая Война, Сазерленд решился отправиться в Средиземье, продемонстрировав великолепные стратегические навыки. Король уважил подвиги сына – известность Эндрю позволили тому стать членом Парламента и возможность голосовать. С годами голос лорда обретал все больший вес, ему поручали дела государственной важности, а количество подчиненных неуклонно росло. Однако, герцог не останавливался: вести внутренние дела, конечно, важно, но важней всего дела внешнего характера. Сазерленд желал влиять на мировое сообщество.

Как и любому аристократу, Эндрю полагалось обзавестись семьей. Леди Розмари Элизабет Бойд стала подходящей кандидатурой для повышения статуса. Несмотря на разногласия их семей в далеком прошлом, текущие главы родов сочли неправильным отвергать престижный союз, с теплотой вспоминая времена Английской революции и поддержку прежнего короля Карла I.

Но даже наличие титулов и связей не спасло семью Сазерлендов от мрачных дней. Супруга имела слабое здоровье, что не могло не отразиться на деторождении. После мучительных лет отчаянных попыток спасти хотя бы одного ребенка от ранней смерти, судьба им благоволила. Когда Элизабет в очередной раз забеременела, граф перевез жену на остров, где она провела весь остаток беременности в окружении врачей и слуг. Так появилась на свет маленькая девочка – Рэйни-Эстэр – в честь покойных старших сестер. С детства наследница обучалась науке и боевым искусствам, пренебрегая благами юного возраста. Скудный список друзей, в котором значились ее слуги и собака, а также редкие выходы в свет не отразились на характере принцессы – Рэн росла любознательной и умной девочкой, готовой помочь всякому, кто в ней нуждался. Именно в помощи другим она видела свой жизненный путь – принцесса мечтала овладеть врачебным делом в совершенстве. Временами госпожу можно было застать в самодельной лаборатории за проведением весьма опасных опытов. Когда лорд узнал об ее экспериментах, то приказал уничтожить все добытые неизвестным путем реагенты и другие принадлежности научного труда. Но Рэн это не останавливало – она находила необходимые химикаты в собственном саду, и использовала синтез домашних продуктов для выведения ядов. Чаще всего ее эксперименты заканчивались вызовом врача и очередным наказанием от главы семейства. Но большее влияние на Рэн действовала угроза отправить на перевоспитание бабушке, действующей королеве Англии. Осознавая, в каком положении она может оказаться, принцесса пообещала, что больше к экспериментам не вернется, оставив себе возможность проводить опыты на теоретическом уровне.

Как член аристократии, Рэн должна была отправиться на учебу в пансион, однако отец решился на домашнее образование, лишив ее возможности социализироваться в обществе. Работа с приезжими профессорами виделась герцогу намного эффективней группового обучения, а про дружбу и другие социальные блага девочка сможет подумать уже в университете. Рэн понимала намерения отца, принимала его особенности воспитания и строгость, с которой он подходил, поэтому капризы старалась держать в себе.

Летние каникулы, по традиции, принцесса проводила на семейном острове. Она любила бродить в тишине и спокойствии, с любопытством осматривая местность. Остров казался ей целым миром чудес, полным тайн и приключений. Смелая и любознательная, в ее сердце горел настоящий огонь, каждая неведомая тропинка привлекала ее своей таинственностью. И Рэн поддавалась своим чувствам; шла вперед, неуклонно исследуя этот мир. Хотя бы на короткое мгновение, но принцесса чувствовала себя по-настоящему счастливой.

В один из солнечных дней, ее безмятежная прогулка обернулась взволнованными поисками Бонни, ее собаки. Принцесса знала, что остров пустует, и никто, кроме ее семьи, здесь не живет, поэтому сильно удивилась, когда, вместо своего щенка, увидела в кустах акаций худощавую фигуру мальчика. Его неестественно большие глаза с опаской смотрели на хозяйку острова. Рэн показалось, что незнакомец и сам удивился неожиданной встрече.

– Привет…? – Она медленно сделала шаг вперед, плавно вытягивая руки. – Ты потерялся? Я помогу тебе.

Принцесса добродушно улыбалась, и, не опуская руки, приближалась к испуганному ребенку. Рэн не понимала, что его выражение лица совсем не отражало страха. Напротив, тот замер, как дикий зверь, и, сощурив голубые глаза, приценивался – стоит ли ей доверять.

– Ваше Высочество! – резкий звук ее охранника, а затем, стремительно приближающиеся фигуры высоких мужчин, спугнули юнца. Он быстро сгруппировался и юркнул в чащу леса. Спрятавшись за дерево, слегка вытянул голову, наблюдая за тем, как незнакомая темноволосая девочка растерянно оглядывалась по сторонам.

– Здесь был мальчик! Я видела его.

– Госпожа, мы сейчас на острове, здесь не может быть никого, кроме нас. Нам следует вернуться.

– Но… – Рэн снова посмотрела в то место, где стоял незнакомец. Про себя решила, что попробует поискать признаки жизни следующим утром. Скорее всего, Безил и Клаус подумают, что принцессе кто-то почудился от перенапряжения, и не поверят ей. Она беспокойно развернулась к охране. – Вы не видели Бонни? Не могу найти ее с утра.

– Я распорядился найти домашнего питомца Ее Высочества. Вам не о чем беспокоиться. Идемте. – Безил аккуратно посадил девочку на лошадь, взял упряжу и повел к поместью в полной тишине. Клаус сделал несколько шагов в сторону чащи, с прищуром осматривая местность, и, не увидев ничего подозрительного, двинулся в сторону дома.

Тем временем, мальчик неотрывно смотрел на три удаляющиеся фигуры. Позади него тяжело дышала собака – шерсть, пропитанная кровью, медленно тускнела под лучами солнца. Глаза, некогда полные жизни и преданности, отражали лишь тень уходящей жизни. На тельце щенка виднелись массивные укусы – будто дикое животное безжалостно потрошило другое животное.

За ужином Рэн поделилась с родителями своими переживаниями, выразив беспокойство за судьбу щенка. Она не стала упоминать странную встречу с гостем острова, ведь взрослые могут отреагировать совершенно радикально.

– Эстер, остров большой, потребуется время, – спокойно заметил отец, смакуя недавно привезенное из Италии вино. Он с блаженством рассматривал бокал. – Рефоско. Изысканно.

Мама, сидевшая неподалеку, мягко погладила руку девочки и ободряюще улыбнулась.

– А если нет, купим тебе новую собаку.

– Отец.– Он быстро вскинул руку, кинув строгий взгляд.

– Это лишь собака. Твоя привязанность легко заменяема.

– Я еще недостаточно взрослая, чтобы понимать сказанные вами слова.

– Но в достаточной степени смышленая, раз не впадаешь в крайности. – И правда, обычный ребенок залился бы слезами, отказывался от еды и не давал бы никому покоя. Рэн родилась в королевской семье, где избыточное проявление эмоций порицается, поэтому ей приходится подавлять свои желания и недовольства.

Она тихо вздохнула, не сводя взгляд с куска остывшего мяса. Ей хотелось возразить, но слова протеста застряли в горле. К еде она так и не притронулась, а на утро Безил растерянно заявил, что Бонни мертва.

Тело нашли поздно ночью. Окровавленное животное было истерзано неизвестным зверем. Подробный отчет сквозил странными обстоятельствами, среди которых – наличие зверей на территории острова. Когда герцог принимал территорию во владения, то лично поручил своим людям создать безопасные условия для Рэн. Принцесса доселе не видела никого опасней белок. Лорд Эндрю, покончив с отчетом, тут же приказал прочесать округу в поисках хищников и не выпускать Рэн из поместья. К его облегчению, принцесса не испытывала тяги к развлечениям – новость о смерти ее собаки сильно подкосила. Остаток каникул Рэн пролежала в комнате, изредка выходя в столовую. Она почти не разговаривала и окончательно замкнулась в себе. Первая утрата члена семьи. О смерти принцесса читала в книгах и наблюдала со стороны, но подобных этим чувств никогда не испытывала. Сдавленный ком в груди никак не мог рассосаться, все рутинные дела отошли в сторону, а в голове редко вспыхивали иные мысли, кроме воспоминаний о Бонни. Питомца похоронили на острове за поместьем. На новую собаку Рэн больше не соглашалась.

По мере ее взросления, тиски лорда ослабевали: Эндрю начал выводить дочь в свет. В аристократических кругах можно было услышать слова восхищения красотой темноволосой леди, чья кожа была белоснежней снега. Она отличалась острым умом и изяществом. Но вслед за хвалебными речами, нередко в высшем обществе доносились слухи про ее характер и болезненную худобу. Молва, столь приукрашенная, но все же гласила про ее скверные манеры. Многие открыто выражали неодобрение по отношении к юной Сазерленд, считая леди холодной и отчужденной, чем вызывала недовольство у матери.

– В обществе принято улыбаться, Эстер. Неужели врачевание закрепилось в твоей голове больше, чем уроки этикета?

– Диккенс не смешно пошутил, откуда взяться смеху?

– Ты могла бы просто улыбнуться. Лишь формальность во избежание слухов. Боже…– Элизабет подрезала стебли цветов, придирчиво рассматривая каждый лепесток гортензий. – Дожили: моя дочь лишена манер. Они свяжут твое поведение с домашним обучением, я в этом убеждена.

Рэн отпила чая, перелистнув страницу книги. Пожалуй, единственное место, где принцесса могла чувствовать себя чуть менее сдержанно, была оранжерея. В этом, скрытом от чужих глаз, месте, они могли откровенно разговаривать друг с другом на щепетильные темы и не сдерживать свой нрав. Цветочный сад полюбился каждому члену семьи. Чаще всего именно в это место Элизабет приглашала дочь провести время.

– А про хрюкающего виконта Глостера никто не подумает дурного?